- Прекрати, - смеётся она. - Я же знаю, так дальше первой страницы и не продвинулся. А её, между прочим, я тебе сделала.

  - Могу расплатиться натурой, - шепчу я заговорщицки. - Денег нет, у отца просить стрёмно.

  - Дурак, - она пихает меня в бок.

  И не краснеет. Сколько я шучу так, сколько пошлостей могу ей наговорить - никогда не краснеет. Железная леди. Или пацанёнок.

  Историчка у нас - баба жёсткая, боевой раскрас. Вид внушительный. Едва только завидишь, как она громоздко передвигается на своих каблучищах, хочется схорониться в далёком углу. Схорониться. Плохое слово.

  - Я смотрю, сегодня все в сборе, - цедит Валентина Андревна, она же историчка, она же Валик, как её кличут в народе. - Сегодняшняя тема...

  Я отключаюсь. Черчу в толстенной, напоминающей саму Валик, тетради бессмысленные линии. Кривые, как моя жизнь. Вспоминаю с отвращением повиливающую бёдерками девицу у нас на кухне в восемь часов утра. Идеальное зрелище перед учёбой. Валику клюющие носом студенты неинтересны, она вещает увлечённо, с задором. Ударяет в запале кулаком по столу. Я вздрагиваю. Славка хихикает, уткнувшись в конспект.

  - Мне опять тебе его пересылать? Пиши давай, курилка.

  Киваю. Записывать я, естественно, ничего не собираюсь. И правда, думаю, нужно бы съездить к матери. Звонила вчера, плакала в трубку, а меня так и подмывало спросить: "Где же твой Серёжа, крысячья его порода!" Утешит, поддержит, плечо подставит в трудную минуту. Разбежались.

  - Ты помнишь, куда мы идём сегодня? - возникает Славка спустя полчаса.

  Конечно, помню, что же у меня, совсем голова дырявая? На какое-то литературное, мать вашу, мероприятие. Вечер литературный, вот.

  - Ну да, - во рту сухо и мерзко, на языке гадкие комочки.

  Сплюнуть некуда, бутылка в рюкзаке - не будешь доставать. Вездесущая Валик всё видит. Сглатываю, морщась.

  - Тебе должно понравится, - уверяет меня Славка.

  Я сомневаюсь. Был на паре подобных вечеров, опять же, с Гошей. Половина того, что я там услышал, оставила неприятный осадочек. Вторую половину я просто-напросто не слушал.

  - Паш, перестань, а. Я пытаюсь спасти тебя от хандры.

  - Это бесполезно.

  - Попытка - не пытка.

  Пытка, ещё какая. Когда пытаешься кого-то спасти, а под ним лужа крови растекается и пульса нет. Самая настоящая пытка.

  - У тебя леденца не найдётся? - спрашиваю у Славки, наклоняясь ближе. - Пить хочется, с ума сойду сейчас.

  У Славки в карманах полно всякой ерунды.

  - Держи, - она выуживает леденец в аляпистой обёртке и протягивает мне.

  Во рту по-прежнему гадко. Я перекатываю конфету с одной стороны на другую, пытаюсь впитать сладковатый вкус - горло начинает приятно холодить. Мята с сахаром, вот как они называются, эти кругленькие горошинки в аляпистых обёртках. Ненавижу мяту, люблю сахар. Да здравствуют ненужные подробности.

  - Я тебе ещё программку вчера выслала, - шепчет Славка.

  Леденец у неё во рту провоцирует булькающие звуки.

  - Программку чего? - переспрашиваю.

  Громкий голос Валентины Андревны становится фоном, жужжит в ушах, вызывает тошноту.

  "Учиться тебе надо, Паш, обязательно учиться, а то где потом пропадать будешь?" - говорил мне Гоша.

  Оказалось, Гоша, зря ты учился. Пропадаешь теперь в известном месте. Что же тебя от полёта образование не спасло?

  - Вечера. Литературного, - Славка шуршит обёрткой и берёт ещё один леденец.

  Чуть улыбается, и я вижу на её передних зубах прилипшие кусочки предыдущей конфетки. Два прилипших кусочка. Два яблока раздора у каждой девицы, осквернившей нашу квартиру. Что-то меня опять заносит не туда - и опять чересчур пафосно.

  - А, да. Я пролистал, - даже не вру.

  Хотя на кой мне всё это сдалось? Наверное, не хочу расстраивать Славку. Человечность неожиданно проснулась.

  - Риваков, Ветрова, может быть, вместо меня лекцию проведёте? - возмущается Валик.

  Типичная фразочка типичной училки.

  - Извините, - неудачное движение - и леденец без спроса летит в горло. Я судорожно сглатываю, и на долю секунды меня прошибает страх - что, если...? Нет, о таком даже не стоит думать. Видимо, выгляжу я после этого не слишком хорошо, потому что Славка интересуется:

  - С тобой всё нормально?

  Заботится. Я уже говорил.

  - Леденец проглотил случайно.

  - Осторожнее давай.

  - Риваков, Ветрова! - рявкает Валик.

  Возникает ощущение, что за этим последует жирное: "Заткнитесь", но она только бросает в нашу сторону гневный взгляд. Конечно, мы не стоим того, чтобы смотреть нам в лицо. Наплевать. Наплевать, что я мытарюсь здесь ежедневно, что я поступил не в тот универ, наслушавшись родителей и внимательного брата. Внимательного настолько, что однажды ему стало по-странному всё равно, что будет со мной после его смерти.

  - Переводами всё больше заработаешь, - говорила мне мать, поджимая щедро накрашенные губы.