– Да? Тогда я убегу! И никто меня не найдёт! – крикнула Ингрид и выбежала из зала, громко хлопнув дверью. Отец попытался её остановить, но не смог.

– Хм, а характер у неё не сахар, ― задумчиво произнёс герцог, ― может, именно этим она и зацепила Кальфа?

– Бран, Робин, закройте ворота и все выходы из замка и не спускайте с неё глаз! ― приказал граф Хансен слугам. Потом подошёл к столу, налил в бокалы вина.

– Выпьем за новый союз? – спросил граф Хансен и, получив кивок согласия, передал бокал герцогу, а второй осушил сам одним глотком. ― Наши семьи непременно породнятся, ― вытерев губы платком, уверил он, а сердце его будто сжало тисками.

– Хочется верить, ― ответил герцог Рэйвен и улыбнулся.

― Кальф! Ты представляешь, Кальф! Кто бы мог подумать?! Я надеялась, что никогда больше его не увижу! – спешно скидывая вещи в сумку, возмущалась Ингрид. – Он ужасен! Я его ненавижу! Высокий, худой! Такие длинные тонкие пальцы…Чёрные-чёрные глаза. Мне казалось, что в них отражается сама вечность!..

– Миледи, а где вы видели лорда Рэйвена? ― помогая складывать разбросанные вещи, спросила Хильда.

– Да-а-а, ― махнув рукой, протянула Ингрид, ― был тут как-то званый вечер в замке Лэндон. Его устраивала Маргери Лэндон, моя приятельница. Да ты её знаешь, это та рыжеволосая красотка, сводящая всех мужчин с ума. И он оказался среди гостей. Весь вечер ходил за мной, приглашал на танцы, оказывал всяческое внимание. Бррр…

– Может, он не так и плох? – осторожно поинтересовалась Хильда. ― Говорят, он довольно образован, учтив, богат…

– Вот кто говорит, пусть и выходит за него замуж! А я не хочу! Не хочу! И точка! А может, я уже влюблена, ― остановилась Ингрид и сдула лезущие в лицо волосы.

– Как же это? ― зажала рот ладошкой Хильда. – Кто же он?

– А вот это совсем неважно, ― проговорила Ингрид, осматривая гору вещей. ― Ничего не буду брать. Только свою дорожную сумку. Убери всё обратно. Надеюсь, когда-нибудь увидимся, ― она подошла к служанке, крепко её обняла и поцеловала в щёку.

– Прощайте, миледи.

С тоской взглянув на комнату, Ингрид резко развернулась и спешно вышла. Пробежала по длинному коридору, спустилась по каменным ступеням в холл и наткнулась на закрытые двери.

– Заперто? – дёргая за ручку, удивилась девушка. – Бран! Робин! Кто-нибудь мне объяснит, что всё это значит?

– Извините, миледи, граф приказал закрыть все выходы, и никуда вас не выпускать.

– Что? Зачем? Это домашний арест?

– Не можем знать, миледи.

– Аррр! ― Ингрид со злостью бросила на пол сумку. ― Ну, отец! Ладно-ладно! Устрою я сладкую жизнь этому жениху!

Она собрала распустившиеся волосы в пучок и быстро зашагала к кабинету отца. Без стука распахнув дверь, встала на пороге и как можно спокойнее произнесла:

– Я согласна выйти замуж за лорда Кальфа Рэйвена. Когда мы отплываем?

Герцог Рэйвен и граф Хансен переглянулись.

– Я очень рад, моя милая, ― подойдя к дочери, сказал граф, ― я был уверен, что ты меня поймёшь.

Отплывать решили на рассвете. Герцога разместили в гостевом зале, граф с сестрой занялись сбором вещей, а Ингрид выскользнула из замка.

– Неужели ты не разрешишь мне даже попрощаться с родным городом? – сказала она отцу. – Я, между прочим, может, больше никогда сюда не вернусь.

Граф Хансен хмурился и крутил бороду, но все же отпустил дочку. Да и леди Луиза-Мария встряла в разговор:

– Братец, не будь так суров. Никуда наша девочка не убежит.

Ингрид действительно никуда не убежала: она гуляла вокруг замка, любовалась на закатное небо, хотела надышаться этим сладким воздухом. Ноги вели её по узким тропинкам и мощёным улочкам, пока не остановились у конюшни. Здесь пахло сеном, навозом и конским потом. Лошади смирно стояли в стойлах, жевали траву и иногда негромко ржали. Энтони стоял у одной из них с ведром и мыл ей шкуру.

Ингрид вошла внутрь и встала рядом:

– Что ж ты на ночь глядя решил намочить Белянку?

Тони обернулся:

– Доброго вечера, миледи. Ну, это сейчас она снова Белянка. А была вся в пыли и грязи, как и Уголёк. Вместе где-то резвились.

– Понятно, – задумчиво ответила Ингрид и провела рукой по мокрому загривку. Лошадь тряхнула головой.

– А что вас сюда привело?

– Пришла попрощаться. Я отплываю на рассвете. В Срединные земли.

– Ваш отец решил вывезти вас в большой мир? – улыбнулся Тони. – Там интересно, я бывал когда-то.

– Правда? – искренне удивилась Ингрид. – Что же ты там делал?

– Я не всегда был конюхом, – усмехнулся Тони. – Раньше я колдовал над камнями, – загадочно проговорил он и даже взмахнул рукой, будто рассыпал в воздухе порошок.

Ингрид с интересом на него смотрела и, к своему удивлению, заметила, что любуется его тонкими губами, и жёсткой щетиной, и желтовато-зелёными глазами.

– Я был ювелиром в столице. Делал красивые украшения для самых известных и богатых дам и мужей. Как ваше, например, – он кивнул на её кулон. – И вот это я тоже сделал сам, – показал толстое серебряное кольцо с хризолитом на мизинце.

– Вот это да! А что тебя привело сюда? Почему не остался там? У тебя же талант!

– Юной леди не обязательно знать всё, – подмигнул Тони и принялся расчёсывать белую гриву.

Ингрид даже рассердилась: да как он смеет дразнить её?! Она шумно выдохнула и скрестила руки на груди.

– Вы очень привлекательны, миледи, – как бы между делом заметил Тони и посмотрел на неё.

– А ты нахал, – Ингрид показала ему язык. – Вообще-то я пришла попрощаться с Белянкой.

– Прощайтесь, миледи, разве я вам мешаю?

Ингрид фыркнула и обошла лошадь, встав перед конюхом.

– Подвинься, – кинула через плечо. – Пожалуйста, – добавила чуть позже.

Тони поднял руки и, улыбнувшись, сделал шаг назад.

Ингрид запустила пальцы в мягкую гриву и прижалась щекой к тёплой лошадиной морде. Внутри боролись странные чувства: ей хотелось и толкнуть этого конюха, и снова поцеловать его. В груди будто бы загорелся какой-то огонёк, а Ингрид его старательно тушила. Разве у дочери графа могут быть отношения с конюхом? Да отец бы выпорол её лишь за мысли об этом. Если бы узнал о них, конечно.

Ингрид закусила губу. Но ведь завтра она отплывает в чужой город, чтоб выйти замуж за того, кого не любит, так почему бы не отпустить свои желания на волю?

Полная решимости она развернулась и увидела, что Тони нигде нет.

– Вот чёрт, – Ингрид выругалась и сжала кулачки.

– Миледи знает такие слова? – усмехнулся Тони.

Ингрид повернулась на голос: конюх стоял у чёрного коня и улыбался.

– Да, знает, – она вскинула голову и быстрым шагом пошла к нему.

Тони удивился и насторожился. Она встала совсем рядом, так, что кончики туфель упирались в его ботинки, и посмотрела ему в глаза:

– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Тони сглотнул и поправил ворот рубахи:

– Миледи уверена?

– Уверена, – кивнула Ингрид и зажмурилась, выставив губы, но не почувствовала вкус поцелуя, зато ощутила, как его горячая рука взяла её ладонь.

– Пойдёмте, миледи.

Ингрид открыла глаза и поневоле потянулась следом за ним.

Тони подвёл её к выходу:

– Вам не стоит этого делать, миледи. Лучше идите домой.

Ингрид усмехнулась. Скрипнула дверь, прошуршал засов. Леди Хансен поднялась на цыпочки и, взяв его колючее лицо в ладони, прикоснулась к губам.

– Миледи, – Тони чуть отстранился, – если об этом узнает ваш отец, меня сильно накажут.

– А он не узнает, – проговорила Ингрид, развязывая шнуровку. – Никто не узнает, – платье сползло по телу и с глухим шелестом свалилось на пол.

На званом вечере у Маргери Лэндон Ингрид пробовала вино и знала, как оно пьянит, но даже не подозревала, что можно захмелеть и без бокала.