– Очень приятно… Знакомьтесь, – Игорь Владимирович Губернаторов – заведующий кафедрой древней истории, а это наша помощница, студентка последнего курса – Алёна Гец, очень, знаете ли, перспективный в будущем ученый, – представил Рожнов прибывших с ним коллег.
– Здравствуй, Глеб, – наконец, поприветствовал Губернаторов, протянув руку. – Мир тесен. Кого-кого, но тебя я никак не ожидал увидеть, тем более здесь.
– Мир слишком мал для нас двоих, – ответил Горчевский, пожав его руку, но быстро отпустив.
Все обменялись приветствием. От внимательного глаза Глеба не ускользнуло то, как Губернаторов не сразу отпустил руку Деи, отметив, что и она не торопилась ее отнять.
Так как, из-за восторженной суеты Далины, Алена оказалась между мужчинами помоложе, она совсем растерялась и разрумянилась от смущения. Дее, мягко улыбнувшись, пришлось прийти ей на помощь. Протянув девушке по-дружески руку, вежливо пригласила всех пройти в дом, и, таким образом, они возглавили шествие. Поскольку до входа было не более двадцати метров, вся группа преодолевала расстояние в кратких беседах и знакомстве. Дея, приятным голосом, завела с девушкой разговор на тему, примерно близкую той – об учебе, интересе к науке. Далина и Рожнов, переполненные счастливой встречей, засыпали друг друга вопросами и, активно жестикулируя, медленно направлялись следом. Мальвилю удавалось лишь изредка вставлять реплики. Процессию завершали Горчевский и Губернаторов.
– Давно не виделись, Глеб. Как поживаешь? Вижу, сменил профиль?
– Не могу доставить тебе радость, сказав, что жизнь моя не сложилась. Меня все устраивает.
– Зачем ты так! Хотя, …всё верно.… Ко мне относиться иначе ты теперь не можешь, понимаю…
– Вижу, что и ты сменил горизонталь…
– Глеб, не хватит слёз, чтобы смыть мои прегрешения, – пропустив замечание Горчевского, продолжил Губернаторов. – Поверь, мне досталось за все былые ошибки, так что, ты уж, будь добр, попридержи лошадей,… по возможности…
Он остановился. Горчевский замедлил шаг, но останавливаться не стал.
– Глеб, постой…
Горчевский остановился и обернулся. Губернаторов подошел вплотную.
– Прости меня, …если сможешь.… Знаю, это сложно…
– Помнится, ты любил повторять одну замечательную фразу: в действительности все совершенно иначе, чем на самом деле…
– Не забыл старину Экзюпери, – Гоша попытался изобразить подобие улыбки, но она вышла больше похожей на элемент страдальческой мины. – К чему ты сейчас ее вспомнил?
– Думаю, что ты и сейчас еще не осознаешь всего… – Глеб вспомнил, как задержалась рука Деи в его ладони…
Игорь хотел было возразить, но не стал. Вероятно, подумав о том, что бесполезно переубеждать Горчевского и благосклонности ему не заслужить, а, может, оно в действительности так и было…
– Думаю, не нова будет для тебя истина: чтобы потерять доверие к человеку достаточно одного поступка, и даже тысячи слов – прости, не помогут его вернуть, – холодно ответил Глеб. – Так что, Гоша, мне сейчас совершено не интересно ни твое раскаяние, ни попытки, заставить меня проникнуться сочувствием к тебе. Поверь, уже давно не держусь за пояс нашей дружбы и закрыл эту тему. Все что не делается в жизни, все к лучшему. В этом, убедился не один десяток раз.
– Был бы рад с тобой не согласиться, но вынужден признать правоту. Ты много не знаешь и, хочешь того или нет, а нам придется поговорить.
– Хорошо, только сейчас главное для меня – усадьба, а также все, что с ней происходило, и, поверь, обиды я ни на кого не держу, это слишком большой и тяжкий груз, а мне хочется идти по жизни налегке.
Губернаторов не нашелся, что ответить. Таким образом, осмотрительно прощупав оппонента, Глеб теперь знал, как себя нужно вести и решил, что правильным будет – обезоружить «неприятеля». Беззаботно снисходительно поведя дальнейшую речь, предположил, сколь весомы достижения Гоши в области науки, тем самым навязав тому свое верховенство.
«Диспозиция представляет собой модель надлежащего поведения в случае гипотетической ситуации»19, – вспомнил Горчевский, и на лице отразилась усмешка…
Игорь Губернаторов был чуть выше и крупнее телосложением, чем Глеб. Любой костюм подчеркивал его совершенную античную фигуру, привлекая женское внимание. Зачесанные набок, коротко подстриженные, густые, темно-русые волосы падали на высокий гладкий лоб. Из-под прямых черных бровей, слегка сросшихся на переносице, объект подпадал под гипноз красивых глубоко синих, вместе с тем сверкавших лукавством, глаз, обрамленных пушистыми длинными темными ресницами. Завершающим аккордом в визуальном портрете были его чувственные полноватые губы, правильной формы. Во все времена, именно такая форма губ служила признаком повышенной сексуальной энергии и сладострастности их обладателя. Он настолько был хорош собой, что вызывало великие сомнения земное происхождение его матери. Рождала колебания и участие природы, как художника. В его облике было столько страстности и магнетизма, что противостоять его обаянию не могли даже мужчины. Но Гоша владел не только красивой внешностью. Он не раз демонстрировал свой острый ум и разносторонность развития. Решение ряда сложных вопросов ему давалось без особых усилий и, видимо, это особенно влияло на его карьерный рост. Если в ком Губернаторов и вызывал зависть, то коллеги умело это скрывали, так как отомстить он умел также безупречно, вот потому-то и стоило бы поразмыслить о творце, приложившем руку к созданию данного уникума, вложившего в него столько любви и очарования. Как известно, чем идеальнее человек снаружи, тем больше демонов у него в нутрии. Вот и напрашивается вопрос – не сам ли Верховный правитель подземного царства, на досуге, творил это чудо, вкладывая одно, забывая другое, а, может, и… не забывая.… Служил он вместе с Глебом в секретном ведомстве и занимался изучением явлений, которые не могла объяснить официальная наука, того совершенного мира, который пугает людей своей таинственностью, недоступностью, того, что называется сверхъестественным. По большей части у каждого было свое направление. Вдвоем же они добывали информацию, расследовали, связанные между собой, непонятные, загадочные дела и тут им равных не было. Их интуитивное восприятие невидимого или же способность постигать цельность сложного, в тандеме позволяло безукоризненно исполнять свои обязанности.
Глеб Горчевский, к моменту поступления на службу Игоря Губернаторова, успешно отработал более пятнадцати лет и был у руководства, как говорится, на хорошем счету, одним из самых перспективных специалистов. Сравниться с ним по знаниям могли разве что братья Винчестеры, из знаменитого сериала20… Сталкиваясь с непрофессионализмом, он всегда возмущался и просил оградить его от дилетантов, так как это всегда требовало дополнительного времени и отнимало силы. С ним соглашались, а в помощники попадали люди, иной раз и вовсе не понимавшие сути их работы. Глеб же, как человек грамотный, целеустремленный, местами упрямый, стремился свою работу сделать лучше, чем мог и потому, когда он встретился с Гошей, то безмерно был счастлив обнаружить в нем кладезь знаний и желаний добиться высшего результата. В те моменты, когда детали вызывали спор, они просто расходились по разным кабинетам, остывали и снова возвращались к тому вопросу, от которого ушли, только уже возвращались с идеями и предложениями.
Глеб придерживался того мнения, что постичь окружающий тонкий мир дано не всем, лишь предпочтенным, лишь тем, на ком остановили свой выбор высшие силы, чтобы наделить определенным даром. Позднее, он не раз скажет: «Неизведанное, таинственное – это как сыр в мышеловке. Прежде, чем получить, нужно вложить. Однажды коснувшись его, ты больше не будешь смотреть на все сквозь разовые очки обывателя». Тем вложением были знания Горчевского. Это в дальнейшем они служили Глебу исправно и щитом, и мечом, а в начале пути, он относился к источникам, как к странным символам и иероглифам, к полнейшему абсурду и фантастическим бредням. К тому моменту, когда он осознал, что и загадочное должно приносить пользу его стране, ему пришлось не раз пообщаться с ангелом-хранителем во сне, кое-кем из подземного царства. Теперь, когда Горчевский понимал, насколько тот, иной мир, сложнее, многограннее и интереснее, больше не сопротивлялся, не вел сам с собой разъяснительных внутренних монологов и принимал собственное понимание, как дар. На протяжении долгого времени он накапливал знания из старых ведических книг, древних манускриптов, интересных легенд, фактов, изучал явления, процессы и многое другое, чем располагал архив его организации. В силу специфики работы, он глубоко интересовался оккультными практиками, медитациями, заклинаниями. В результате, Глеб стал понимать, что оккультные науки определяет вера в духовные силы или существование энергий, при поддержке которых, можно заглянуть в далекое будущее, достичь успеха, возвратить здоровье или заполучить потенциальное подчинение других. Но, несмотря на то, что теперь Горчевский был посвящен в таинства, он не стремился материализовать предметы или контакты с покинувшими белый свет, и уж совсем не тщился показать свою силу знаний в этом ремесле. Ему сложно было объяснить, часто ничего не подозревающим людям, как они позволяют духам коварно влиять на их жизнь, причем сами над ними власти никакой не имея. Тот, кому предназначено Свыше заниматься определенными вещами в жизни, не будет делать иное и потому, таинственное никогда не спешит раскрывать свои объятия, чтобы позволять, кому ни попадя, получать познания по прихоти. И прежде чем, высшие силы разрешат слегка коснуться глубин своего существования, пройдет немало времени в поисках источников света – знаний. Каковым бы двигателем к этим знаниям ни было любопытство, человек находится в некоем оптимуме нагрузок допустимом природой.
