На этом моменте к разборке в кабине успел подключиться и я. Бросив разряженный арбалет и метнувшись на правую сторону кузова, к пассажирской двери, я в упор расстрелял монстра, выдравшего из оконного проёма своего погибшего собрата с застрявшим в черепной коробке ножом. Две пули в темя, и монстр кулём валится на землю. Я переместился к водительской двери и всё так же из кузова всадил в последнего мутанта почти десяток пуль – все убойные зоны жертвы уже были скрыты внутри автомобиля, где Цыган голыми руками пытался отбиться от этого совсем не рядового заражённого. В какой-то момент одна из пуль перебила позвоночник, монстр забился и вывалился наружу. Я добил его выстрелом в голову.

Это было похоже на автомобильную аварию. Пять секунд, и машина изувечена, а в салоне окровавленные тела. С такими ранами без экстренной медицинской помощи не выживают: у женщины разорвана грудь, у мужчины бок. Рана Оксаны представляла собой три глубокие, до кости, борозды через всю грудную клетку оставленные когтями мизинца, безымянного и среднего пальцев. Коготь указательного вначале зацепил лицо, разодрал щёку, десну и только потом прошёл по груди, оставив тоже кровавую, но не такую страшную рану, как три других. Женщина была без сознания.

У цыгана на боку плоть висела лохмотьями, кровь лилась рекой. Я сунул ему в руки бутылку с живцом:

– Пей и полей на рану, так здесь положено – медицина такая.

Кинувшись доставать из салона Оксану, я услышал за собой шипение и поток грязных ругательств. Однако, когда я вынес пострадавшую, то на земле уже было расстелено одеяло. Я осмотрел рану и, как умел, произвёл перевязку. Рассечения прикрыл сменной футболкой Цыгана, промочил живцом и наложил тугую повязку. Вся эта конструкция по мере сооружения мгновенно пропитывалась кровью. В завершении я приподнял голову пациентки и влил в губы немного живца. Вот и всё лечение.

– Она умрёт? – Цыган, прикрыв растерзанный бок окровавленной тряпкой, привалился к капоту машины.

– Нет. Не успеет. Нас всех очень скоро съедят, если мы не уберёмся отсюда прямо сейчас.

– Хорошо. Только дух переведу и поедем.

– Вот… мы же только чудом уцелели. Пешком и только пешком. Вдоль оврага к лесу. Перевяжу твою рану, сменишь окровавленные штаны, обувь, и пойдём.

– Оксана без сознания, я ранен. Слышь, поехали назад, а? – в его голосе чётко звучали просящие, почти умоляющие нотки.

– Цыган, посмотри, какую колею мы пробили. Увязнем. Тем более, посмотри, сколько мы проехали под уклон, а теперь нужно наоборот – вверх. Мы застряли, дороги назад нет. Если через десять минут мы не тронемся, то к лесу живыми не дойдём.

Пока я перевязывал рану, мой товарищ всё причитал, что нельзя трясти его девочку, что она слаба, что надо положить её в кузов и потихоньку ехать, а он будет толкать, и вообще можно воспользоваться лебёдкой.

– Цыган, дружище, лебёдка в чистом поле не поможет, да и толкать не вариант. Мы даже по бровке не проедем в этой низине. Первые двести метров с одной остановкой я пронесу Оксану на руках, потом ещё двести метров мы её будем нести вдвоём – в одеяле, как на носилках. Всего-то километр.

Первые сто метров были самыми лёгкими. Через пятьсот мы в очередной раз повалились без сил – шли по самой границе распаханного поля где и ноги в земле не так сильно вязнут, и не путаются в некошеной траве. А как же это во время войны раненых выносили, причём женщины огромных мужиков? Тут-то всё наоборот – два мужика одну женщину не могут километр пронести. В прежнее время я как-то нёс из магазина домой тридцатидвухкилограммовую гирю на плече. Икроножная мышца на правой ноге неделю ныла.

Спустя бесчисленное количество времени мы добрались до леса.

– Знаешь Хват, я дальше не смогу, сил нет.

– Всё, Цыган, самое тяжёлое позади. Сейчас я сделаю пару эликсиров – оживём! Мы с тобой затрофеили очень богатую добычу. Жаль, вещи почти все бросили, но здесь это дело наживное.

Нашу добычу составили одна горошина и десять споранов. Из вещей прихватили только два литра воды, бутылку уксуса, две бутылки водки, перевязочный материал да бинокль с арбалетом, трофейный пистолет с патронами и плюс разной мелочи, что я взял из дома.

Водка и уксус пошли на изготовление энергетиков. С помощью живца произвели перевязку Оксаны и Цыгана. После всех процедур Цыган приободрился:

– Слышь, а чё дальше будем делать?

– Ты отдыхать, а я пойду на разведку, постараюсь раздобыть машину. Мы уже явно за городской чертой, в бинокль видно крайние многоэтажки и дорогу из города. До неё километра полтора. Пойду к ней не прямо, а через лес, чтобы выйти вне зоны видимости. Там найду машину и вернусь за вами. Заодно надо отыскать что-нибудь вроде тропинки.

– Ты не бросишь нас, Хват?

– Нет. Даже оставлю АПС со всеми патронами, живец и добытые потроха. Так что не переживай.

– Спасибо! Я если честно, уже сказал себе, что теперь всё, не выбраться, только для неё стараюсь, она знаешь… – Цыган сделал паузу, шумно, всхлипывающим дерганым движением втянул в себя воздух, – мне трёх сыновей родила, я ей так благодарен, должен спасти её.

– Всё, хватит! Каждые полчаса делай по глотку живца, да плескай им на рану. Не жалей его в общем. Пистолетом умеешь пользоваться?

– Конечно, там всё просто, я двигатель жигулёвский могу раскидать, а тут пистолет. Вот курить очень охота, жаль не взяли. Пачка в куртке, ещё одна в кабине, блок в сумке, эх…

Я уходил и сам до конца не верил, что вернусь. Все свои вещи забрал, и свою горошину и шесть споранов добытые мной лично. Была внутренняя уверенность, что я не вернусь, хотя шёл и твердил себе, что пройдёт полтора-два часа, и я снова буду здесь, обязан быть. Гнал мысль бросить своих попутчиков – они ведь сами виноваты: не слушали меня, шумели, не хотели идти пешком. С другой стороны, одного меня те пятеро заражённых уделали бы на раз-два. Ладно, хватить яриться, копить злость и настраивать себя на неблаговидный поступок. Вернуться за ними нужно, но на будущее вывод однозначен – или добиваться беспрекословного выполнения приказов, или избавляться от подобных умников ещё до выхода на территорию кластеров.

В чащу глубоко забираться не стал, шёл в сторону дороги змейкой, то удаляясь вглубь леса, то вновь выходя к его окраине. Передвигаясь подобным образом, можно обнаружить тропинку или лесную дорогу, а можно просто натолкнуться на противопожарную канаву. По ним гораздо легче идти, а если раненого тащить, то и вообще речи нет.

К намеченной цели я вышел минут через тридцать, ещё столько же потратил на изучение обстановки. Машин на дороге хватало, но вот пригодных для перемещения по принципу «сел и поехал» было немного. Часть находилась в кюветах, часть была либо разбита, либо затёрта другими автомобилями. Исходя из степени удалённости от моего наблюдательно пункта, я наметил для изучения четыре перспективных машины: одна была протаранена в багажник и её развернуло на девяносто градусов, ещё одна была прижата к отбойнику другими машинами. Два оставшихся перспективных авто стояли целыми с открытыми нараспашку дверями, их бросили перед образовавшейся пробкой до того, как из города прошёл караван мародёров и с помощью оборудованного отвалом броневика расчистил одну из полос дороги. Правда, как раз наиболее подходящие машины находились на значительном удалении, и возиться рядом с ними означало привлекать ненужное внимание новых хозяев города.

Теперь, когда со средством передвижения есть какая-то определённость, можно возвращаться за моими товарищами. С пистолетом, оставшимся у Цыгана, идти к машинам будет спокойней.

Возвращался я быстрым шагом под защитой леса и только на подходе к нашей стоянке вышел осмотреться. До места, где меня ждали Цыган с Оксаной, оставалось не больше ста метров. Я устроился поудобнее у сосны. После интенсивной ходьбы смотреть в бинокль лучше, если упереться о твёрдую поверхность.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Обзор местности я начал с того злополучного поля, по которому нам довелось только что пройти. От увиденной картины я испытал настоящее физическое недомогание, почти явственную боль – по нашим следам, растянувшись, трусила стая разномастных заражённых. Впереди, с большим отрывом, три лотерейщика, за ними четвёрка бегунов. Если я сейчас рвану изо всех сил, то имею шанс оказаться на поле боя одновременно с первыми нападающими, но надо ли мне это? Первый монстр уже явно перерос тех уродов, которых я валил до сих пор, здесь уже начинает появляться костяная броня, и с трясущимися после забега руками я просто не смогу попасть в нужное место. Цыган естественным образом начнёт палить в первого, самого опасного заражённого, и даже если всадит в него всю обойму, то не факт что завалит. Я имел опыт расстрела гораздо менее развитого гада, по сути недолотерейщика, так половину магазина на него извёл. Даже если мы одолеем самого здорового, и пусть дополнительно ещё одного мутанта, что уже будет фантастическим результатом, то третий нас всё равно достанет… По крайней мере, одного из нас. Картина сражения пронеслась в сознании за секунду – шансы уцелеть минимальны. Находись я сейчас рядом с товарищами, то принял бы неизбежное, не бросил раненых. Но я здесь, не с ними. Бежать в самоубийственную атаку?