Добежав до движущихся лестниц, Джеймс указал Эванс рукой куда-то вверх, и запыхавшиеся ребята благодарно помахали руками своему спасителю. Почти Безголовый Ник отвесил им почтительный поклон и скрылся в каменной кладке южной стены. Они всё-таки с Джимом Поттером давние друзья, а дружба – дело святое.

Оказавшись, наконец, на восьмом этаже. Джеймс разрешил Лили перевести дыхание.

- Как тебе такие догонялки, а, Лили? – хрипло спросил он.

- Ну, я бы сказала, что довольно занимательно, если бы не неудобные зимние сапоги, - весело отозвалась девушка. - Мы пришли?

- Как ты поняла? – удивился Поттер.

- Ты замер у пустой стены, напротив которой висит до безрассудства странное полотно, - указала рукой Лили в сторону гобелена Варнавы Вздрюченного, мужчины в шляпе с пышными, горчичного цвета перьями, что пытался обучить балету изображённых подле него троллей. – Я думаю, это значимо в случае, если связался с Джеймсом Поттером.

- А ты чертовски хороша, Эванс!

Поттер подозвал её ближе и прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

«Какой он стал симпатичный. Марлин была права, когда говорила, что Поттер похорошел за лето», - случайно пришло на ум. Лили потрясла головой, отгоняя глупые размышления.

Скоро эта ночь закончится, и у них останется всего одна, последняя.

Стало как-то тоскливо.

Вдруг в пустой стене проступила кованая, обитая железными балками дверь с одной-единственной ручкой.

- Прошу, - открыл дверь Джеймс. – Пожалуйте, мисс.

Лили шагнула в образовавшийся проём и непонимающе оглянулась по сторонам. Она оказалась в родной гостиной факультета Гриффиндор.

В камине справа мирно потрескивал оранжевый огонь, поедающий берёзовые дрова и рождающий восхитительное живительное тепло. Стены были украшены хлопушками и фонариками. Сверками сотни волшебных цветных лампочек на гирляндах. В углу, у самого окна расположилась богато наряженная ель. На каминной полке висели рождественские носки для подарков. В воздухе чарующе стоял запах остролиста, мяты, еловой хвои и имбиря.

Однако что-то всё же было не так. Людей нет, они с Джеймсом здесь совершенно одни.

- Где мы, Поттер?

- Мы в Выручай-Комнате. Это и есть последний на сегодня, четвёртый секрет. Слыхала, может, о ней? – пояснил парень, роясь в возникшем непонятно откуда рюкзаке.

- Да, я читала об этом месте, но думала, что это что-то вроде сказки, - ответила Лили, продолжая осматриваться. Она даже прикоснулась к мягким подушкам, чтобы убедится в их подлинности.

- А разве всё, что происходит в последние дни, не похоже на сказку, на рождественское чудо? В Рождество же положено бывать чуду. Как думаешь, Лили? - вдруг задал он неприлично каверзный вопрос. – Для меня так точно в этом году произошло чудо: ты согласилась гулять со мной, - его глаза смотрели мягко и умоляюще, но Лили не смотрела ему в лицо. - Три раза всего, но это гораздо больше, чем ничего, - добавил Джеймс, поджав губы. Опять так не похожий и, одновременно, до ярких кругом перед глазами похожий на себя Поттер.

Лили не ответила. Просто не подобрала слов, лишь плечи поникли. И головы так и не повернула, боясь увидеть карие глаза, в которых в последнее время отражалось столько всего, чего она прежде не могла разглядеть. Даже целый мир стал казаться теперь крошечным и незначительным, если она видит в них своё отражение. Это пугало. Внезапно захотелось, чтобы Джеймс сейчас же растерял всё своё очарование и снова превратился в того вредного, доставучего мальчишку, что был всегда. Или не был? Может, она его всего лишь выдумала?

Джеймсу показалось, что он опять завёл заезженную пластинку. Именно ту, которая её так бесит, и прикусил язык. Ну, почему? Он же видел, как её лицо озарялось теперь улыбкой, а не гримасой недовольства и неприязни, когда она смотрела на него. Неужели, это всё еще дань совести и долгу, а не взаимная искра симпатии?

Стало тошно. Но нужно было брать себя в руки. Он сам себе давал слово.

- Я тут заранее подсуетился, еды закинул сюда, - снова улыбался всегда позитивный Поттер, будто вовсе и не говорил предыдущих слов. – Рождество как-никак.

Девушка обернулась, на лице было благодушное выражение.

- Сейчас я тебе помогу, - произнесла она, подходя к дивану, где уселся парень. – Ты даже взял пирожки. Мои любимые апельсиновые пирожки! - её глаза сверкали. – Спасибо!

Теперь она сидела рядом. Помогала разбирать провизию.

- Ты сама как пирожок, Эванс, - отпустил шуточку Поттер, зная, что на такое она не должна обидеться.- Тут полно всего на самом деле: сливочное пиво, лакричные палочки, пироги с патокой и вишней, сахарные перья, пирожные с шоколадом – всё сладости, которые ты любишь.

Лили выразительно посмотрела на него.

- Что? – выгнул бровь Джеймс. – Я тебя хорошо изучил за столько лет, Эванс. Жаль, что без горячего, но оно не поместилось бы, да и было бы не горячим к нашему возвращению из лесного похода.

- Всё замечательно, Джеймс. Большое тебе спасибо, - искренне поблагодарила девушка, не выдержав и коротко обняв его за шею. – Я очень расстроилась, что придётся провести каникулы в школе, а не с семьёй, но теперь понимаю, что зря, - призналась она, и слова дались на удивление легко. Всё даётся легко, на самом деле, если тебя слушают и понимают. - Теперь я даже рада, что согласилась на ту партию с тобой в карты на желания, Поттер.

Лили Эванс дорого стоило произнести именно эти слова, сложить их именно в такие фразы. Он точно знал. За два дня столько изменилось к лучшему, что грех жаловаться. Поэтому Джеймс решился.

- Слушай, Лили, я должен кое в чём признаться тебе, - робко начал Поттер, и Лили пришла в ужас, застывая, хотя сотню раз слышала эти его фразочки-признания.

Но не тут-то было.

– На самом деле всё было спланировано, вся игра. Мы с парнями отмерили каждый шаг, каждый поворот, - он осторожно посмотрел на неё из-под упавшего на глаза чёрного вихра, но она сохраняла каменное молчание. – Бродяга действительно создал зачарованный выбирающий огонь, но контролировал его через большую магическую концентрацию, Пит выучил свои слова ведущего наизусть, как сценарий для утренника, а Ремус, он, в общем, главный организатор и автор плана.

- А в чём была твоя задача, Поттер? – холодно, как и во все прожитые пять с лишним лет в этом замке, произнесла Лили его фамилию.

- Я должен был вести себя прилично, - дрогнувшим голосом горького осознания сказал парень. – Ну, и одержать победу, конечно. Тут всё честно.

- Тогда я на тебя не сержусь, Джеймс, - вновь, как и недавно, легко бросила девушка. – Раз ты выиграл честно, то заслужил свой приз, - улыбалась она.

Джеймс своим ушам не верил.

- Правда? А как же тот факт, что я обманщик и вообще презренная личность? – недоумевал он.

- Ну, во-первых, я с самого начала подозревала, что вы точно что-то замыслили по поводу этого невинного игрового клуба, - изрекла Лили. – А, во-вторых, кто тебе такое сказал?

- Ты. Ну, в смысле, вела себя так, давая это понять, - ответил непонимающе Джеймс. – Раньше.

- Всё совсем не так,- покачала головой Эванс. – Раньше я считала тебя совершенно другим человеком. Побаивалась, не понимала тебя, раздражалась – да, но не презирала, Джеймс. Никогда. Я на такое не способна, как мне кажется, - она опустила глаза, думая, насколько же долго она вела себя так гадко и жестоко. – Презрение и ненависть – слишком сильные негативные чувства, очерняющие душу и отравляющие сердце. Я бы не хотела стать злобной колдуньей к двадцати годам.

Джеймс поражённо выдохнул. Вот это да! Вся жизнь оказалось не такой плохой, как ему виделось. На душе стало очень тихо и светло, больше её не рвало на куски. Ну, почти.

- Я понял, - кивнул Джеймс.- Здорово, что не станем держать зла друг на друга в новом году. Нам это ни к чему! С Рождеством, Лили! – и он поднял бокал со сливочным пивом вверх.

- С Рождеством, Джеймс, - Лили тоже подняла, и они громко чокнулись.

Они говорили много-много о всякой чепухе, пока уминали пирожки и кексы, лакомились имбирными пряниками и лакричными палочками.