— Ага! — скептически хмыкнул Альфра. — На всякий случай!

========== 29. Выборы ==========

— Боже, эти выборы меня доконают, — простонала Эвелина лежа без сил на тюфяке в утлой хижине аборигенов.

Сиора, сидящая у очага, сочувственно взглянула на нее.

— Прости Carrants. Я знаю, что наши обычаи кажутся Renaigse слишком странными. Но ты сама понимаешь, что от того, кто станет верховным королем, зависит судьба всех нас.

Уже несколько недель Эвелина таскалась по туземным деревням, во множестве раскиданных по всему острову. Верховный король аборигенов Винбарр недавно скончался, а на его место претендовали три самых почитаемых вождя местных племен — Дердре, Данкас и Уллан.

Сиора была права. От выбора верховного короля действительно зависело очень многое. Каждый из претендентов имел свой взгляд на будущее отношений колонистов и островитян.

Воинственная Дердре, например, считала Renaigse абсолютным злом и собиралась изгнать их с Тир-Фради, если ее изберут королевой. Эвелине уже приходилось иметь с ней дело, и она понимала, что это не пустые угрозы.

Уллан же, напротив, всячески льстил поселенцам и, якобы, страстно желал с ними сотрудничать. Но что-то в его поведении вызывало подозрение. Слишком уж приторные речи лились из его уст.

Больше всего Эвелине импонировал Данкас. Он производил впечатление мудрого и рассудительного человека, который стремился наладить с колонистами взаимовыгодное сотрудничество, не забывая при этом и об интересах своих соплеменников.

Результаты выборов были слишком важны, чтобы пускать их на самотек. Поэтому эмиссар Содружества была вынуждена посещать туземные деревни и выполнять мелкие услуги для их вождей, чтобы убедить Doneigad и Màl отдать свои голоса именно за Данкаса.

Она оценила дальновидность князя Орсея. Туземцы, завидев метку у нее на щеке, тут же проникались к ней благоговением. Эвелина стала почетным гостем на празднествах и обрядах. Ее приглашали на свадьбы и похороны, на пиры и ритуальные поединки. В каждой деревне ей выделяли самые удобные хижины, а вожди любезно приглашали ее разделить с ними трапезу.

В этом поселении Эвелина остановилась на ночлег в круглой лачуге, выложенной в виде купола из поросших мохом камней. Посередине находился очаг, а вдоль стен лежали подстилки для сна и была расставлена нехитрая утварь. Круглая дыра в потолке служила одновременно и окном, и дымоходом, но большая часть дыма все равно оставалась внутри. От его едкого запаха Эвелину постоянно мутило, и у нее слезились глаза.

Она бесконечно устала от мельтешащих перед глазами раскрашенных лиц и монотонных голосов. За эти дни она повстречала столь многих туземцев, что уже была не в состоянии запомнить ни их имен, ни клановой принадлежности. Хорошо, что рядом была Сиора. Она постоянно подсказывала Эвелина, кто из высокопоставленных аборигенов чей родственник и какое положение занимает в племени. Без ее помощи та постоянно бы попадала в неловкое положение, и результаты выборов могли бы оказаться под угрозой.

Но самым мучительным было то, то Эвелине никак не получалось побыть наедине с Куртом. Постоянно видеть любимого, но не иметь возможности даже обнять его — было для нее настоящей пыткой. Из-за подготовки к выборам у нее не оставалось ни капли свободного времени, и рядом с ней всегда находились посторонние. В те редкие секунды, когда они оставались наедине, ей лишь удавалось урвать мимолетный поцелуй, что еще больше распаляло ее желание и усугубляло страдания.

***

Утренний лес был наполнен густым туманом. Эвелина сидела на бревне у догорающего костра, обхватив руками себя за плечи. Ей было холодно, но она не хотела возвращаться в душную палатку.

Хорошо, что им хоть ненадолго удалось выбраться из шумной деревни. Жаль только, что уже завтра они окажутся в следующей. В последнее время ее дико раздражал неумолкающий гомон туземцев и постоянно мельтешащие вокруг размалеванные лица. В поселениях дикарей повсюду стоял дым от многочисленных очагов, и от запахов готовящейся на них пищи к горлу подступала тошнота.

Курт вышел из палатки, где он ночевал вместе с Петрусом и Васко. В его руках был плед, которым он накрыл Эвелину, от чего ей сразу стало теплее. Затем он заварил две кружки чая и сел рядом. Она положила голову ему на плечо.

— Гринблад, мне не нравится, как ты себя убиваешь из-за этих выборов, — сказал он. — Хватит уже лизать туземные задницы! Поехали домой! Ты сделала все, что могла!

— Обещаю — это последняя деревня на нашем пути! — заверила его она.

— Ты обещала это в прошлый раз! — Курта явно беспокоили тени под ее глазами, и нездоровый цвет лица. — Я не хочу тебя потерять!

— Не дождешься! — ответила она, отхлебнула согревающий напиток и вновь опустила голову ему на плечо.

Вдруг Эвелина увидела, как шевельнулся полог шатра, и резко отшатнулась от любимого, чтобы их не застали в обнимку. В образовавшейся прорези показалась взъерошенная голова Васко.

— Вам что, не спится? — недовольно пробурчал он.

— Вставай, лежебока, пора выдвигаться, если хотим до заката перевалить через горы, — заявил Курт.

Капитан широко зевнул.

— Де Сарде, и сдалась тебе та деревня! Это ж у черта на куличках!

— Представь себе, сдалась! — отрезала Эвелина.

— Не найти нам покою! С больной головою! Мы идем и идем! И куда-то придем! — нараспев продекламировал навт.

— Эй, поэт хренов, сегодня твоя очередь готовить завтрак! — перебил его Курт.

При слове «завтрак» Эвелина внезапно вскочила с бревна, и бросилась в ближайшие кусты.

Васко удивленно проводил ее взглядом.

— Что это с ней?

Курт обеспокоенно прислушался к малоприятным звукам, доносящимся из зарослей.

— Не знаю. Говорит, в прошлой деревне съела что-то не то.

— Наверное, человечинку в котелок добавили! — сострил капитан.

— Ну ты и придурок, Васко!

— От придурка слышу!

***

— Альфра, у тебя есть какое-нибудь зелье от тошноты? — простонала Эвелина. — Эта туземная еда меня доконает!

Натуралистка, стоящая посреди шатра у раскладного столика, с подозрением взглянула на нее.

— А тебя случайно не по утрам тошнит?

— Если бы только по утрам! Постоянно!

— А месячные когда в последний раз были?

— А это тут причем? — удивилась Эвелина. — Кажется, еще до того, как мы освободили Сиору.

Альфра сочувственно вздохнула.

— О-о-о, подруга, да ты у нас, кажется, беременна…

Эвелина в ужасе уставилась на нее. Неужели произошло то, чего она боялась? Ведь ниже пасть уже некуда! Теперь все узнают о ее позорной связи с телохранителем! Ей конец! Она вспомнила, как при дворе князя все шушукались об одной девице, которую застукали на сеновале с каким-то прощелыгой. Сколько грязи и презрения тогда на нее вылили! И это при том, что он был мелким дворянином, а не простолюдином, и она от него даже не забеременела. Девицу, кажется, сослали в телемский монастырь, а что стало с незадачливым кавалером — история умалчивает. Эвелина тогда еще подумала: «Вот дура! Ради какого-то болвана разрушила свою жизнь!» А теперь — она сама на месте той дуры, только в ее случае все гораздо, гораздо хуже! А что будет с Куртом? Ведь, кара для безродного за связь с дворянкой — смертная казнь!

Но может быть, еще есть шанс, все исправить?

— Альфра, — дрожащим голосом произнесла Эвелина. — Помнишь, ты говорила, что есть способы вытравить плод?

Ученая внимательно посмотрела на нее.

— Да, такое зелье есть. Но я тебе его не дам!

— Почему?

Альфра замялась.

— Помнишь, я рассказывала тебе о своем руководителе — докторе Асили?

— Да.

— Так вот, я от него ушла, потому что он проводил неэтичные эксперименты на людях. В частности, на аборигенах с метками — On ol menawí, как называет их Сиора.

— Да, я слышала об этом. И?

— В общем, кроме прочего, он тестировал на женщинах противозачаточные средства.

— Какие-какие средства?

— Те, что от детей.