После он бросил все свои вещи обратно в пакет и посмотрел на свои громоздкие металлические часы, которые были так забиты циферблатами и стрелками, что по ним едва можно понять, который час.

Мне вдруг стало интересно, что, если он ехал на свидание? У такого красивого парня по-любому есть девушка.

Он схватил мой телефон и наушники, из которых все еще доносился пьянящий голос Моны Стоун, и его губы скривились.

– Держи. – Он чуть ли не пихнул их мне прямо в лицо.

Нахмурившись, почуяв внезапную враждебность, исходящую от него (не то чтобы он казался мне добряком до этого), я отвела взгляд от его лица и взглянула на свой телефон. Я ругнулась, увидев разбитый экран.

– Надеюсь, ваша страховка покроет ремонт моего телефона?

Его брови взлетели вверх.

– Откуда мне знать, что он уже не был сломан?

Придурок. Я не сказала это вслух, но я, наверное, очень громко думала, потому что он встал с корточек и направился к машине. Я решила, что он собирается уехать, но вместо этого он открыл дверь и полез внутрь за чем-то.

Через пару секунд он вернулся с магазинным чеком в руке.

– Держи.

Я вдруг заморгала, взяв чек в руки.

– Ты хочешь, чтобы я отдала деньги за пластырь и воду?

Он стиснул зубы.

– Мой номер телефона на обороте. Набери мне, когда починишь байк, я возмещу.

Он нехотя протянул мне руку. Я не взялась за нее. Не хотелось заставлять его страдать еще больше.

Я помогла себе встать, опершись на ладони, было больно, но они хотя бы не кровоточили. Я схватила шлем и сумку, поправила велосипед. Кроме погнувшейся спицы и царапин на глянцевой черной раме, вроде никаких проблем. Я выключила мотор, потому что не могла ехать: ноги слишком дрожали.

Положив руку на открытую дверцы машины, он наблюдал за мной пару минут. Я посмотрела на него в ответ, но вдруг мне стало дико неловко, и я опустила глаза на его футболку, на которой красовалась надпись «Режим зверя: активирован».

– Тебя подвезти куда-нибудь? – спросил он.

Я снова взглянула на него.

Его глаза казались золотыми в свете ускользающего солнца, взгляд был тревожен и сдержан.

Я отрицательно замотала головой.

– Мне тут недалеко.

Он быстро сел в машину, как будто боялся, что я передумаю. Я спускалась с велосипедом по тротуару, напрягая слух, чтобы услышать визг шин его машины. Либо у него самая тихая машина, либо он все еще не уехал.

Я оглянулась через плечо. Аварийные огни были выключены, но его машина не двигалась. Наверное, он просто испугался, как и я. Он просигналил, и я чуть не подпрыгнула. Я отвернулась от него ровно в тот момент, когда перед моим носом оказался фонарный столб.

Зачем он сигналил? Чтобы предупредить меня?

Блин. Он, должно быть, думает, что я полная недотепа, что, конечно, невыгодно, у меня ведь из-за него разбит экран телефона! Чек из магазина с его номером буквально прожигал дыру в заднем кармане моих обрезанных джинсов. Возможно, у меня есть страховка. Я надеялась на это, потому что не горела желанием с ним связываться. Парень, скорее всего, попросит меня доказать, что мой телефон не был разбит раньше, а я не обязана никому ничего доказывать.

Кроме Моны Стоун.

Я ускорила шаг, мне не терпелось поскорее сесть за комп Рей и разузнать все о конкурсе.

Последний час я изучала сайт Моны Стоун, читая каждую строчку мелкого шрифта о музыкальном конкурсе.

– Мама никогда на это не согласится, – плакалась я своей лучшей подруге, которая красила ногти в такой же яркий цвет, что и чехол для ее мобильного телефона.

Ярко-розовый – любимый цвет Рей. Даже ее плед, на котором мы развалились, покрывали розовые завитушки. Когда мы были детьми и нам приходилось рисовать автопортреты в школе, она всегда рисовала себя с розовыми глазами вместо карих. Она даже носила розовые линзы, когда нам было по двенадцать, но в них она была похожа на кровожадного вампира.

Рей подняла руку и подула на ногти.

– Может, Мона устроит еще один в следующем году. Вот исполнится тебе восемнад…

– Рей! – почти крикнула я в ужасе.

Она так резко развернулась ко мне, что ее очень прямые, очень длинные и очень светлые волосы сделали полукруг в воздухе.

– Ну а что?

– Я не могу ждать так долго. А что, если такое случается раз в жизни?

Рей уставилась на меня, затем на снимок с выступления Моны, который красовался на экране ее ноутбука.

– Как насчет того, чтобы сначала написать песню? Затем, когда она будет готова, споешь ее своей маме. А так как песня будет суперкрутой, она возьмет и разрешит!

Я перевернулась на спину.

– Ты действительно думаешь, что она вообще может передумать? Она ненавидит Мону. – Я прикусила нижнюю губу. – Мы снова поссорились из-за нее после ужина, а потом ссора как-то странно перетекла в разговор об отце. По тому, как она говорит о нем, можно подумать, что он был чудовищем. – Я повернулась к Рей, она уже красила ногти на ногах.

– Она когда-нибудь рассказывала о нем твоей маме?

– Насколько мне известно, нет, но я могу спросить.

Я тяжело вздохнула.

– Если тебе не трудно… спасибо.

– Готова составить наш список целей на последний год в школе? – Прежде чем я успела ответить, Рей спрыгнула с кровати и схватила со стола блокнот. Он был розовым, от него за километр исходил аромат сладких духов, а на обложке красовалось имя моей подруги.

Она бросила мне ручку и лист бумаги, затем плюхнулась обратно на кровать и начала записывать все, что хотела бы сделать. Она начала список с поступления на программу подготовки в колледж ее мечты – Стэнфорд; Рей хотела стать кардиохирургом с того момента, как мы препарировали лягушку в средней школе. Далее – никогда не встречаться со спортсменами, ее бывший был спортсменом, и ничем хорошим это не закончилось. Наконец – прочитать прощальную речь на выпускном и, конечно, стать королевой выпускного бала.

Кто-то, кто не знает Рей, может посчитать ее странной, но я не сомневаюсь, что в каждой клеточке напротив этих целей будет галочка. Она самая великолепная и популярная заучка, которая когда-либо ходила по коридорам старшей школы Ридвуд.

Пока ее ручка металась туда-сюда по бумаге, я медленно записала свои цели на этот учебный год. Или, скорее, мою единственную цель.

– Эй, а почему у тебя только один пункт? – спросила она, приподняв идеальную бровь.

– Потому что это все, чего я хочу.

– Ну же, милая, а как же «найти парня»? Или там…

Я поперхнулась.

– Ну что?

– Мне нужно сосредоточиться. Парни всего лишь помеха.

– Тебе нужно начать жить.

– Так и сделаю, но сначала, – я ткнула пальцем в лист, – я хочу выиграть этот конкурс.

– Он по всей стране проводится.

– Ну и что?

– То, что это немного напоминает участие в лотерее.

– Нет, не напоминает. Лотерея – это просто везение, а для победы в конкурсе Моны нужен талант.

– Который есть у тебя и у тысяч других людей.

Рей наклонилась ко мне, приобняв одной рукой.

– Я восхищаюсь тобой, малышка, всегда восхищалась. Но что, если ничего не получится? Ты чувствительна, и…

– Спасибо, что веришь в меня, – проворчала я, вырываясь из ее рук. Я вскочила с кровати и пошагала к двери, глаза защипало.

Не успела я дойти до двери, как Рей сказала:

– Об этом я и говорю. Ты ведь сейчас заплачешь.

Я положила руку на дверную ручку, но не повернула ее.

– А вот и нет.

– Энджи… – Рей внезапно оказалась рядом со мной, ее кисть с красивыми розовыми ногтями обхватила мое предплечье. – Не складывай все яйца в одну корзинку. Разложи их по разным корзинкам. Найди разные корзинки.

– Мне не нужны разные корзинки.

Рей очень громко вздохнула.

– О’кей, но только попробуй начать ныть, если проиграешь!

– Хорошо.

Мой взгляд задержался на ее руке, которая наконец-то оторвалась от моей. Лак на ногтях кое-где поплыл.