Никогда этого не замечал. Интересно, как чужие люди могут открыть тебя тебе.

  - Спасибо, что ли. А ты как раз соответствуешь своим занятиям.

  - Да, скукота. Интеллигентный мальчик из хорошей семьи - так про меня сказала одна мамина подруга.

  - Ох уж эти мамины подруги! - деланно сокрушаюсь я. - И дочь, поди, у неё имеется?

  - Имеется. Они всё свести нас пытались, но я ни в какую. Ты бы видел ту дочь...

  - Только не рассказывай, - поспешно прошу я. - Приснится ещё потом.

  Миша смеётся.

  - Внешне она как раз ничего, но дура редкая. Бывают же такие.

  Я согласно киваю. На Невском толпень. Как всегда, не протолкнуться.

  Эти безвкусные люди - кто в шортах с футболками, кто в татуировках с ирокезами, кто в чёрных плащёвках. К дождю вечно готовятся, Питер же. Главная улица города? Тошнотина.

  - Проедешься со мной? - спрашиваю у Миши.

  Снова спускаться одному в общество тётенек за пятьдесят и мужиков с читалками - избавьте.

  - Давай, - соглашается он.

  Бесконфликтный паренёк, ничего не скажешь. Уступчивый. На эскалаторе Миша стоит на ступеньку ниже, развернувшись ко мне лицом.

  - Что слушал последнее? - любопытничает.

  - Фортепианную сонату Вайнберга.

  Миша кривит губы. Неужели, как Славка, ненавидит такую музыку?

  - Специфический у тебя вкус.

  Осторожничает. Я же говорю, бесконфликтный.

  - На самом деле, я редко такое слушаю. Подходящее настроение нужно. Сегодня утром как раз было.

  - Кто же тебе так не угодил? - Миша слегка улыбается.

  В его лучезарной жизни, я просто уверен, не бывает моментов, когда хочется запрыгнуть на облако, сбежать за тридевять земель - или, на худой конец, послушать Вайнберга.

  - Мать.

  Мог не говорить ему этого, но сказал. Врать не хочется.

  - Извини.

  - Не ты же её такой сделал, не волнуйся. Я почти привык.

  - С отцом живёшь?

  - Ага. С отцом и его бабочками-однодневками.

  - Наверное, мне лучше помолчать, - тихо говорит Миша.

  - Почему?

  - Не хочу бередить в тебе всё это...

  - Да ладно, что же нам теперь, всегда молчать? Я же говорю, привык почти. А ты с родителями живёшь?

  Мой вопрос утопает в гуле подходящего поезда. Мы заходим и притыкиваемся на места в углу.

  - Да.

  - Встречаешься с кем-нибудь? - кричу ему в ухо.

  Шум в метро всегда страшный.

  Миша неопределённо машет рукой.

  - Ты видел вообще девиц вокруг? Рвать тянет, простите за откровенность. Тебе ещё фортануло.

  - Мы со Славой друзья.

  Это действительно так. Миша закатывает глаза.

  - Всё равно фортануло. Хочешь что-нибудь послушать? - он достаёт наушники. - Я вот Синатру слушал по дороге к вам. И Ночных снайперов.

  - Хорошее сочетание, - ехидничаю.

  В итоге Миша ставит Мари Лафоре.

  - У неё милые песни, - говорю я.

  - Знаешь французский?

  - Не очень. Он никогда не был моей сильной стороной. А ты?

  - Чтобы хорошо говорить на языке, нужно его любить. И получать удовольствие от того, как звучит каждое слово, каждый слог. Кайф ловить, понимаешь? - Миша делает неопределённый жест рукой.

  - Понимаю.

  - Тебе скоро выходить?

  - На Московской.

  До Московской ещё три станции. Тётка напротив по непонятной причине косится на нас с отвращением. Полный неадекват царит кругом. По сторонам лучше не смотреть. Противная парочка, школьники на вид, сосётся у дверей. Да, мы со Славкой тоже можем чмокнуться в метро, но всему же есть мера. Кажется, внутри меня сидит столетняя бабка - и временами невольно вылезает наружу. Вот когда видит таких сосунов, например. Или всё дело в беспробудном снобизме?

  "Парк Победы", - объявляет автомат.

  - В кино часто ходишь? - спрашивает Миша.

  - Да вот только сегодня со Славкой ходили на авторское.

  - Как впечатление?

  - Слабенько.

  Фильм слабенький, а вот Славкины губы на моей шее - очешуительны.