Придя в урочный час в парк, залитый полуденным солнцем, Алиса вовсе не удивилась, увидев сидящую на скамейке Анну. Та была как всегда элегантна. Одетая в белое платье, открывающее загорелые плечи, она сидела ровно и неподвижно. Темные волосы ее на этот раз падали на плечи, скрывая крошечную татуировку. Глаза Анны были надежно спрятаны за темными очками, но Алиса сразу же ее узнала.

– Привет! – Алиса поприветствовала девушку как старую знакомую и села рядом с ней.

– Здравствуй, Алиса! – Анна улыбнулась ей чуть заметной, но приветливой улыбкой. – Меня зовут Анна.

Девушка повернулась к собеседнице, демонстрируя золотой медальон в форме сердца на шее, и сняла очки.

– Я знаю. Но рада познакомиться. Могу я надеяться, что эта встреча ознаменует конец всех этих шпионских игр? Я, знаешь ли, предпочитаю откровенность.

На лице Анны на мгновение появилось удивленное выражение, но быстро исчезло. Она явно недооценила наблюдательность Алисы.

– Разумеется. Но откровенность не всегда возможна. Однако я очень надеюсь, что ты поймешь мои чувства. Но прежде я хотела бы кое-что узнать. Как ты относишься к Артуру, и что тебе от него нужно?

Алиса усмехнулась:

– Не сомневалась, что речь зайдет о нем. Что еще могут обсуждать две девушки, кроме как привлекательного мужчину?

– И все же? – Анна вопросительно вскинула бровь.

– У меня нет к нему романтического интереса, если ты об этом. Место, насколько я могу судить, свободно. Но я бы не советовала. Это мое личное мнение, конечно.

– Чего же ты тогда от него хочешь?

– Ну, прежде всего, получить оставшуюся часть денег за портрет. Я и правда на мели. А вообще…

Алиса задумалась. Почему-то ей очень захотелось выложить загадочной знакомой всю правду, но правда эта была слишком невероятной. Да и она сама не была уверена в своих намерениях. Девушка решила не врать:

– Я еще не знаю. Я испытываю к нему довольно противоречивые чувства. А какой интерес он представляет для тебя?

Анна задумалась ненадолго, потом произнесла:

– Знаешь, Алиса, в жизни мы редко испытываем настоящую ненависть. Обычно это только обида или раздражение. Настоящая ненависть, порожденная причиненной сильной болью, может жить вечно. Сколько бы лет ни прошло, как бы сильно ни изменилась жизнь, она все еще гложет изнутри. Иногда даже кажется, что все изменилось, что на смену обиде пришло равнодушие, но достаточно одного мимолетного напоминания о человеке, чтобы былые чувства вспыхнули с новой силой. И ты вновь пленник призраков прошлого. Может быть, кому-то и причиненное когда-то этим человеком зло покажется не таким уж страшным, не смертельным. Но человеческий разум – страшная сила. Он продолжает возвращать тебя к мыслям о человеке, который и думать забыл о прошлом и живет счастливой жизнью, не давая вырваться из замкнутого круга. Что же делать? Как жить с этим?

Анна говорила с подлинной страстью, поразившей Алису. Она сразу захотела узнать девушку получше, но сдержалась. Как бы ни интересовала ее личность мстительницы, а теперь не оставалось сомнений, что Анной движет месть, сейчас было самое неподходящее время для налаживания дружбы и духовной близости.

– Как следует поступить? – повторила Анна.

– Может быть, просто простить негодяя?

– Если бы все было так просто… – невесело усмехнулась Анна. – Даже если понимаешь, что это самый лучший путь, иногда это просто невозможно, сколько ни старайся.

– И что же Артур сделал такого ужасного? – любопытство просто распирало Алису.

Анна посмотрела вдаль, туда, где яркое солнце пряталось за кронами высоких деревьев:

– Я не могу сказать. Это не только моя тайна. Но поверь, случись это с тобой, Алиса, ты бы чувствовала то же самое.

Глава 7

Обрушение

Николай Парищев в очередной раз обновил страницу, но результат оставался тем же. Сколько бы он ни вводил свои имя, фамилию и пароль, вместо кнопки Login высвечивалась странная фраза: «Несчастье – это инструмент, с помощью которого Бог придает нам более совершенную форму». Забавно, что одна эта фраза рушила не только его карьеру, но и, кажется, всю его жизнь.

И это теперь, когда все только начало налаживаться. Он со вздохом откинулся в старом офисном кресле, которое противно заскрипело в ответ. Бросив взгляд на зеркальную поверхность шкафа-купе, он увидел седеющего небритого мужчину за пятьдесят, хотя на самом деле ему не так давно исполнилось сорок семь лет. Глубокие морщины, мрачный взгляд, вечно недовольное выражение лица. Парищев попытался улыбнуться своему отражению, но вышла какая-то гримаса: он уже успел позабыть, как это делается. В комнате стоял полумрак, и это в разгар солнечного летнего дня! И все из-за разросшихся в палисаднике деревьев. А старая грымза с первого этажа не позволяла спилить ненавистную поросль, грозясь всеми возможными инстанциями. С трудом отодрав от потрескавшейся полировки старого стола чашку с кофе, оставившую грязный след, Николай отхлебнул горький напиток и обнаружил, что кофе давно остыл. Поморщившись, он достал пачку сигарет, вышел на балкон, прикрыв дверь, и затянулся, с удовольствием вдыхая дым. Но едва привычная доза никотина стала успокаивать расшатанные нервы, как раздался крик жены, требовавшей немедленно прекратить курить при ребенке. И как она только могла учуять запах, проникающий в узкую щель в двери? И тут как по команде навзрыд расплакался младенец – ребенку и двух месяцев нет, а уже весь в мать. И почему опять девочка? У Парищева уже было две дочери от первого брака, а он всю жизнь мечтал о сыне. Стоило, конечно, догадаться, что тридцатишестилетняя женщина, остававшаяся до встречи с ним старой девой, только и думает о том, чтобы родить ребенка в законном браке, а все остальное ее мало интересует. Если до регистрации и в первые месяцы их супружества он еще чувствовал тепло с ее стороны, а отсутствие инициативы во многих сферах их отношений списывал на застенчивость и неопытность, то наступившая вскоре беременность пустила все под откос. Учитывая ситуацию, он терпел ее жалобы и капризы, но постоянные напоминания о его финансовой несостоятельности совсем убивали энтузиазм как в отношении предстоящего появления на свет наследника, так и жизни в целом.

Впрочем, успех в карьере и уровень заработка всегда были для него больными темами. А ведь двадцать пять лет назад, когда он только окончил университет, перед ним открывались блестящие перспективы. Один из лучших выпускников факультета романо-германской филологии, он думал, что весь мир открыт перед ним. Но в тяжелые девяностые работу по специальности найти было непросто. И самое лучшее, чего ему удалось добиться после длительных поисков, это место преподавателя английского языка в техническом вузе на полставки. Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, он переводил тексты, ища заказы среди знакомых. Тогда еще в ходу были печатные машинки, и Парищев, обладатель ужасного почерка, считал это устройство идеальным выбором для работы. Через несколько лет работа в вузе окончательно опостылела ему, и он ушел, полностью посвятив себя фрилансу, хотя тогда это слово еще не было в ходу. Плюсом было то, что неофициальный заработок сводил к минимуму алименты на дочерей-близняшек, поскольку его первый брак, единственной причиной которого была беременность невесты, распался уже в начале двухтысячных.

Поначалу дела шли неплохо. Среди его клиентов в основном были знакомые, а также знакомые знакомых. Но английский все больше входил в повседневную жизнь, и сотни молодых неопытных переводчиков и даже студентов-недоучек были готовы за меньший срок и меньшие деньги выполнять его работу. Качество, конечно, тоже страдало, но Парищеву иногда казалось, что всем на это наплевать. К тому же, появились программы для автоматического выполнения переводов, которые в случае несложных текстов вкупе с неопытными и неприхотливыми горе-переводчиками составляли ему серьезную конкуренцию.

Но это было еще не самым худшим. Ведь оставалось немало областей знаний, где требовался в высшей степени профессиональный и грамотный перевод. Но как раз в двухтысячных активно пошли два процесса, серьезно осложнившие профессиональную деятельность Парищева. Стали образовываться и развиваться российские бюро переводов, оттягивающие на себя значительное число клиентов. В самых серьезных и передовых организациях переводы проходили через руки двух-трех человек, что обеспечивало уровень качества, тягаться с которым было совсем непросто. К тому же, крупные компании, способные предложить большие заказы, предпочитали работать с юридическими лицами, а не с переводчиками-фрилансерами.