- В девятый класс туда перешёл, - он судорожно глотает последний сладкий комочек.

  Заливает в себя полчашки кофе. Такой он, Миша, счастливый - острые коленки, весёлый взгляд. Повезло.

  - Скучно, - тянет Славка, доедая пирог. - Ты лучше расскажи, как вы с Андреем в пятом классе заложили унитазы бумагой в мужском туалете.

  - Идиоты были, - фыркает Миша. - Нас тогда чуть не выгнали, родителей вызывали, такой скандал! Страшно вспоминать.

  Но я же вижу, что ему не страшно, а смешно. И немножко грустно отчего-то. Мне тоже грустно - в пятом классе у меня был брат. Ещё был.

  Славка смотрит на Мишу, улыбается. У них есть прошлое, в котором меня не было. Школа, первая дружба, первая дурость. Partners in crime, так сказать. Мне всегда странно думать, что у людей, которых я знаю, было прошлое до меня. Что до меня вообще когда-то что-то происходило.

  - Когда я был в пятом, мы ходили с братом на "Алые паруса", - вырывается у меня. - Тупая идея. Толпища была огромная, видно не очень, все орут.

  - Экзальтация, - пожимает плечами Славка, а Миша взрывается от хохота.

  Славка смотрит на него с укором. Он буркает что-то, но я пропускаю слова мимо ушей. Чай почти остыл, и я допиваю его без особого удовольствия. Просто не хочу сидеть здесь напротив Миши. Быть частью непонятного спектакля. Какой Миша на самом деле - неужели эта дикая мне беззаботность и есть он?

  - Облопалась? - любопытничаю у Славки.

  Она хихикает.

  - Недостаточно, - говорит она. - Но сойдёт. Если все всем довольны, может, пойдём книжки посмотрим? Я думала что-нибудь прикупить.

  Славка облизывается. Она всегда облизывается на книжки, потому что обожает их запах. Просто стоит и нюхает, как больная. Наркоманка, не иначе. И по запаху может определить издание. Вот это, я понимаю, человек увлечённый. Тут у неё трезвонит мобильник. Что я действительно терпеть не могу, так это Славкин въедливый рингтон, который играет потом в башке на репите, хрен избавишься. Даже "закусить" другой музыкой не всегда помогает. Она достаёт телефон и медлит секунду: брать или не брать.

  - Приехал? - говорит в трубку будто нехотя.

  Громкость звонка низкая и ответа не слышно.

  - Вот и славно. Завтра в универе увидимся. Чего? - её лицо приобретает недовольное выражение. - Обойдёшься, я сказала. Выкуси.

  Славка нажимает на сброс и убирает телефон в карман. Молчит. Ни за что ничего не скажет, если я не спрошу. Миша расплачивается с официантом, невзирая на возражения: "Я пригласил, я и плачу. Прекрати, говорю, спорить".

  Славку попробуй, переспорь, но тут она уступает.

  - Кто звонил? - спрашиваю я небрежно.

  - Эдичка, - говорит Славка мрачно, но мрачность эта напускная.

  Уж я-то знаю.

  - Приехал сегодня с конференции, или как там эта ерунда называется. Достал со своими просьбами.

  Как она так может, я не понимаю. Эдичке за сорок, и он ведёт у нас историю английской литературы. Кандидат наук, вашу ж мать. Ах, да, он же ей дядей приходится. Правда, не слишком родным - сводный брат Славкиного отца. Пофиг. Помню, как он посмотрел на меня в первый раз, у меня аж мурашки побежали. Казнить нельзя помиловать. Презрительно посмотрел, склонив голову набок. Так взирают на букашку, не стоящую внимания и случайно попавшуюся под ноги. А всё потому, что я со спины его за студента принял - тощего и страшно модного студента. Обратился в стиле: "Эй, парень". Номер какой-то аудитории нужно было узнать. "Парень" развернулся, смерил меня презрительным взглядом и, не удостоив ответа, направился в другую сторону. Так и познакомился я с дражайшим Эдуардом Викторовичем - страхом всего университета. Славка звала его Эдичкой, остальные девицы возмущались подобным кощунством в адрес любимого педагога и напрочь отказывались верить в родственные связи "ненормальной оторвы" и предмета своих эротических грёз. Однофамильцы, не иначе.

  - Что он хотел? - интересуюсь я.

  Славка вряд ли ответит, но попытаться стоит.

  - Неважно, - отмахивается она. - Семейные проблемы.

  Вечная отговорка. И ведь дальше спрашивать неудобно. Отношения у них, мягко говоря, чудаковатые. Во всяком случае, если судить по Славкиной манере общения с ним. Хотя, наверное, она со всеми примерно одинаковая.

  - Ох уж он мне завтра задаст, - сокрушаюсь я. - Опять я не сделал задание. Славочка, слушай, попросишь за меня?

  У Эдички привычка давать персональные работы тем, кто чем-то его не устроил. Или просто не вышел рожей. Впрочем, на Славку никогда мои мольбы не действовали.

  - Разбежался, - фыркает она. - Сам с Эдичкой свои дела и решай.

  - Хороша подруга.

  - Не шантажируй.

  Миша хихикает, пролистывая ленту в телефоне. Уши греет, молодец. Мы выходим из кафе.

  - В иностранный отдел сразу? Или куда?

  - Тебе нужно что-нибудь? - спрашивает Славка у Миши.

  - Сборник Рильке. Немецкого я не знаю, - улыбается он.

  - Направо сворачивай, - командует Славка. - Здесь может быть.

  Она помогает Мише найти сборник. Я стою рядом и бездействую. Мне жарко, душно и вообще как-то настроение в раз испорчено после Эдичкиного звонка. Завтра у нас пара, завтра начнётся - хиханьки да хаханьки озабоченных студенточек, моё невыполненное задание - легче прокрастинировать весь вечер, чем взять и сделать - гипнотизирующий тон Эдуарда Викторовича. Он всегда так медленно тянет слова, так выразительно строит фразы, что я впадаю в транс после пяти минут его монолога. Девицы тоже почти не слушают, только пялятся мечтательно и задумчиво обсасывают карандаши. Мерзятина. И глаза у него - зелёные и злые, две цветные льдинки. Как только Славка умудряется его осаживать?