Спускаясь во двор, я отметил оживление в подъезде, на третьем этаже. На вопрос соседа «Что творится?», просто сунул в руки памятку и побежал вниз.

Колонна разбилась на отдельные машины, в которые из магазинов быстро загружали запечатанные ящики. А ребята действуют грамотно, потрошат закрома, где весь товар ещё затарен, время на торговый зал не тратят. Впереди раздался, резко оборвавшись, истошный вопль. Я никогда не слышал, чтобы так кричали. Из-за угла дома, метрах в ста прямо по курсу моего движения вывалила группа из семи-восьми человек. Остановившись в замешательстве, я оглянулся. Боец охранения мародёрки сделал знак рукой «Отойди, не перекрывай сектор». На полусогнутых я потрусил под стену дома. Чёрт, неужели сейчас на моих глазах будут убивать людей? Мне казалось раньше, что я как-то активнее буду в такой ситуации, протестовать там, или негодовать, участвовать, в конце концов, но точно не вжиматься в стену.

Близкие выстрелы, две «двойки», заставили дважды вздрогнуть. Всё-таки не по людям, стрелок бил поверх голов. После первых выстрелов люди бежали согнувшись. Пули, выпущенные второй очередью, ударили в голову монстра, похожего на одного из тех двоих, которых я увидел первыми в этом мире. Грузное тело повалилось как подкошенное. Однако, это пока не победа. На поле боя появились ещё две особи местного бестиария. Впереди, выдавая невероятную скорость, мчалась тварь, развитая до уровня, на котором ей полагается костяная броня, укрывающая голову и фрагментарно корпус. Опытный боец сразу же сменил рисунок боя: не пытаясь пробить голову в лоб, стал так же «двойками» бить в правое колено. Приём сработал, и монстр, вначале споткнувшись, упал, однако, прокатившись кубарем два-три метра, вновь оказался на ногах. Тем не менее, атака была обречена. Выигранного времени хватило, чтобы к стрелку присоединились товарищи. Мощно грохнул выстрел крупного калибра, и костяная броня лопнула расколотым орехом. Спутник первого нападавшего был менее защищён, и упокоился одновременно со своим лидером – на улице уже были все, кто потрошил магазин.

Два парня направились к поверженным: один, вооружённый автоматом, бегом, второй, положив на плечо оружие, похожее на полицейский дробовик, не спеша. Проходя мимо меня, он беззлобно спросил:

– Чего не стрелял?

Только теперь я вспомнил про арбалет в руках. Насторожённая тетива позволяет держать его в постоянной готовности к выстрелу. Но всё прошло так быстро… Говорят, страус прячет голову не от страха, а из-за того, что маленький мозг не успевает переработать быстро сменяющуюся информацию, поступающую от его огромных глаз в минуты опасности. Вот так и мой мозг не смог выдать ни одной приличной команды.

– Так это…

– Пошли, – он приглашающе мотнул головой, – Из свежих?

– Да.

– Молодец. Быстро собрался, сориентировался. Только под стенами держись аккуратней, через пару часов свежие массово начнут обращаться. К вечеру разделение на заражённых и иммунных почти закончится, а к утру оформятся первые жруны. Из квартиры или балкона кто-нибудь спрыгнет прямо на голову… Жажда?

– Да.

Вытащив огромную бутылку из сумки, я надолго приложился к ней, почти не сбившись с шага. Парень, половчее перехватив карабин, протянул флягу.

– Глотни. Будет легче. Хотя с тобой ещё рано определяться.

Ловко запустив руку в рюкзак за спиной, я скрутил крышку с термоса.

– Э-э, ты не горячись, на пару глотков плесни, злоупотреблять не стоит. Только в медицинских целях.

Двух глотков оказалось много, еле протолкнул. Мерзкий крепкий алкоголь. Что это за дрянь такая? Точно лекарство – на клопах. Но результат! Мир изменился: краски стали ярче, предметы более чёткими, а звуки… Про такое говорят – мир взорвался тысячами разных звуков. Это насколько же мне было плохо, как сузилось восприятие. Голова! Как будто разжались тиски.

– Что это было? Живец, как в инструкции?

– Просветили. Хорошо наши работу поставили, так действительно больше «свежаков» станет выживать. Глянь, как на практике выглядит добыча.

Автоматчик уже вскрыл мешок на затылке самого крупного монстра и вытащил двумя руками серую паутинообразную массу, из которой быстро выбрал два круглых жёлтых шарика и три предмета формой и цветом похожих на зелёный виноград – горох и спораны. Спрятав добычу в нагрудный карман, парень поспешил к двум оставшимся монстрам.

Все уже виденные мною заражённые разительно отличались как размерами, так и степенью развития конечностей, клыков и когтей. Памятка разделяла их по шкале опасности: зелёная часть, включающая едва инициированных и почти неопасных заражённых, жёлтая, вторая по численности и умеренно опасная, фиолетовая, чрезвычайно опасная и красная, фактически неодолимая без тяжёлого вооружения. Сейчас передо мной лежал кто-то из верхней части жёлтой шкалы: костяная броня, высокая стойкость к огнестрельным ранам и целых две горошины в споровом мешке. Вооружение мутанта тоже впечатляет: когти сантиметров десять с Т-образным профилем как у кошачьих, в оскаленной пасти просматривается второй ряд острых зубов, тело в не прикрытых костяной бронёй местах бугрится мощной мускулатурой. Из оцепенения, охватившего меня при подсчёте исчезающе малых шансов пережить встречу с подобным кошмаром, вывел голос бойца, угостившего живцом:

– Ну вот, можно сказать, что ты уже бывалый попаданец. Осталось немного – сохранить разум и добраться до базы. Сразу скажу: с собой не возьмём, техника безопасности такая. Я другим провалившимся в Улей даже живца не дам. Здесь место такое, понимаешь? Нужно барьер поставить у себя в голове. Всё, что происходит на загрузившемся кластере, тебя не касается, нужно не воспринимать людей как людей… Понимаешь?

– Зачем тогда со мной говоришь? В твоём понимании я выгляжу куском биомассы.

– Это очень сложно. Для меня есть две опасности: превратиться в кваза или в психа. В психа вернее. Такой барьер ставят многие, что, как ты верно заметил, воспринимают всех новичков биомассой со всеми вытекающими. С девочками, мальчиками побаловаться, ведь они ещё не люди. Потом больше, все вокруг уже не люди… Тут вариантов для извращений масса: и торговля органами тебе, и жертвоприношения. А некоторые не в силах этот барьер поставить, и либо гибнут, пытаясь всех спасти, либо с ума сходят, либо наглухо в стаб забиваются, ну а там и пьянство, и суициды, а в итоге отрицание всего, и опять – в извращения.

– Да уж, Достоевский тут отдыхает.

– Тут все отдыхают.

– Бледный, два гороха и восемь споранов – автоматчик возвращался к магазину и, проходя мимо нас, сообщил о добыче.

– Всё дружище, бывай, у нас ещё дел… – Бледный поднял в прощальном жесте руку и вслед за автоматчиком направился к магазину.

Странное слово «дружище». Слово-то нормальное, но вот применять его стали как-то… Придавая обратный смысл. Оппоненты, ведя спор о происходящем в нашей или в одной соседней стране, по мере нарастания градуса дискуссии перестают обращаться к другу по именам, но ещё не опускаются до оскорблений и вот тогда: «Дружище, но ты ведь должен понимать, что нельзя перекраивать границы…» или «Конечно, друг мой, это только в вашем исполнении захват администраций означает борьбу с режимом, а в нашем – сепаратизм». Обращением «Дружище» задаётся определённая эмоциональная отрешённость: «Ты, Андрюха, классный пацан, но в данном вопросе ты заодно с этими козлами, и нет тебе прощения». Вот и Бледный оборвал беседу этим «дружище».

Надо спешить. Памятка предупреждала, что заражённых привлекает грохот выстрелов, следовательно, срочно нужно убраться подальше от этого места, желательно держась на удалении от магистральной улицы, где постоянно раздаются очереди и одиночные выстрелы. Отдельные жители, выбирающиеся из своих подъездов, тут же собирались в кучки, в желании прояснить происходящее. Несколько раз пытались расспросить и меня, но я, имея чёткую цель, примерно представляю, что происходит, и поэтому не могу терять драгоценное время. Вместе с тем пришло осознание – если бы не долг, не обстоятельство непреодолимой силы, то сидел бы точно так же возле подъезда, с полным отсутствием душевных сил пуститься в неизвестность со стрельбой и нечеловеческими криками.