Я смотрел на Крис и понимал, что переубедить ее не удаться. Да я и не хотел, так как видел, как жил Степа в том доме и каким он был. А также видел, как он преобразился за эти дни. Не за один вечер, а за весь тот месяц, что Крис провела с ним. Она права, мальчик был похож на настоящего волчонка. Его глаза загорались от восторга, когда Вик показывал ему несколько трюков, он радостно взвизгивал, когда кто-то демонстрировал особо рискованный пируэт на трассе. И теперь, особенно теперь, я не мог заставить Крис вернуть его обратно.

– Что случилось с самой добропорядочной расой на планете? – сокрушенно спросил я у неба. – И почему все начали сходить с ума именно вокруг меня?

– Потому что ты первый сошел с ума, – толкнула меня в бок Крис.

Залитая искусственным светом съемочная площадка, светлый, почти белый паркет, несколько уютных синих диванчиков хаотично расставлено по сцене, слышен затихающий шепот зрителей. Работники проверяют последние детали, проверяют микрофоны, операторы наводят камеры.

Мотор!

– Добрый день, уважаемые зрители и телезрители! В эфире передача «Всё обо всех», и сегодня наша тема – нашумевшее на всю страну общественное движение «Плюс один». Цель этого движения благородна: спасать детей в неблагополучных семьях. Как это происходит? Откуда взялась такая идея? Нам расскажет организатор движения – Кристина Красная!

В зал заходит высокая крепко сбитая женщина с пышным хвостом каштановых волос, в светлых потертых джинсах и тонком бежевом пиджаке, подчеркивающем ширину ее плеч.

– Добрый день! Спасибо, что пригласили в свою передачу. Насчет нашего движения ходит множество разных слухов, и я бы хотела рассказать о настоящем положении дел.

– А какие слухи ходят? – полюбопытствовала ведущая.

– За эти три года я чего только не наслушалась. Говорят, что оборотни силой забирают себе человеческих детей, чуть ли не привораживают их, разбивают хорошие семьи, лезут не в свое дело. Говорят, что наше движение – лишь очередной способ собрать денег и слить их в свои карманы. Что таким образом мы пытаемся поднять свою репутацию перед обществом. Ну и так далее, вплоть до захвата мира, – Крис скривила лицо.

– А на самом деле?

– На самом деле мы хотим спасти детей, только не из неблагополучных семей, как вы сказали, а вместе с ними.

– Как вы пришли к этой идее? Все же знают, что у оборотней нет таких проблем, и тратить время на чужих детей – это, скажем так, непривычная для многих мысль.

– Идея движения появилась благодаря моему хорошему другу, Станиславу Громовому. Когда он перевелся в отдел по делам несовершеннолетних, то был ошарашен тем, как не живут, а в буквальном смысле выживают дети в сложных семьях. Как-то раз он не выдержал и вмешался в дела одной из таких семей напрямую, не как сотрудник ПДН, а как обычный человек. Хорошо, что там оказалась вполне адекватная мама, и спустя всего пару месяцев семью вычеркнули из списка неблагополучных.

– Прошу прощения, я вас прерву, но это не тот ли Станислав, с которым вы вместе тренировались в паркур-парке?

– Верно, тот, – Крис приподняла бровь, – но откуда вы знаете?

Ведущая довольно улыбнулась:

– У нас есть одно интересное видео, и с вашего позволения, мы продемонстрируем его нашим зрителям.

Позади Крис и ведущей загорелся экран, где две фигуры, мужская и женская, красиво пересекали полосу препятствий, дублируя движения друг друга, забирались на стены, перекатывались по песку и на доли секунды замирали на тоненьких трубах, удерживая равновесие.

Крис заулыбалась:

– О, наш тандем! Как вы только сумели отыскать это видео? Так вот, однажды Стан пришел в парк не один, а с маленькой зашуганной девочкой. Она боялась всего и всех, даже самого Стана, боялась говорить, боялась чего-то хотеть. А Стан!!! – Кристина задумчиво подняла глаза к потолку. – Это было еще то зрелище. Как он вокруг нее крутился, разговаривал, все объяснял. А один раз он даже показался ей в своей волчьей форме, но, чтобы девочка не испугалась, попросил повязать на шею бантик. К чести наших друзей, никто вслух не рассмеялся. И этот бантик-таки сыграл свою роль. Оказалось, Зоя, давно хотела собаку, и послушный, выполняющий каждую команду, волк с малиновым бантом на шее сумел ее развеселить.

– После этого вы и создали движение «Плюс один»?

– Не совсем. Я насмотрелась на эту идиллию и подумала, а почему бы и мне не помочь какой-нибудь семье? Может, действительно, людям нужен лишь небольшой толчок, чтобы выбраться из неприятностей, рука, так сказать, помощи. Я напросилась вместе со Станом на дежурный обход и уже во второй семье поняла, что нашла своих подопечных. Знаете, я была потрясена до самых печенок, мне почему-то вспомнились исторические фильмы про жизнь оборотней в гетто, только там было еще хуже. Невменяемые родители, груды бутылок, какие-то вонючие тряпки, потеки засохшей блевотины на стенах, чудом уцелевший раздолбанный холодильник, грохочущий так, что невозможно разговаривать. И Степка, маленький озлобленный волчонок, привыкший разделять всех окружающих на жертв и хищников, тех, кого он может бить, и тех, кто может избить его.

– Волчонок – это…

– Это иносказательное выражение, – пояснила Крис, – семья была человеческая. Но можно ли назвать их людьми? До сих пор считаю, что это был мой самый тяжелый бой. Чего я только не делала… Я притаскивала им еду сумками и обнаруживала, что они променяли ее на алкоголь. Я отмывала их квартиру и снова находила ее облеванной. Покупала Степке одежду и учебники, ходила договариваться в школу, а потом получала кучу возмущенных звонков от учителей и других родителей, что Степка кого-то избил, толкнул, нахамил учителю, плюнул в тетрадь. У мальчика не было никаких авторитетов, никаких границ. Два месяца я приходила к ним каждый вечер, проводила у них все выходные. И, если честно, я была на грани срыва и уже хотела отказаться от этой глупой затеи. Если люди хотят жить, как свиньи, что им может помешать?

– Но что-то вас остановило, верно? – ведущая невольно подалась вперед.

– Как-то раз я спустилась из их квартиры после долгого бессмысленного разговора и увидела, как Степка всаживает шило в колесо моей машины. Это стало последней каплей, и я, сказать честно, накинулась на него… Мальчик привык видеть меня в официальной одежде, привык, что я вежливая, добрая, пушистая, и не ожидал, что я могу применить к нему силу. Словом, я тогда его отшлепала, а он искусал мне руку до мяса. Потом он вырвался, убежал домой, а я перевязала руку, поменяла колесо, посидела немного и все же решила подняться к ним в последний раз: сказать, что больше не приду.

Я по натуре своей боец, и еще ни разу не сдавалась. Состояние было – хуже не придумаешь. Я поднималась по лестнице и пыталась подобрать оправдания перед Станом. Он ведь меня отговаривал, предупреждал, что все это не так просто, как кажется, что если я влезу к ребенку в душу, то уже никогда не смогу отмахнуться от него и сказать, мол, ты мне надоел. Руку дергало от боли, а на сердце было еще отвратительнее.

И когда я привычно толкнула входную дверь, эти алкаши никогда ее не запирали, воровать все равно было нечего, то увидела, как папаша хлещет Степку проводом и орет что-то типа «Зачем ты, паршивец, к ее машине полез? А если эта дура больше не будет приезжать? Она ж нам халявную еду возит, полы моет!» В оригинале звучало, конечно, не так, но смысл был примерно такой.

Я кинулась на папашку с кулаками, думаю, он тоже не ожидал, что приличная дамочка может начать драться. Он мне поставил огромный синяк на пол лица, я ему разбила нос, схватила Степку, закинула его в машину, и мы уехали. Я тогда не особо соображала, что делаю, куда еду, меня всю трясло от ярости, Степка молчал, забившись подальше от меня. Наконец, мы приехали к моему дому, я сказала ему выгружаться, а потом взяла за руку и привела в квартиру родителей. Сказала, что этот мальчик теперь будет жить с нами.