- Ладно, когда ты уже к нам-то? Конечно, не знаю, разумно ли сейчас нам стартовать… С одной стороны, у нас тут тилоны, которых надо бы догонять по горячим следам, с другой… чёрт бы тут разобрался…

По лицу Дэвида пробежала лёгкая тень.

- Не могу ответить вам на этот вопрос. По крайней мере, не сейчас, и не в ближайшем будущем. Наша работа закончена здесь. Но не вообще.

Дайенн наконец поняла, что больше всего не давало ей покоя – не то даже, что Дэвид связался с ними по видеосвязи. Фон за его спиной. Интерьеры рубки полицейского корабля не настолько оригинальны, чтоб не были похожи ни на что другое, но теперь она была свято уверена – это «Серое крыло».

- Дэвид, что за… что вы собираетесь делать?

Готов ли ты, Джеймс, услышать этот ответ, подумала Дайенн.

- Гидре, как было уже справедливо сказано, нужно срубать все головы. Их у неё много. Первый раз улыбку её зубастой пасти мы увидели ещё на Андроме, а лично мне повезло вдохнуть её дыхание. Слово имеет огромное значение, впрочем, даже не допусти они этой феноменальной глупости, это не многое изменило бы… Хлорциан, обещанный Рувару, был земным. Он пришёл туда отсюда. Как и многое в арсенале хурров, гроумов, голиан, многих других миров, переживающих сейчас гражданские беспорядки и социальные катаклизмы. И наивно думать, что мы положили этому конец здесь и сейчас.

- А разве нет?

Дэвид мотнул головой.

- Праздновать падение грандиозного рынка смерти уместно, самой торговли – нет. Вы все видели, как это происходит. Как это вновь и вновь происходит. Как это вновь и вновь будет происходить, пока есть те, кому это выгодно, пока им есть, что продавать. Это правда, вы никогда не предложите им столько, чтобы они отказались от этого. Гуманизм – лишь костюм, который немного жмёт в плечах, но не мешает работать. Соглашениями, конвенциями, ограничениями вы лишь делаете их любимую игру интереснее, помогаете выйти на новый уровень. Пока есть армии, глупо надеяться на вечный мир. Пока есть оружие, глупо надеяться, что не будет жертв. Пока есть политики, глупо надеяться, что то и другое не будет применяться бесчестно. Пока можно получать миллионы, никто не остановится на получении тысяч. Пока есть понятие тайной власти, власти явной всегда будет мало. Сколько бы барьеров вы ни возвели – они перешагнут их, переползут, сделают подкоп. Из спортивного интереса. Утроба гидры никогда не бывает полна. Вы можете устроить сейчас сколько-то громких процессов, и они возможно, даже помогут на какое-то время… Но вы не сможете на этих процессах вменить им в вину веру в невозможность эволюции без борьбы.

- Дэвид, если честно, даже половина этих слов нас достаточно пугает. О чём ты? Что ты собираешься делать?

Тот развёл руками, всё ещё облачёнными в занефский балахон.

- Срубить головы гидре. Все до единой. Выбить ей зубы, чтобы она больше не могла жрать. Метод, опробованный здесь, на максимальном масштабе.

- Дэвид, ты соображаешь, что ты говоришь?!

Этот взгляд Софье определённо не нравился. Она его узнавала – тот самый взгляд после пробуждения. Ни зла, ни даже равнодушия. И нельзя даже назвать его чужим. Просто это не взгляд того, кто вернулся. Это взгляд того, кто уходит.

- Соображаю. И прекрасно понимаю, что встречу в ответ. И прекрасно понимаю, что разобрать эти горы по камешку и перенести на новое место было бы не в пример легче. Но мы готовы к этому. И нас не всегда будет только двое.

«Господи, неужели он в самом деле об этом… уничтожать оружие, военные части, военные корабли без разбору всех миров во имя пацифизма – идея на уровне младшей школы… В то же время, разве это на него не похоже? Простое, яркое, безумное решение… Максимально утопическое и оторванное от жизни, бескомпромиссное и катастрофичное…»

- Дэвид, это невозможно! Это… абсурдно, безумно!

- Почему же? Потому что мирам нужно их вооружение, как гарант безопасности… от чего, интересно, в мирном, стабильном, ни с кем не воюющем Альянсе? На случай нападения неведомого прежде врага?

- В свете недавних событий и знакомств, тебе не кажется это оправданным?

Дэвид рассмеялся.

- При всём уважении к гордой тилонской нации, на что-то большее, чем бандитские вылазки, и они не способны. Кроме того, на неведомых врагов мои планы тоже распространяются.

- Как? Ты надеешься быть везде, победить всех, жить вечно?

- Именно.

Теперь уже Винтари уронил лицо в ладони.

- Ты понимаешь, что это… я теряюсь, как это назвать, терроризмом или диктатурой, или просто безумием… Ты сейчас объявляешь войну Земле? Или сразу Альянсу?

Дэвид, по-видимому, опёрся о панель, его лицо приблизилось.

- Мне не важно, как это будет называться. Мне не важно, скольки пальцев хватит на тех, кто меня поймёт и не будет ненавидеть. Я объявляю войну не Земле, не Захабану, не кому бы то ни было ещё, только войне, явной или тайной, открытой или подлой. Самой идее существования чего-нибудь того, что предназначено для уничтожения одними разумными других. Гордость и силу нации придётся образовывать чем-то другим, как только где-то начнут уповать на оружие – я приду и разрушу этого идола. Я буду разрушать его столько раз, сколько потребуется, чтоб людям надоело его возводить.

- Ты же ненавидишь насилие… И сейчас ты хочешь силой навязать расам мир?

- Увы, проповедями что-то не очень получается. Конечно, я не могу изменить каждое сердце. И надеяться на скоро сделанные правильные выводы не могу. Но я собираюсь столько времени спиливать бодливой корове рога, чтоб она забыла, как бодаться. Есть, в конце концов, много других прекрасных занятий, кроме как служить, изобретать и производить оружие, тренироваться на астероидах якобы в почти полной уверенности, что применить это в реальном бою не придётся, мы это так, на всякий случай, во славу традиций… Сколько финансов, продолжающих уходить на военную отрасль, можно пустить на что-то более нужное, и сколько умов найдут себе лучшее применение! И в конце концов, может быть, ненавидя нас, они все смогут сблизиться по-настоящему? Общий враг объединяет…

- Дэвид, – в голосе Винтари была ничем уже не сдерживаемая мука, он отдал бы сейчас всё, чтобы проснуться и этого дня не было, – ты должен понимать, что я не пойду с тобой.

- Я понимаю, – в глазах Шеридана, кажется, блеснули слёзы, – и не осуждаю тебя за это. Ты прав. Может быть, когда чуть утихнет боль, ты поймёшь, что я не мог иначе. Может быть – боль не утихнет никогда, и ты никогда не смиришься… Я никогда не перестану надеяться, что однажды ты будешь снова рядом со мной, но пойму, если этого не произойдёт…

- Дэвид, прошу, – у Дайенн было то же ощущение дурного сна, которому пора бы кончиться, – ещё не поздно не делать этого шага…

- Поздно. Этот шаг сделан, – в кадре, за спиной Дэвида, появился Альберт, – мы сделали этот шаг. Здесь, на этой планете, уничтожив десятки военных баз и убив тысячи людей. Думаете, кто-то оставил бы это так и исключительно пожал руку за доблесть? Вам пришлось бы срочно организовывать взрыв ещё для одной фигуры, слишком одиозной, чтобы признать её иконой. Нет, мы сделали шаг и продолжим путь. Вместе.

- Ну конечно, – скрипнул зубами Винтари, – скажите, вам это зачем? Ваш родной орден на это как посмотрит? Вы не стоите сейчас на краю того, чтоб стать опальным, преступным техномагом?

- Возможно, я даже уже давно за этим краем. У нас не всегда можно угадать… Перейти черту легко, вы же знаете. А если серьёзно – мне не важно. Какой бы ни была реакция ордена – а она может быть любой, включая нейтрально-игнорирующую – я просто буду делать то, что считаю нужным. Как-никак, мои возможности тут совсем не будут лишними.

- Уже два в поле воина, как сказал тут Вадиму один мудрый абориген.

- Три, – раздался ещё один нестерпимо знакомый голос, – простите, что не попрощался, но боюсь, сцена такого прощания была бы невыносима для меня.

- Аскелл?!

- Проклятье… – простонала Дайенн, сползая со стула, – я чувствовала, чувствовала смутно приближающуюся пакость… как?! Как ты сбежал, скотина, кто тебе помог, кто тебе позволил?