– Потапов, твою мать, вы?

– Мы, армян, тебя дожидаемся.

– Твою мать, я тебе что сказал делать, ждать или отходить?!

– Нам вдвоем на дембель, Дав, так что …

– Ладно уж, выберемся – поговорим.

– Слыхали? Бить будет, – заржал Потапов.

– Эй, пацаны, харе базарить, ара, давай к нам, пора ноги делать, долго мы так не протянем, – подал голос Ромка.

Низко пригнувшись, я преодолел последние пятьдесят метров и притаранился рядом с Никитой.

– Так, Никитенко, что тут у нас?

– Наши все на ногах, патруль, человек сорок-пятьдесят, со стороны дежурки наседает, как бы в кольцо не взяли.

– Для кольца людей маловато, но все равно отходить надо, пока не накрыло с воздуха. Капитана с комбатом накрыло, ни хрена не осталось. Шифровальщиков то ли патруль положил, то ли с воздуха тоже, короче, из спецов только мы остались. Никит, берешь людей, отходишь к той высоте. Потапов, Ромка, Гаркуша, остаемся прикрывать отход. Ну все, пошли, пошли… бегом, мать вашу!

– Все, пошли. По-ошли-и! – заорал Никита, повторяя приказ и пытаясь перекричать грохот стрельбы и нарастающий гул самолетов сверху. – Ара, вы тут тоже особо не задерживайтесь.

– Если что, Никит, берешь людей и вперед на базу, к Резникову. Ротный разберется, что делать, только смотри, на патруль не нарвись по дороге. Людей, главное, людей доведи.

– Сам доведешь, нé хрен тут каркать. Все, мы пошли.

Никита растворился в темноте вслед за остальными. Почувствовав, что плотность огня снизилась, патруль полез активнее. Блин, и голову не высунешь. А гул нарастает.

Все, время вышло.

– Так, Ромка, Потап, Гаркуша, живы?

– Я да.

– И я.

– Я тож.

– Зашибись. Уходим отсюда, ща с воздуха долбанут нá хрен, быстрей, быстрей, смотрите только, не подставьте задницы под пули.

Короткими перебежками начали отход. Главное – успеть, чтоб с воздуха не накрыло.

И вдруг перед глазами выросла стена огня. Взрыв, перебивающий звук самолетов и разрывающий сознание на миллион кусков. «Все, вот тебе и дембель», – последняя мысль и… темнота.

Блин, ну что за твою мать! Веки еле разлепились, перед глазами все плывет. Вроде уже солнце взошло. Глаза и рот забиты песком – тьфу, гадость. Блин, как пить хочется, аж трясет, все бы отдал за глоток воды… и опять проваливаюсь в темноту.

Интересно, давно я так валяюсь? Кстати, если думаю, значит, пока жив. Насколько – непонятно, но жив. Открываю глаза, но с тем же успехом – все плывет, с трудом пытаюсь сосредоточиться. Блин, воды бы глоток. Так, снова попробуем собраться. Глоточек бы воды! Кажись, меня кто-то тащит. Запрокидываю голову, пытаюсь сфокусировать взгляд. Вижу только силуэт. Закрываю глаза, еще раз пытаюсь собрать сознание в кулак… открываю глаза – уже вроде получше. Э-э! Да это Ден меня куда-то тащит! А чего морда у него грязная, слезы и сопли по всему лицу размазаны, орет чего-то. Стоп! Орет. А почему я не слышу? Только сейчас заметил, что все происходит в какой-то усыпляющей тишине. Устал, посплю лучше. И опять темнота.

…Снова пришел в себя: стемнело уже или это перед глазами темно? Не-е, все-таки стемнело – вон кто-то у костра сидит, разговаривают о чем-то. О! Кажись, и слух вернулся. Пытаюсь встать. Приподнялся и… тут же вырвал. Но зато башка меньше гудеть стала.

– Мужики, Злой очнулся, – кто-то крикнул под ухом и подхватил за плечи

– Воды глоток дай, – к губам сразу поднесли фляжку.

Глотал я воду жадно, хотя впечатление такое, что до желудка не доходит, организм по дороге все как губка впитывает.

– Ден, хватит, а то опять блеванёт, дай ему в себя прийти, – откуда-то сверху послышался голос – кажись, Никиты.

Оторвался от фляжки, вздохнул, прикрыл глаза.

– Э-э-э, армя-ан, не умирай, – кто-то стал трясти, и голова взорвалась резкой болью.

– Блин, хватит трясти, я от этого скорей сдохну. Башка раскалывается, – собственный голос не узнал – то ли сорвал, то ли со слухом чего.

– Ден, оставь его, пусть отдохнет, – пробасил Никита.

– Какой на фиг отдохнет, на том свете отдохну.

– Так ты вроде только оттуда, – опять подал голос Никита, и народ заржал.

– Чего ржете, кони ратные, лучше помогите встать, – не дожидаясь помощи, попытался встать сам, но спину и правую ногу пронзила резкая боль.

– Чу-чу-чу. Армян, мы тебя тут немного подлатали, так шо, без резких движений, а то швы разойдутся, опять рукодельничать придется, а ведь старался, зашивал, – на этот раз голос, кажись, хохла Галузы – приколи́ста нашего.

– Рюшечками и оверлоком? – улыбнулся я.

– Во-во, Карден отдыхает, – народ опять заржал.

– Ладно, товарищи кутюрье. Вроде чуток оклемался, помогите сесть и начнем разбор полетов.

– Америкашек или наших?

– И тех и других.

Мне помогли сесть поближе к костру.

– Армян, ты сначала горяченького покушай, вот, пожалуйста, – Тайжанов, самый хозяйственный узбек «Гарпунного», подал котелок с кашей, – кашки поешь, сам готовил.

Принял от Тайжанчика котелок с едой, стал жадно есть. «Блин, это сколько ж я в отключке был, что меня так на хавчик понесло», – поймал я себя на мысли.

Поднял глаза, смотрю, ребята сидят вокруг и молча на меня смотрят. То ли ждут, пока доем, то ли еще чего.

– Вы-то поели?

– Да от пуза, я много приготовил, ты ешь, ешь, – успокоил меня Тайжанов

В молчании доел, отдал котелок обратно, запил водой.

– Ну давай, Никит, чем порадуешь?

– Нас двадцать один теперь, пятерых потеряли.

– Очко, – неуклюже пошутил Ромка.

– Кого?

– Гаркуша с вами был, когда вас накрыло, его на куски разорвало. Еще четырех при отходе потеряли, тоже когда с воздуха накрыло.

– Да-а, хреновенько… остальные как? Ранены?

– По мелочам, царапины в основном.

– Мы, как рассвело, вас пошли искать. От позиции ни хрена не осталось, сровняли с землей. Думали, и вас потеряли, уходить собирались, да вот Ден вас нашел, слава богу.

Я кинул взгляд на стажера. «Держись к дембелям поближе», – советовал ему, а вот он меня вытащил. Чуть заметно кивнул ему, он в ответ улыбнулся. Хорошо, потом поговорим.

– Так, личный состав двадцать один человек. С этим определились. Что с америкашками?

– Успокоились. Да и бомбить уже нечего.

– А патруль?

– Не тревожили, видно, всех этих сук с воздуха накрыло, да и хрен с ними.

– Вокруг прочесали?

– Да. Никого.

– Ладно, а что у нас с припасами?

– Еды завались, дня на два хватит. Калашей штук пятнадцать лишних, нашли на позиции, вроде в нормальном состоянии, два РПК с боеприпасами, да для калашей два цинка патронов нашли, ящик тротила чудом уцелел, ну и куча штык-ножей.

– Нам столько не надо.

– В хозяйстве все пригодится, – улыбнулся Никита.

– Домовитый ты наш… С базы вести есть?

– Нет.

– Людей посылал?

– Нет.

– Хреновенько, товарищ Никитенко, хреновенько.

– А я что, пока суд да дело, ну и ты уже очнулся, вот сам и разбирайся, командир … Злой.

– Сколько сейчас?

– Час пятнадцать.

– Так, Галуза, Кузин, автоматы в зубы и по-тихому, налегке – на базу. Не светитесь. Посмотрите, что к чему, на патруль не нарвитесь, сначала издалека обстановку посмотрите, если все спокойно, в чем я лично сомневаюсь, то к Резникову пробегитесь. Доложите ротному, что да как, пусть скажет что делать, и пулей обратно. Но это в крайнем случае, если сто процентов там все спокойно, не геройствуйте. Галуза, тебя это особенно касается, понял?

– Понял, командир.

– Если там тоже кипиш, то молча обратно. Кузин – за старшего. Все, пацаны, вперед.

Кузин с Галузой молча встали, проверили оружие и ушли.

– Никита, выставь караул, всем остальным – отбой. Кузин с Галузой вернутся – сразу меня будите.

***

Никита растолкал меня на рассвете. Светало, как говорится…

– Армян, Кузин с Галузой вернулись.