– Что ж, господин Так-Шаой, – Лионасьенне улыбнулась, накалывая на вилку кусок маринованного мяса, – посмотрим, что мы можем сделать друг для друга. Я – Лионасьенне. Готова предположить, что вы уже могли идентифицировать мою личность, потому что имели дела с моими собратьями. И по расе, и по роду занятий. Так что не вижу смысла скрывать. В настоящий момент я в розыске, но это не было моим выбором. Но мне ввиду последних событий, в общем-то, почти всё равно, где находиться, буквально сутки назад я пережила большую личную трагедию, и это делает мою жизнь довольно мало ценной для меня. Но мне ценны жизни тех, кого я невольно втянула в переплёт…

– Когда на одном корабле оказываются представители анлашок, полиции и преступного мира, это не может не быть интересным, – гроум сделал глоток из большого, массивного на вид кубка, – я догадываюсь, что цель вашего появления в нашем секторе связана не только с лекоф-тамма, либо связана не так, как мы первоначально полагали. Я могу предположить, что вы по какой-то причине собирались сдать нашу сделку полиции Альянса, впрочем, я не хочу сразу думать о людях плохо.

– И не надо, – подал голос Вадим, – причина нашего появления здесь – и кораблей полиции, и корабля Лионасьенне – некая третья сила, о которой вы, возможно, даже уже слышали. Мы преследовали преступников, именуемых тилонами. В этом наши цели совпали, Лионасьенне имеет к ним личные счёты, потому что с огромным трудом вырвалась из их плена… И именно их вам стоит благодарить за эскалацию вашего конфликта с метрополией.

– Что ж, это уже очень интересно… Я получил донесение о замеченных в секторе кораблях неизвестной модификации, скрывшихся при подходе наших сил, и хотел бы узнать о них побольше. Вы…

– Вадим Алварес, Кандарское отделение.

– Далековато вас занесло от Кандара. Как землянин, вы, думаю…

– Я корианец.

– Корианец? – брови Так-Шаоя дрогнули, выражая удивление.

– Долго объяснять. Но я гражданин Советской Корианны, а не Земли.

– Что ж, значит, за моим столом три корианца, а не два, – гроум улыбнулся, делая очередной глоток, – а вы, леди?

– Софья Коул, землянка, – свой титул посла Парадиза Софья решила пока не светить.

– Виргиния Ханниривер… в общем-то, тоже землянка, но давно уже гражданин галактики. Работа обязывает.

Так-Шаой уважительно крякнул.

– Виргиния Ханниривер… Если бы мне предложили на выбор встречу с тремя великими деятелями эпохи, вы были бы в их числе.

– Не стану спрашивать, кто остальные два.

– Почему же, я могу ответить. Это Вир Котто, император Центавра, и Мессакейяр, председатель правительства ЛоркиVII. Именно их реформаторская политика мне более всего интересна.

– Я не очень-то укладываюсь в этот ряд.

– Почему же? Я мог бы назвать так же генерального секретаря Бримы и Совет комиссаров Корианны, а в этот ряд вы укладываетесь прекрасно. Но в моём случае реформы не начинались переворотом, а логично ведут к перевороту.

– Вы считаете себя реформатором? – улыбнулась Дайенн.

– Имею основание, не находите? Кстати, представьтесь, леди.

– Дайенн, клан Лунных Щитов, Минбар. Кандарское отделение.

Гидеон, поигрывая вилкой – вилки явно привозные, во всяком случае, как явление заимствованные, традиционно гроумы большинство блюд едят руками, боролся с искушением сказать гостеприимному хозяину что-то резкое. Ему совершенно, ни капли, не верилось в такой альтруистический характер его намерений. Но в то же время, если намеренья его и имели какую-то очень коварную подоплёку, он никак не мог её разглядеть. Что он в действительности хотел получить, пригласив их сюда? Ну, кроме консультации от Лионасьенне и, возможно, Илкойненаса, это звучит как будто достоверно, но кормить ради этого всю остальную компанию дармоедов…

Так-Шаой сплёл руки под подбородком.

– Я хорошо вижу скепсис на ваших лицах, и не удивлён этому ни капли. Вы мне не доверяете. Понимаю, пока не имеете оснований, но я готов их дать.

– Доверие к организатору вооружённого мятежа? – не выдержал Гидеон, – собственно, а что нам ещё остаётся?

Гроум рассмеялся.

– Для начала, представьтесь, молодой человек.

– Джеймс Гидеон, лейтенант космофлота Земли, – у Гидеона мелькнуло лёгкое ощущение, что он присутствует на пресс-конференции, причём непонятно, как его на неё заманили.

– Гидеон, Гидеон… Гм, нет толку спрашивать, кто влиял на вас больше – отец или мать. Вы в любом случае читали учебники истории. Вы должны знать, что когда наступает необходимость перемен, они редко происходят естественно и бескровно, потому что существуют в нашем физическом мире не исторические процессы, а живые люди со своими каждодневными интересами. Революции, как сказал один ваш мыслитель, происходят тогда, когда верхи не хотят ничего менять, а низы не могут жить по-старому. И когда созревает экономическая база для них, конечно. Я не любитель революций, господа. Я изучал историю и философию многих миров, и могу сказать, что почерпнул много полезного. Мне понравилась теория буржуазных революций, господин Алварес… товарищ Алварес. И идея капитализма с человеческим лицом. Именно капитализм с человеческим лицом я и пытаюсь здесь построить. Потому что это то, что больше всего импонирует мне, и совпадает с моим определением стабильности… Около двадцати лет назад Громаха уже была на пороге революции. Тогда Марга Тейн пошла на некоторые уступки и послабления – процесс сгас. Сейчас Марга Тейн кажется, что тогда она совершила ошибку, продемонстрировала слабость, что предоставление гражданских свобод, пусть в том небольшом пределе – это самим открыть путь вольнодумству и мятежу… Поэтому они сами подготовили себе падение, я лишь инструмент в руках истории. Я не диктатор, я бизнесмен. Я люблю хорошо жить, более того – я люблю жить великолепно. Но я понимаю, что для того, чтобы великолепно жил я, народ, который куёт моё благосостояние, должен жить хорошо. Это не вопрос альтруизма, это вопрос дальновидности. Я знаю, что голодный и униженный раб может работать до тех пор, пока не сдохнет. Но мне мало той эффективности, с которой он будет работать. У меня, допустим, есть машина. Я мог бы из ложных соображений экономии не смазывать и не менять в ней детали, не чистить салон и не обновлять на ней покрытие. Машина прослужила бы некий срок и едва ли подлежала бы восстановлению. Думаю, вы понимаете, что покупка новой съела бы всю мою экономию подчистую. Я мог бы, с тем, что я имел 30 лет назад, безбедно и беспечально существовать по сей день, не затевая авантюр. Так делают многие. Пока однажды Марга Тейн, в ходе очередной чистки с целью укрепить свой авторитет, не сжирает их с потрохами. Так могло произойти и со мной – меня обвинили бы в ереси, государственной измене, оскорблении Маргуса – такие вещи у нас делаются очень легко, Марга Тейн конфисковала бы моё имущество и я в лучшем случае закончил бы свои дни на рудниках. А я не религиозен, господа, и не исповедую покорность судьбе. Я вложил в проект «Ранкеза» большие деньги, и продолжаю вкладывать по сей день, думаю, это вы видели. Конечно, это был риск… Но кто не рискует – никогда ничего не добьётся.

Так-Шаой извлёк откуда-то из кармана одеяния пульт.

– Взгляните.

Гости повернули головы. На большом экране на стене развернулась панорама окрестностей газового гиганта.

– Кажется, успех не на вашей стороне, – улыбнулся Гидеон.

– Смотрите, смотрите.

Корабли Громахи, увлёкшись погоней за подбитым крейсером Ранкезы, развернулись в крайне неудобную для себя позицию, и были атакованы подошедшими сзади и сбоку ранкезцами.

– Они не могут использовать левый борт, потому что попадут по своим, а по правому борту у них повреждены орудия… А второй не может развернуться, потому что, при своей маневренности, непременно впилится в спутник. Он может сейчас продолжать движение только по прямой, но на пути у него подранок, как бы приглашающий к тарану. Дёшево и сердито. Ваша стратегия?

Так-Шаой покачал шишковатой головой.