Из внучек, мне кажется, бабушка больше любила и жалела меня. Однако и Светлану она старалась поддержать и обогреть своим теплом. Мама почему-то стала Свету стричь наголо. Бабушка ругала маму, зачем она так делает, тем самым уродует девочку. Света тогда еще не понимала, что без волос девочка выглядит некрасиво. Когда она подросла, ей сделали короткую стрижку. Волосы у Светы стали жесткие и такие густые, что не каждая расческа их брала.

Однажды мама, придя с работы, сказала, что завтра воскресный день, и она с коллективом поедет в Фирюзу, помогать колхозу убирать арбузы на бахче. Мы со Светой попросились поехать с нею. Мама пообещала нас взять. Фирюза – это изысканный оазис в пустыне южнее Ашхабада. Люди ездили туда отдыхать и даже лечиться, так как климат и природные условия этого края имели благотворные свойства для здоровья. К моему огромному огорчению, когда я проснулась утром, мамы и Светы уже не было дома, они уехали, решив меня не будить. К огорчению бабушки, я горько плакала и негодовала. Бабушка дала мне холодной воды, валерьяновых капель, я же их вылила и долго не могла успокоиться.

У мамы была подруга тетя Лена, которая жила с мужем Дмитрием в доме по нашей улице. Когда мы бывали у них в гостях, дядя Дима играл с нами и рассказывал о детях из своей школы. Он был учителем. А потом во дворе мы пили чай с розовым вареньем из красивых чашек. А вообще в Средней Азии чай пьют из пиал у самовара. Где бы мы потом ни жили, у нас всегда в доме были пиалы для чаепития.

Мама нас очень любила и баловала. Чаще всего вещи нам заказывали в детском ателье «Люкс», стригли в парикмахерских с одеколоном, водили в фотоателье, чтобы оставить фотографии на память. Мама и сама любила бывать в парикмахерских, где ей делали перманентные завивки, маникюр, разные косметические прцедуры. Мама носила всевозможные шляпы, элегантные туфли, которые у нее имелись специально к каждому туалету. Так было принято среди женщин «из общества». Когда мамы не было дома, мы с сестрой примеряли ее вещи, обувь, красили губы и хотели скорее стать взрослыми.

Бабушка прожила у нас почти год. Наконец она решила вернуться в Кисловодск. Кавказ уже к тому времени был освобожден от фашистов. Там дедушка один находился в оккупации. Он много пережил как персональный пенсионер, большевик, коим его считали за советские взгляды, чудом уцелел от наговора предателей. Местное население, карачаево-черкесы и некоторое казачество, недовольное Советской властью, во время оккупации Кавказа фашистской Германией перешли на сторону врага… Но теперь всё было позади. Бабушка решила взять меня с собой, чтобы облегчить положение мамы. Мама и отчим проводили нас на вокзал. У бабушки собралось много вещей и я, шестилетняя. Был конец 1944 года. Поезд ехал по пустыне Каракумы. Кругом песок, барханы да колючки. После городской зелени пустыня меня удивила своей безжизненностью. Я смотрела на все с большим интересом, и многое из того, что увидела, запомнилось на всю жизнь. Дальше нам предстояло плыть по Каспийскому морю. Поезд привез нас в город Красноводск, где мы стали ожидать свой пароход. В Красноводске не оказалось пресной воды, притом жара там достигала 45–50 градусов. Это было пыткой. Мы кое-как утоляли жажду свежими помидорами. Но таким образом можно поддержать только тургор кожи, а жажду не утолить. Как же мне хотелось напиться простой холодной воды! Бабушка уговаривала меня потерпеть до посадки на пароход, там обязательно будет пресная вода. Но на пароходе было не лучше. Я не помню, как он назывался, только на всю жизнь запомнила качку и тошноту. Пароход недавно вышел из ремонта. В трюме, где мы находились, пахло масляной краской, было накурено и жарко, тускло светили фонари. Люди с восточной внешностью пили, закусывали, курили. Пахло едким потом и немытыми телами. Мне было очень плохо. Я мучалась и плакала. Представляю, каково было бабушке со мной. Она не могла никому пожаловаться в этой ситуации. Да и помочь нам было некому. Нас могли бы просто выкинуть за борт парохода, а там поминай как звали.

Бабушка меня вынесла на палубу. Моросил мелкий дождь, была ночь. На палубе было прохладно, с моря веяло влагой, мне стало легче. Я лежала у бабушки на коленях, так мы проплыли всю ночь. Когда утром спустились в трюм, вещей наших не оказалось, их украли. Бабушке было жаль потерять багаж. Мама положила в чемоданы хорошие вещи, привезенные отцом из Ирана. Там были пуловеры, пуховый шарф, белье, обувь для нас и дедушке в подарок. Но шум поднимать по этому поводу было опасно.

Пароход причалил к пристани города Махачкалы – столицы Дагестана. Мы, замученные дорогой и неприятностями, долго ожидали поезд, на котором должны были ехать до Кисловодска. Ночевали на вокзале. В помещении было грязно и душно. Еще грязнее оказались туалеты. Чаю негде было попить. Мы с бабушкой ходили на базар и там купили какие-то фрукты и лепешки. Тогда я узнала, что такое инжир, до этого я таких фруктов не видела. Теперь нам стало легче, так как тяжелых вещей не было, кроме маленькой тряпичной сумки с какими-то пожитками. В поезд мы едва забрались, так как все хотели ехать, а мест не хватало, а у кого и денег не было, чтобы купить билет. Инвалиды войны на костылях, без ног, на дощечках с колесами, с перевязанными головами устремлялись вперед, расталкивая локтями, костылями и палками всех подряд, лишь бы протиснуться в вагон и занять место. Стоял крик, шум, плач, проклятья. Кто-то уступил нам место в плацкартном вагоне. Бабушка прижала меня к себе крепко и держала всю дорогу, чтобы не потерять в толпе и неразберихе. Она говорила, что это фронтовики, израненные и искалеченные на войне, возвращаются домой, поэтому они нервничают и волнуются.

От Махачкалы ехали через Грозный. После Грозного поезд шел медленно и постоянно останавливался, так как пути были неисправны. Отступая с оккупированного Кавказа, немцы взрывали рельсы. Героическими усилиями Советская Армия не допустила фашистов занять Грозный, куда враг всеми средствами прорывался к нефтяным запасам Северного Кавказа. Наконец, больные и обессиленные, мы добрались до Кисловодска. Была зима 1944 года. Жили бабушка и дедушка в станице Минутка, которая теперь в черте города. Дом их находился на улице с названием Тихая. Со временем ее переименовали, но жители и сейчас помнят это милое название. Дом состоял из двух комнат и веранды. Вокруг – фруктовый сад, окруженный каменным забором, калитка с почтовым ящиком…

Оказалось, что из Ашхабада я уехала навсегда…

Я быстро привыкла к новой жизни, было хорошо и уютно жить в доме любящих меня родных людей. От папы я уже отвыкла, мама стала несколько чужой, так как при живом отце появился отчим. Бабушка об этом часто говорила, и я с ней была согласна. Единственно, кого не хватало, так это моей сестры Светланы-Таты, от которой мне часто доставалось, так как она была старше меня. По Ашхабаду я не скучала, только когда стала взрослой, очень хотелось попасть на Родину, посмотреть те далекие места, с которыми связано детство. Бабушку и дедушку я называла на «вы», так было принято обращаться к старшим в нашей семье.

Постоянно общаясь с бабушкой, я многому училась у нее. Жили они очень скромно. Из имущества в доме имелись комод, кровати железные с панцирными сетками, большой обеденный стол, венские стулья, посудный шкаф. Семейной реликвией служил большой сундук из красного дерева. Он занимал много места, примерно как современный диван. Крышка у этого сундука горбатая, поэтому лежать на нем было неудобно. Когда бабушка открывала ее ключом, слышался мелодичный звук. Мне интересно было заглядывать в сундук, смотреть, что там лежит. А лежало в нем всего очень много, главным образом, старинные вещи. Бабушка говорила, что с этим сундуком она выходила замуж, а при переездах на новое место он всегда следовал за нею. Там, по старинному обычаю, лежали и вещи, приготовленные на случай смерти.

На стене в комнате висел шерстяной ковер с выцветшими от времени силуэтами всадников, увозящих похищенную невесту. Посередине стояла железная печка, которую дедушка сделал своими руками. Была зима, поэтому мы жили в одной комнате, чтобы расходовать меньше топлива. Вторая комната называлась холодной, так как ее не отапливали. Там хранили запасы, сделанные на зиму: топленое масло, мед, сало, варенье, свежие и сухие фрукты, фасоль, крупы и многое другое. Под верандой был погреб, куда на зиму складывали картофель, корнеплоды, квашеную капусту, моченые яблоки, соленые помидоры и огурчики, вишню и смородину в сахаре, домашнее вино.