– Погодите-погодите, – нахмурился Дэн. – А что, эльфы не пьют молоко?

– Конечно, нет, – удивилась Настя. – Фермент, расщепляющий лактозу, у эльфов вырабатывается лишь до окончания грудного вскармливания, к концу третьего года жизни. А что, вы не знали?

Лей перестал кататься и с недоумением смотрел на Дэна, а тот на него.

– Но ведь… – начали они одновременно, а потом археолог продолжил, – Лей спокойно ел молочные каши, пил йогурты. Я даже ему мороженое покупал.

– Ага, – кивнул эльф, – я и чистое молоко тоже пью.

– Яр, ты проверял кровь на лактазу? – резко повернулся к медику Дэн.

– А, эмм, я… Кажется, да, – кивнул Ярослав.

– И мы не заметили, что у всех эльфов поголовно она отсутствует, за исключением Лея? – Дэн подошел к столу и зашелестел бумагами. – Настя, вы продолжайте, я вас слушаю.

– Таким образом, не думаю, что эльфам вмешивают что-то в еду. Бытовая химия, стиральные порошки, мыло, туалетная бумага – все это также закупается на весь сад. Само помещение для эльфийской группы ремонтировали отдельно, но вряд ли в этом дело.

– Кхм, – кашлянул Ярослав, – собственно, вполне возможно, что это вещество вводится эльфам вне детского сада. Мы такое тоже обсуждали.

– Угу, – хрюкнул археолог, не поднимая головы от бумаг, – только мы еще решили, что контролировать ввод вещества в каждом отдельно взятом доме сложнее, чем в детском саду. А что насчет прививок?

– Прививок? – переспросила Настя. – Ах да, верно, я спускалась к медсестре. Действительно, у эльфов другой график, но и у оборотней он отличается от человеческого. Кстати, на следующей неделе у нас планируется очередной этап прививок.

– А вы можете узнать, от какой болезни будут прививать? Или какая маркировка будет на упаковке? – вкрадчиво спросил Дэн. – А еще лучше, если бы вы смогли случайно прихватить как-нибудь это средство.

Ярослав не выдержал и возмутился:

– Дэн, имей совесть. Настя и так нам изрядно помогла, а ты ее чуть ли не на преступление толкаешь! А если там шприцы под счет? Да ведь точно под счет! А если ее поймают?

– И что с ней будет? – археолог выпрямился, выронив несколько листов. – Ах, воспитательница украла шприц стоимостью в десять рублей? На костер ее отправят? – он повернулся к девушке. – Вы простите за мою горячность, но если внутри окажется то самое вещество, это сэкономит нам кучу времени. Ярослав делает возможное и невозможное, но у него нет ни специальной аппаратуры, ни государственных субсидий, ни штата сотрудников. Он каждый день рискует работой и репутацией, делая необходимые для нашего исследования анализы, но, даже несмотря на это, на выявление состава могут уйти годы. И на другой чаше весов – небольшой проступок, за который максимум пожурят. Анастасия, я не имею права вас о чем-либо просить, но все же подумайте об этом, пожалуйста.

– Я не знаю. Вы тоже поймите, я же не обязательно буду присутствовать на уколах, дети ко мне не до конца привыкли, – растерялась девушка.

– Не умеете – научим, – отмахнулся оборотень. – Вон Лей и научит. Зря он что ли у цыган жил?

Лей от неожиданности оттолкнулся сильнее, чем нужно, его кресло с глухим ударом врезалось в стол, и неровно стоящие стопки бумаг рассыпались по всей комнате.

– Дэн, ты! – воскликнул тоненько эльф, и Дэн скривил лицо, словно от звука бор-машины. – Я в жизни ничего не крал!

– Всего лишь обманывал, клянчил деньги и бродяжничал.

– Ну хотя бы никого не похищал и не держал взаперти, тыкая иголками!

Настя испуганно переводила взгляд с одного спорщика на другого, а те распалялись все больше. Ярослав пожалел девушку и, осторожно дотронувшись до руки, предложил выйти в другую комнату.

Перекосившаяся дверь так и не была снята, да и решетки на окнах придавали комнате суровый вид, зато тут не пахло сыростью и было относительно тихо.

Ярослав жестом предложил сесть Насте на застеленную кровать, а сам прислонился к стене и сказал:

– Вы простите, пожалуйста, за все это. Обычно Дэн ведет себя более адекватно.

– Ничего, я понимаю, – кивнула она.

– Может быть, понимаете, а может, и нет. Дэну сейчас двадцать лет. Сколько он еще проживет? Пять лет или семь? Исследования эльфийского долголетия и их истории стали единственным смыслом его жизни. Ни семьи, ни детей, лишь раскопки, архивы, анализы. Потом вот этот мальчик. И он понимает, что с таким темпом работы он не доживет до раскрытия истины, и эта мысль приводит его в ужас.

Я знаю его уже лет десять, и, поверьте, тот восторженный прекраснодушный юноша, каким он был раньше, никогда бы не посмел похитить ребенка. Но с каждым годом он отчаивается все больше и больше. Поэтому в его глазах воровство шприца – лишь незначительный проступок.

Страшно подумать, каким он станет к старости!

– Неужели вы думаете, что эльфы сознательно тормозят своих детей в развитии ради дополнительных лет жизни?

– Уточню, ради дополнительных сотен лет жизни. А почему бы и нет? Ради долголетия на что только люди не шли. И в крови младенцев купались, и девственниц резали, а тут всего лишь нужно растянуть детство.

– А если в шприце и вправду будет лишь… ну, прививка? Что тогда?

Ярослав задумался:

– Скорее всего, Дэн придет в ярость, потом напьется, протрезвеет, придумает еще что-нибудь и с энтузиазмом погрузится в новый способ добычи информации, – помолчав, лаборант добавил, – И, Настя, вы не задумывались над тем, что это средство после небольшой доработки сможет увеличить срок жизни для оборотней? Пусть ненамного, хотя бы десять-пятнадцать лет, но для оборотней это половина их жизни! И незначительный проступок, тут Дэн прав, может изменить сотни тысяч судеб! По сути, в ваших руках целая раса. И, насколько я знаю, вы встречаетесь со Станом? Не поверю, что вы хотя бы раз не задумались о том, как быстро он постареет и умрет.

Настя нервно рассмеялась и отвернулась к окну:

– Вы давите ничуть не хуже вашего друга. Хорошо, я принесу вам треклятый шприц.

После Настиного ухода я не знал, чем себя занять. Побродил по квартире, ощущая странную гулкую пустоту в стенах, которой раньше не замечал, включил телевизор, пощелкал каналы, поймал себя на мысли, что перелистал их уже три раза. Выключил телевизор. Протер пыль, принял душ, вспомнил, что сегодня не ел, пошел на кухню, но перед холодильником понял, что не голоден.

Бесконечный вечер.

Может, стоило пойти следом? Как в самом начале, когда я неделю ходил за ней тайком? Но это уже неуважение ее мнения, ее только-только восстановленной личности.

Неужели все отвергнутые оборотни чувствуют себя также? И Крис тоже? Хотя, скорее всего, нет. У нас надежды рубятся на корню сразу же, без рассусоливаний и лжи. Если бы я смог отказаться от Насти при первой встрече, то сейчас бы жил спокойно в своей пустой квартире.

Жалею ли я о том решении? И да, и нет. Жалею, потому что сейчас было больно, и радуюсь, ведь у меня все же были потрясающие минуты, проведенные возле нее.

Я когда-нибудь смогу еще раз пойти в Оборотень-парк?

На следующий день я запланировал большую развлекательную программу, так как не хотел просидеть весь вечер, прокручивая в памяти события из того времени, когда мы были вместе.

Сначала сходил в кино и досидел до самого конца, хотя редкие романтические вставки корежили мне сердце, затем направился в Экстрим. Физические нагрузки и предельная концентрация всегда отлично выбивали ненужные мысли из головы.

Друзья Лея уже были там и под руководством Вика тренировались правильно роллить. Я усмехнулся: раньше бы никогда не подумал, что Вик, талантливый, но завистливый трейсер, возьмет на себя роль наставника. Обычно в парке новичкам помогали так, между делом, во время передышек между упражнениями и пробежками, но в этот раз друг взялся всерьез за дрессуру молодежи.

Выйдя из раздевалки, я заметил крепкую фигуру Крис, она неторопливо разогревала мышцы на спортивной площадке.