Брайен, Жиль и Дэффид, кивнули.

— Мне надо кое-что взять из своей спальни… — начал было Джим.

— Все уже в большом зале, Джим, — сказала Энджи.

— О? Прекрасно, — произнес Джим. — А не слишком ли рано мы отправляемся, Каролинус? Мы еще не совсем ясно представляем, что мы там должны обнаружить. Скажи мне, что ты понял, если вообще что-нибудь понял, из слов Гранфера?

— Вполне определенно одну вещь, — сказал Каролинус. — Гранфер не дал тебе всех звеньев цепи. Я подозреваю, что он и сам не все знает. Экотти не может быть главным мозгом. Как я уже говорил, у него на это просто не хватит способностей. А морской змей Эссессили не может так просто собрать вместе столько змеев.

— Значит? — спросил Джим.

— Значит, — огрызнулся Каролинус, и в его тоне опять появились необычные нотки ворчливой злости, — вы отправляетесь во Францию, чтобы выяснить, кто является этим недостающим звеном! Кто является главным мозгом, кто придумал использовать морских змеев для вторжения? Это кто-то не только умный, но и хорошо владеющий магией… намного лучше Экотти.

— Но, извини, ты сам говорил, — сказал Джим, — что Департамент Аудиторства сообщил, что ни один из магов в этом не замешан. И если Экотти всего лишь колдун, а магией владеют только колдуны и маги, то кто это может быть?

— Если бы я это знал, — ответил Каролинус, — мне не надо было бы посылать вас во Францию.

— Хорошо, с чего нам начать? — спросил Джим. — Я имею в виду, после того, как мы попадем туда. Что нам сказать, если нас спросят, зачем мы приехали?

— Говорите всем, что вы изгнаны из Англии по приказу короля. Тот факт, что у одного из вас нортумберлендский выговор, — он взглянул на Жиля, — сделает это более правдоподобным. А затем при первой возможности и как можно тише захватите Экотти и допросите его.

— Это не очень-то легко, маг, — мягко заметил Брайен. — Вот если просто убить его…

— Нет, нет, нет! — раздраженно сказал Каролинус. — Ни в коем случае нельзя убивать Экотти. Если вы это сделаете, мы никогда не узнаем, на ком в действительности лежит вся ответственность. Просто заполучите его и допросите.

— Как сказал Брайен, — вставил Джим, — это проще сказать, чем сделать.

— Знаю! — сказал Каролинус. — Поэтому я и посылаю вас вчетвером. Поверьте мне, я не знаю никого другого, кто бы мог это сделать. Это потребует способностей каждого из вас, сложенных вместе, но это должно быть сделано! Ответ знает или Экотти, или этот морской змей… забыл, как там его зовут…

— Эссессили, — вызвался Жиль, который до сих пор хранил молчание. Он произнес это имя так, как его произносили Гранфер и Рррнлф.

— Правильно, так его и зовут, — проговорил Каролинус, — точно как ты сказал. Жиль. Либо он, либо Экотти и могут сказать, кто является главным мозгом. Один из них напрямую связан с ним. Ну, есть еще вопросы? Нет? Тогда отправляйтесь.

Джим взглянул на Брайена, Жиля, Дэффида и стоявшую за их спинами Энджи.

В ответ они все молча посмотрели на него.

— Думаю, вопросов ни у кого нет, — с некоторым раздражением сказал Джим.

Внезапно соратники оказались на улице Бреста, спешившись и держа в руках поводья своих коней. Они стояли как раз у постоялого двора «Зеленая дверь», того самого, в котором останавливались во время своего предыдущего посещения этого французского портового города.

— Милорды!

Джим чуть не подпрыгнул, как Энджи, но вес его вооружения не позволил сделать такое предательское движение.

Он повернулся и увидел хозяина, которого встречал и прежде. Его звали Рене Перан. Это был довольно молодой человек, скорее располневший, чем стройный, с черной щетиной, которая сбривалась явно не слишком часто. В его черных глазах скрывалась подозрительность. Во всем его облике сквозило недоверие. Возможно, он не любил иноземцев. Джим подивился, что они оказались в том месте, где их знали. У Каролинуса не было причин отправлять их именно сюда. Может, это именно тот случай, о котором Каролинус и предупреждал? Главный мозг вмешивается в чужие заклинания.

Во всяком случае, если Перан и не любил иноземцев, то он делал все возможное, чтобы скрыть это.

— Добро пожаловать к нам опять, милорды! — сказал он повизгивающим радушным голосом. — Я хорошо помню вас с прошлого года! Но вы уехали, и мы ничего о вас больше не слышали. Вы ведь англичане? Да, я это помню. Как идут дела, милорды?

— Хорошо, хорошо, — ответил Брайен за всех троих. — Мы были на востоке, сражались с язычниками. Увы, суровое время для многих бедных рыцарей! Нам повезло, мы все уцелели и снова вернулись к вам.

Джим и не подозревал, что Брайен способен так легко и быстро выдумывать. Говоря «восток», Брайен, очевидно, имел в виду территорию, находившуюся во времена и в мире Джима где-то за Польшей. В четырнадцатом веке это были нехристианские территории, и рыцари со всей Европы отправлялись туда в попытке завоевать эти земли.

Джим внезапно почувствовал зуд в правой части головы и хотел почесаться, но его пальцы встретили твердую поверхность шлема. Соратники все еще были в полном вооружении. Окружавшие их жители французского города не воспринимали это как желание доставить им неприятности — большинство рыцарей предпочитали путешествовать в полном вооружении, особенно если надо было проезжать по диким местам, где могли возникнуть разные непредвиденные опасности. Кроме того, перевозить вооружение безопаснее всего на себе.

— Заходите же, милорды, — сказал хозяин постоялого двора, выступая вперед и принимая поводья лошадей. — Заходите, и вам немедленно поднесут кувшин нашего лучшего вина. Я сам прослежу, чтобы конюхи как следует позаботились о ваших конях!

Приглашенные таким образом, Джим и его спутники последовали за хозяином, который развернулся и пошел во двор, направляясь к конюшням, расположенным сбоку и позади дома. Соратники ступили на мощеный двор. Зуд появился снова, но Джим ничего не мог с этим поделать. Ему пришло в голову, что они уже слишком долго облачены в броню.

Похоже, подобное ощущение не посещало ни Жиля, ни Брайена, которые, никогда не сетовали на вес или неудобство доспехов и, насколько Джим знал, никогда и не думали об этом. Они, возможно, могли даже лечь спать в доспехах, не заметив, что забыли их снять.

На постоялом дворе все было так же, как Джим помнил по последнему посещению: обилие запахов, но прохладно, чему Джим был очень рад.

Лето в Бресте было в самом разгаре, а когда соратники в прошлом году появились здесь, стояла весна. Но тогда на улице было тепло и приятно. Нынче было слишком жарко, особенно на солнце, тем более в этих проклятых доспехах. Джиму ничего так не хотелось, как поскорее подняться в свою комнату и снять доспехи. Но после радушного приглашения хозяина следовало соблюсти нормы вежливости. Раз уж хозяин поднял вокруг них столько шума, они просто обязаны принять это должным образом. Это обязывало обе стороны, определенные нормы поведения становились уже долгом.

Слуга, очевидно, уже поджидал их, так как в общем зале, пуда он их ввел, стоял на столе кувшин с вином, а рядом — толстостенные зеленоватые стаканы. Слуга налил вина, и Джим поспешно выпил. Вино было великолепным, охлажденным в погребе, и он обнаружил, что хочет пить больше, чем ДУмал. Жиль и Брайен просто вылили содержимое стаканов себе в глотку. Слуга снова наполнил стаканы и вышел.

Брайен вытянул ноги и положил локти на стол:

— Мы опять хорошо устроились во Франции!

— Да, — согласился Джим. Он огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто из слуг не может его услышать. — Быстро ты там, на улице, придумал, что сказать, Брайен.

— Ха! Что еще могут делать три английских рыцаря вне Англии, если их не было во Франции, кроме как воевать с язычниками? — сказал Брайен и наполовину осушил свой стакан.

Слова Брайена о трех рыцарях напомнили Джиму о Дэффиде. Он оглядел общий зал постоялого двора — за одним из длинных общих столов в одиночестве сидел Дэффид, с кувшином вина и кружкой. Он помнил разницу в их положении, даже если Джим и забывал об этом. На самом деле, сказал себе Джим, похоже, об этом забывал только он один. И Жиль, и Брайен вполне естественно воспринимали то, что лучник сидит отдельно.