– Почему здесь?
Тёплая, лёгкая ладонь телепатки обхватила его руку.
– Кажется, именно здесь ведь… она бросила последний взгляд на него? Последний раз, когда видела его вживую… Кажется, у бракири не принято сравнивать любимого с солнцем? По крайней мере, я лично не слышала…
– Бракири не ненавистно солнце, – кивнул Эркена, – они просто предпочитают жить под луной. Но она называла его солнцем. Как что-то, что ей не дано, что существует в другом мире, чем определённый ей, как свет, который ослепил, пленил её навсегда, навсегда остался в её сердце…
Софья улыбнулась, снова касаясь медальона под его рубашкой.
– А когда мы взлетим… Я брошу прощальный взгляд так, как моя мать… Когда улетала, оставляя здесь тело моего отца. В капсуле, как спящую царевну… Улетала, чтобы однажды вступить в эту битву за жизнь – и вернуться. Мы тоже выиграем нашу битву, Джани.
«Серое крыло» и «Белая звезда» приземлились на космодроме Нью-Вегаса с разницей в сорок минут, этого времени расторопному Арвини хватило, чтобы сбегать оформить номера и для коллег и, на всякий случай, для рейнджеров, хоть Диего по связи и грозился, что они только «выполнят директиву Альтаки, раз уж так».
Стоял марсианский полдень, солнце, несколько размазанное гранями купола, продолжало дробиться во множестве отражающих поверхностей. Невдалеке бирюзовым кружевом сиял вокзальный комплекс, прозванный в народе «спасибо Кларку» – прежнее здание вокзала, говорят, было на редкость уродливо, прямо-таки позор города, после бомбёжки многие здания отстраивали заново, уже по новым проектам.
– Вон они!
Гидеона, надо признаться, разбирало простое житейское любопытство. Эту необычную парочку он, конечно, много раз видел на фотографиях и несколько раз – в репортажах, какова была вероятность, что однажды увидит вживую? А вот же.
Сорокалетний Дэвид Шеридан, одетый в комбинезон Рабочего поверх раннийской рубахи – единственной модели, которая нормально сидела на представителях иных рас, всё же у ранни специфическая комплекция, смущённо улыбался, щурясь на непривычно, после трёх лет работы на Атле, ярком солнце, играющем бликами на острых рожках, задорно и как-то легкомысленно пробивающихся из копны давно не стриженных тёмных волос – седины в них беглый взгляд не заметил. Вероятно, из-за безволосых бровей его глаза казались довольно большими.
– Не думал, что свидимся при таких обстоятельствах, – он крепко обнял Вадима.
Диус Винтари, и на внешний вид старше, крепче, ширококостнее худого полуминбарца, был одет полностью в корианскую одежду – надо думать, с центаврианской на Атле был совсем напряг. Его волосы, русые с необычным тёплым кремовым оттенком, были острижены чуть не достигая плеч, и завивались непокорными кудрями. Глядя на них – а ведь они, чёрт возьми, вместе уже больше двадцати лет, не каждая семья столько держится, Гидеон не мог отрешиться от размышлений, кто в этой паре ведущий. Мужественнее, конечно, выглядел Винтари… С другой стороны, о минбарцах ему кто-то сказал: «Не стоит обманываться видимостью. Вообще-то, они те ещё развратники. Просто об этом мало кому со стороны светит узнать. А так задвинули бы нашу Кама-Сутру на дальнюю полку». Почему-то, глядя на Дэвида, он этому кому-то сразу и безоговорочно верил.
– Дэвид, Диус… Вы не всех здесь знаете… – Вадим обернулся к коллегам, – это Джани Эркена, наш коллега из наземной полиции Экалты, это Ли’Нор – из отделения Казоми, это Рауле Арвини из…
– Приятно снова пожать руку кому-то по фамилии Арвини, – улыбнулся Диус, – и вам тоже, Ли’Нор… Думаю, сама ситуация требует выпить сегодня за «три А»? чего хотите, хоть сока…
Нарнка фыркнула, но фыркнула доброжелательно.
– Три А? – непонимающе уставились на него Гидеон и Дайенн.
– Когда мой отец, Джирайя Арвини, погиб, мне было три года, – пояснил Рауле, – но мне было, кому рассказать о его жизни и о его смерти… А мою сестру, родившуюся через два месяца после этого, назвали Либертад – это означает «свобода» на языке Рикардо Алвареса. Алварес, Александер, Арвини – три А. Хотя, конечно, славных фамилий там и тогда было много.
– Круто, – присвистнул Гидеон, – а Александер…
– Я, в некотором роде, – шепнула Ли’Нор, – у меня это не в паспорте, конечно, а на голове…
– Уважаю матушку-вселенную, у неё приколы не стареют… Видимо, тут только Дрим и Иглас не являются ничьими родственниками? И то не доказано… Иглас, твои предки-затейники ничего не имели ни с Шериданами, ни с Александерами?
Иглас неопределённо развёл руками.
– Предлагаю переместиться в сторону отеля, где-то через час должна позвонить…
Диего вдруг обернулся в сторону корабля, сделал знак подождать, буркнув «кажется, у нас там проблемы какие-то» и бросился к нему уже бегом. Вернулся он вскоре, держа в обеих руках что-то, что издали идентифицировать было сложно, а при ближайшем рассмотрении оказалось Рефен и Эльгардом. Раннята, весящие каждый не более пяти килограмм, висели покорно, как несомые матерью-кошкой котята, только прятали мордочки от яркого света.
– Вот, поймал «зайцев». Что делать будем?
– Несъедобны, – заявил Диус.
Дэвид встал против солнца, раскрылившись над детьми сердитой птицей.
– Это как понимать? У вас мозги есть?
– Есть, – заверила Рефен, – нам очень нужно было полететь с вами. А сами, добровольно, вы же нас не взяли бы!
– Хотели посмотреть мир – понимаю, похвально, но стоило, пожалуй, подрасти сначала!
– А мы хотим сейчас!
Диусу вдруг стало как-то нехорошо – он подумал, а всегда ли дети действительно уходили, чтобы оставить их наедине, а не подглядывали, скажем, через окна?
– Диего, берёшь эти два моих сердечных приступа и вертаешь назад под родительское крыло.
– Ууу!
– Думаю, – вклинилась Ли’Нор, – вреда не будет, если сначала… Ну, проголодаться они, может, и не проголодались, а отмыть и переодеть их стоило бы. Вы где прятались, авантюристы? В общем, пошли. Если верить Арвини, ванные комнаты здесь просто сказочные. Посмотрим…
С обоими детьми под мышками она быстро зашагала в сторону отеля. Остальная процессия, делать нечего, двинулась за ней.
Уже на месте, правда, возникла некоторая заминка – оказалось, в ванной номера Ли’Нор и Дайенн не было шампуня. Видимо, услышав, что в номере будут обитать гражданки Нарна и Минбара, персонал решил, что такая мелочь там не принципиальна. Ли’Нор помчалась сообщать им о поспешности их суждений, а Дэвид повёл детей, раз так, в ванную их с Диусом номера.
Если с ванной номера дам ещё так и сяк, то насчёт этой ванной Арвини, пожалуй, даже поскромничал… Дети запищали от восторга и тут же принялись кидаться друг в друга мягкими губками в форме звёздочек и сердечек.
– Я сейчас, – буркнул Диус. Выскочил из номера, поймал в холле первого попавшегося – им оказался Гидеон, взял под локоток и тихим шёпотом спросил: – так кто, говорите, номера оформлял? Арвини? Ну, передайте ему… В общем, хорошо, что у меня есть время решить, что с ним сделать – убить его или наградить.
– А что такое? – захлопал глазами землянин.
– Номер для новобрачных…
Несколько раз бдительно перечитав состав всех пен и шампуней и ещё раз проверив температуру воды, Дэвид наконец дал отмашку на погружение.
– Вы точно задались целью свести меня с ума…
– Не сойдёшь, – Рефен кувыркалась, весело молотя хвостом по воде, – ты крепкий.
– Вы о родителях, паршивцы, вообще, подумали?
Это, правда, было сказано без должного убеждения в голосе. Ввиду высокой детской смертности в мире ранни к потере детей относились… Ну, не то чтоб философски, но воспринимали как неизбежное зло. Правда, дети возраста Эльгарда и Рефен умирали уже редко, к этому возрасту они уже начинали восприниматься как постоянные члены семьи. Родителям малышей, можно сказать, повезло – из их второго в жизни выводка выжило целых двое…
Гости из других миров первое время очень удивлялись такой ситуации с размножением. Им охотно пояснили, что большое количество детей (рождается за один раз обычно от трёх до пяти детёнышей) умирает при рождении или в первые годы жизни – и изменить это довольно сложно, умирают от врождённых заболеваний, можно отсрочить смерть иногда на несколько лет, но это будет ничем иным, как издевательством над страдающим, нежизнеспособным организмом – довольно тяжело, мало и непродуктивно можно жить с пороком сердца, недоразвитостью лёгких, крайней рудиментированностью печени (многие органы у ранни рудиментированы в сравнении с аналогичными у других рас, но это размер, достаточный для выполнения их функций) или аномалиями строения мозга. И процент таких врождённых отклонений до сих пор довольно высок. Дородовая диагностика, единственно, позволяет удалять нежизнеспособные эмбрионы до родов, вот только работает это чаще всего для случаев, когда нежизнеспособные – все, довольно сложно удалить только часть эмбрионов, и тем более сложным это становится с учётом того, что разные нарушения проявляются на разных сроках. Возможно, подумалось Дэвиду, это побочные последствия надругательства Теней над генотипом землян…
