Выхожу на Московской, Миша остаётся в вагоне. Ему выходить, конечно, нецелесообразно. И вообще, по-моему, Лафоре вернула Мишу в его привычное состояние, отгородила от внешнего мира и, в том числе, от меня. Он снова нырнул в свою среду обитания и даже записал пару строк в заметках. Попрощался со мной рассеянно: "Увидимся". У него, наверное, перед глазами уже слова бегали. Такой человек. Такие привычки. Всё равно. От метро до дома ещё минут десять на маршрутке. Узкие проходики, узкие сидения и духота. Сзади сцепились две фифы, одной дует, другой жарко. Девица на переднем ревёт в трубку: "Он меня брооосил!" Над головой надоедливо жужжит муха. Затычки в ушах - постоянное спасение. От шума метро, от разговоров в маршрутке, от мух, фиф и шершней - достаточно просто включить самое громкое, что имеется в плейлисте. Громкое, тупое и отключающее мозг, чтобы даже на нытьё сил не осталось.

  Отец дома не один. А когда он вообще один? Кажется, я не вовремя, судя по хихиканью с кухни.

  - Ты чё, сдурел? - дикий ржач поражает пространство.

  Голос незнакомый. Хамоватый. Я разуваюсь и прохожу на кухню. Девица, загорелая, в теле, лет двадцати пяти и топлесс, сидит на табуретке с бокалом в руке. И откуда у нас эта табуретка?

  - Явился, - отец сидит напротив неё.

  Ему пофиг. Я наблюдаю такие сценки с завидной регулярностью.

  - Мать звонила. Опять до истерики её довёл?

  Я хмыкаю.

  - Она же заводится с пол-оборота. Надумает себе...

  - Дура старая, - отец берёт со стола стакан с желтоватой жидкостью и залпом опрокидывает содержимое.

  Не хватало только, чтобы спился. Хотя, нет, такие не спиваются, а живут до ста лет и мучают окружающих.

  Девица молчит и смотрит на меня чуть испуганно. Лучше бы смылась, честное слово.

  - Ты где пропадал? Опять прогуливал?

  - Не опять, а снова. А ты где её откопал? - показываю пальцем на девицу.

  - Не хами мне тут. Щенок, - отец кривится.

  - Диву даюсь, где ты их каждый раз цепляешь, - меня несёт.

  И это прекрасное чувство. Тормозов нет. Границ нет. На всё глубоко плевать.

  - Не провоцируй.

  - Не доводи меня.

  Отец усмехается.

  - Чем же, интересно, я тебя довожу? Ты на мои деньги жрёшь, живёшь в моём доме, имеешь лучшие шмотки и все условия. Что тебе ещё нужно?

  - ****ей приводишь. Мать добил окончательно.

  Отец багровеет.

  - От Гоши ты уже откупился. Папаша, - я тянусь к столу, чтобы взять воды - жарко же. Отец поднимается и хватает меня за шиворот.

  - Как ты смеешь, отродье!

  Кровь шумит в ушах.

  - Гоша был - мой сын. Мой. А ты весь в эту ведьму психованную - волосы, глаза. Манерный, как баба, смотреть на тебя тошно! Патлы висят. И якшаешься с этой девкой - мода сейчас, что ли, такая? Наоборот всё, да?

  Он отпускает руки.

  - Думаешь, деньгами заплатил - и уже отец года? Дешёвка, - я беру бутылку с водой, ухожу к себе и хлопаю дверью.

  Девица, кажется, так и застывает с поражённым видом. Я падаю на кровать лицом в подушку, как и мечтал. Сейчас я хочу к Славке. Или обратно, к Мише. Да что там, я даже Эдичку сейчас был бы рад увидеть. Мерзко, мерзко от самого себя, от отца, от его очередной проститутки. Зачем я ему нахамил? Только сам в его грязи искупался. Телефон выдаёт сообщение.

  "Мы тут обсуждаем папину статью. Ничего в этом не понимаю. Скукотища", - сердечко в конце.

  Отец у Славки - математик. Через две минуты приходит: "Веснушкин, ответь". Ещё через две: "Ты что там, уснул?" И сразу же: "Василиса Прекрасная, соблаговолите порадовать ответом бедного раба вашего", - и смайлик с высунутым язычком.

  Я даже улыбаюсь. Вдруг становится очень легко.

  "Василиса в печали. В пух и прах с отцом разругалась. Позвони, как гости уйдут", - поцелуйчик.

  Славка пишет незамедлительно: "Представь, что я рядом. Как сегодня в три часа ночи. Представил?"

  "Сволочь ты. Теперь мне ещё хуже".

  Славка молчит. Наверное, больше отвечать неудобно. Я отбрасываю телефон и беру планшет со стола. Посмотреть ролики в Ютюбе? Или сериал? Как вариант, можно ещё почитать что-нибудь. Кажется, неделю назад я попробовал Пруста - голова разболелась на второй странице. Ощущение, что автор сам запутался в своих философских умозаключениях. Хотя, конечно же, автор - гений. Это я просто жутко туп и примитивен. В итоге врубаю Джимми Фэллона. Сугубо чтобы отвлечься. Половины не слышу, половину не слушаю. Тыкаю всё подряд. Ближе к одиннадцати хлопают двери в ванную и спальню - девица остаётся на ночь. Шаги отца раздаются рядом с моей комнатой, но он не стучит и не заходит. Пусть так.

  Славка звонит в начале первого.

  - Ты как там?

  - В норме. Вы только закончили?

  - Да, - говорит она шёпотом. - Гости ушли, родители отдыхают, Митя режется в приставку, Эдичка курит на кухне. А я вот, с тобой разговариваю, - слышно, как она улыбается.

  Митя - это младший брат. Мы с ним друг к другу относимся скептически.