– И просто чтобы ты знала – я верю в тебя.

Наконец я снова посмотрела на подругу. Она была на несколько сантиметров выше меня, но не настолько, чтобы мне пришлось запрокидывать голову.

Рей обняла меня одной рукой.

– А теперь давай позвоним тому зверю, который сбил тебя.

Именно так я записала номер водителя большого черного внедорожника в телефоне. Из-за той футболки, что была на нем. Да, мой телефон все еще работал, но из-за трещин на экране оказалось сложно разглядеть что-либо, плюс я чуть не порезала палец. В итоге я приклеила к экрану кусок скотча, чтобы осколки стекла не выпали.

– Мы не будем ему звонить, – отрезала я.

– Ты сказала, он горяч.

– Рей, он дал мне свой номер телефона, чтобы я могла сказать ему, сколько он должен за ремонт велосипеда. Не думаю, что он сбил меня, чтобы подкатить или что-то вроде того.

Рей притворно надула губы, но затем быстро перешла к обсуждению возможных новеньких в школе. Каждый год приходит кто-то. Разговоры о них возбуждают Рей не меньше, чем меня новые альбомы кумиров.

Забавно, что настолько разные вещи заставляют сердца людей биться чаще.

Я провела ночь, не сомкнув глаз. Конкурс Моны просто захватил мой мозг. К двум часам ночи я придумала мелодию, которая казалась мне хорошей, пока я не сыграла ее на нашем пианино перед выходом в школу. Это звучало так ужасно, что я хмуро пялилась на черно-белые клавиши целых десять минут, прежде чем попытаться сыграть что-то еще.

Ничего не приходило на ум.

Зато пришла мама. Она вошла в гостиную одетая и накрашенная, спрашивая, почему я еще не готова. Я закрыла крышку пианино и потащила свое усталое и раздраженное тело вверх по лестнице, а затем в школу.

Прицепив велосипед к стойке на парковке, я ускорила шаг, почти побежав по мощеной дорожке, и вошла в величественное здание из красного кирпича. Двери в класс все еще скрипели. Вдоль коридора стояли солнечно-желтые шкафчики. Этот цвет должен быть умиротворяющим и вдохновляющим, по крайней мере, так говорила наша директриса, которая очень верила во всякий фэншуй и тому подобное. В прошлом году она попросила буддийского монаха сделать перестановку в классах. В некоторых из них столы расходятся веером вокруг белых досок, как солнечные лучи.

– Энджи!

Я обернулась и увидела, как Рей открывает дверь.

– У тебя первым уроком история с мистером Ренфрю?

– Я еще не получила расписание.

Я почти отошла на пару шагов, как вдруг буквально врезалась в стену загорелой кожи, намазанной фруктовым лосьоном для тела.

Мелоди Барнетт ухмыльнулась, увидев мои колени. Второпях я забыла заменить лейкопластырь с принцессами на нормальный, телесного цвета.

– Сняла тренировочные колеса с велосипеда? – Она сказала это достаточно тихо, чтобы Рей не услышала.

Мел обожает Рей – как все в школе – и не любит меня – как и все в школе. Люди не понимают, почему мы дружим.

– Пошла ты, – буркнула я, оттолкнув ее.

В своих эспадрильях на толстенной подошве, из-за которых ее ноги казались длиннее, чем все мое тело, Мелоди проковыляла к Рей, размахивая своим расписанием, будто это золотой билет Вилли Вонки.

– У меня тоже история, Рири.

Фу. У нее ужасный высокий, гнусавый голос. Ее имя ей не особо подходит.

Мел взяла Рей под руку и затащила ее в класс.

– Я займу тебе место, – сказала мне Рей.

Как только они ушли, я направилась в учебный офис, современное помещение, целиком сделанное из стекла: там располагались административные секции и кабинет директора. Кроме меня там был еще один ученик, так же поздно пришедший за своим расписанием.

Джаспер прислонился к столу секретарши.

– Это что, моя любимая певичка? – сказал он мне.

Я закатила глаза.

– Ты даже не слышал, как я пою.

– Не то чтобы я не старался услышать! – он провел пальцами по зачесанной набок золотистой челке.

– Я не пою на публике.

– Ты же понимаешь, Конрад, что, если хочешь когда-нибудь стать певицей, тебе придется петь перед людьми?

– Я еще не готова.

Он лукаво улыбнулся.

– Устроишь мне приватное выступление, когда будешь готова?

– Я не даю приватных концертов.

– Тебе даже не придется петь, – прошептал он.

Пульс участился.

Секретарь протянула ему желтый лист, затем спросила мое имя.

Огромный принтер позади нее ожил и с ревом выплюнул еще один лист.

Джаспер бегло просмотрел расписание и сунул его в карман брюк цвета хаки.

– А какой у тебя урок?

– Математика с миссис Даббс. У тебя?

– История.

– У Рей и Мел тоже сейчас история.

– Лучше бы у тебя была история.

Я заморгала, затем просто опустила глаза на свое расписание, потому что понятия не имела, что на это ответить. Мы с Джаспером дружим почти столько же, сколько с Рей. Конечно, мы не так близки, но все же… Я сложила свое расписание несколько раз, пока оно не стало похоже на плиточку мозаики.

– Энджела, Джаспер, – директриса Ларю прощебетала наши имена.

Я повернулась, собираясь извиниться за опоздание, но слова застряли у меня в горле. Рядом с ней стоял зверь, который сбил меня.

Ладно, он не сбил меня, но был к этому очень близок.

Директор улыбнулась ему.

– Хочу познакомить вас с нашим новым учеником.

– Добро пожаловать в Ридвуд, чувак, – сказал Джаспер.

Зверь кивнул, закатив белые рукава до локтей и обнажив загорелые мускулистые предплечья. Держу пари, что все остальное тело такое же классное… Не то чтобы меня интересовало все остальное его тело. Или чье-то еще тело, если уж на то пошло.

Я оторвала от него взгляд и посмотрела на директрису, которая сменила свои фирменные кудри на причудливую афро, украшенную шелковым шарфом, который делал ее лет на десять моложе.

– Ты не могла бы проводить Теннесси в его класс, Энджела?

– Я? – Я забыла, как дышать, поэтому прозвучало это как писк.

Супер.

Зверь… Ну, то есть Теннесси, сжал губы так сильно, что его покрытая щетиной челюсть буквально хрустнула. Я до сих пор не могла поверить, что он перевелся в мою школу. В последний год обучения.

– Я могу проводить его в класс, миссис Ларю, – предложил Джаспер.

Когда Теннесси посмотрел на мои колени, точнее, на его пластырь, который я так и не сняла, Джаспер подошел ближе и закрыл меня своим телом, как бы защищая от пронзительного взгляда золотистых глаз зверя.

– Если я не ошибаюсь, у тебя сейчас история, Джаспер, а у Энджелы, – она хлопнула его по руке, – математика.

Она не ошиблась. Миссис Ларю живет и дышит ради этой школы и ее учеников. Она знает всех по именам, у кого на что аллергия и средний балл каждого. Однажды она даже спросила, понравился ли мне альбом Fleetwood Mac, который я купила на зимней ярмарке родительского комитета. Тогда я пробормотала что-то вроде «песня “Dreams” мне понравилась больше всех», но на самом деле я хотела спросить: «Вы тайно работаете на ЦРУ?»

– Давайте я напишу записки, чтобы миссис Даббс и мистер Ренфрю не ругали вас за опоздание. – Ее каблуки глухо застучали по дымчато-серым половицам, когда она прошла к столу секретарши и взяла листочки. Она записала наши имена, потом протянула листочки нам.

– Это единственный раз, советую им воспользоваться.

Теннесси поднял густую бровь.

– А теперь бегите, дети мои.

Как только мы вернулись в коридор, Джаспер приобнял меня за плечи. Мне стало невероятно тяжело, и не из-за его массивного бицепса.

– Что привело тебя в Теннесси, Теннесси? – спросил Джаспер.

Теннесси поправил на плече свой черный рюкзак. На запястье блестел серебряный браслет. На нем была гравировка, но я не смогла разобрать ее.

– Тен. Зовите меня просто Тен. – Вместо того чтобы ответить на вопрос Джаспера, он сам спросил: – Директриса всегда такая… бодренькая?

Я вылезла из-под руки Джаспера.

– Всегда.