- Бассейн, – хмыкнул тилон, вызывая из стены голографическую панель и яростно вытирая ладонь о штанину.
Упавшие на пол ошмётки слизи куда-то исчезли, приглядевшись, Майк увидел полупрозрачные гребешки, мягко снимающие с робко пошевеливающегося, расправляющего конечности инсектоида вязкую субстанцию.
- Когда мы рождаемся, мы обсыхаем просто на воздухе…
- А, ну тем более отлично, – тилон махнул рукой гребешкам, и они исчезли так же неуловимо, как и появились, перерождённый между тем окончательно сообразил, чего от него хотят, и встал, опираясь о плечо несчастной Лауры, почти повисая на ней и щедро делясь с нею остатками слизи. С замиранием сердца Майк и Чтцфркфра следили, как длинная узкая ступня делает первый шаг… На бледной вытянутой физиономии распахнулись шесть чёрных блестящих глаз, часто заморгали, пытаясь стряхнуть с мелких густых ресничек всё ту же слизь. Чтцфркфра, не выдержав, сорвалась с места, издав длинную явно восторженную трель, обильно дирижируя четырьмя конечностями, подскочила к Лауре, подхватывая своего подопечного под вторую из верхних конечностей, продолжая громко, энергично стрекотать. Сквозь тающую розоватую плёнку постепенно проступал цвет – яркий, такой же, как у неё. Голова Црткфакртца неловко дёрнулась, он обвёл взглядом помещение, остановился на лице Чтцфркфра и в наступившей на миг тишине раздалось несколько коротких трелей, изданных, несомненно, им. Майк почувствовал некоторую жалость, что никогда не знал этого языка и никогда не будет знать – довольно глупо он выглядит сейчас, с навернувшимися на глаза слезами, понимая суть этой сцены лишь в общих чертах. Какими словами поприветствовала упрямая инсектоидка исполнение своей мечты, какими словами он ответил ей?
Црткфакртц отстранил обе руки и, помедлив, сделал первый самостоятельный шаг. Второй шаг был уже уверенным, твёрдым. Лаура, какое-то время ещё державшая руку вытянутой, словно не веря до конца, что выпустила это хрупкое дрожащее существо, не сдержалась и захлопала в ладоши, её лицо, на котором подсыхали брызги слизи, засветилось счастьем ребёнка, только что созерцавшего чудо.
- Получилось, получилось?
- А разве не должно было? – самодовольно улыбнулся Давастийор, выходя из ниши. Чтцфркфра обернулась.
- Вы получите свой шлем. Я получила за него достойную плату.
Майк заставил себя оторваться от наблюдения за инсектоидами, продолжающими обмениваться репликами на своём языке, от гаданий, о чём говорят они сейчас – объясняет ли ему Чтцфркфра, что произошло и кто все эти странные существа, или обрисовывает блестящее будущее, которое их ждёт в мире, полном одичавших и больных собратьев, сосредоточиться на том, на что ему было страшно смотреть. На второй нише. Когда он увидел нечто коричневое, сморщенное, по виду – согнутую руку или ногу, сердце его упало в какую-то бездну, о которой он и не подозревал у себя внутри, и продолжало падать, охваченное её колючим холодом. Мумия… Это мумифицированный труп. Что они всё ещё делают там? Что он всё ещё делает здесь? Всё правильно, никто не гарантировал ему успех на 100%. И если его дара подстраивать реальность под свои желания не хватило в этом – не хватит и на то, чтоб проснуться в дне вчерашнем, когда у него ещё была надежда. Он не глядя повёл ладонью, формируя сиденье, и обессилено опустился на него, едва не выронив трость, на которую опирался, и с этого сиденья наблюдал, как Чтцфркфра бережно, невесомо гладит верхними конечностями голову Црткфакртца, как вдруг приподнимаются тёмно-зелёные, мелко мерцающие в рассеянном свете медблока, закрылки, и откуда-то издалека, из той реальности, в которой чудеса случаются, до него долетел возглас Лауры:
- О боже, он может летать, да?
Он подлетел в воздухе, быть может, на полметра, но сложно сказать, в ком это вызвало больший восторг – в Лауре или в Чтцфркфра. И конечно, за их воплями восхищения он не услышал тихого шороха, он обернулся, лишь когда второй кусок коричневой сморщенной кожуры опал на пол, и его затуманенному от потрясения взору предстала пятнистая рука, властно отстраняющая руку Ан’Вара. Конечно, в земной традиции богиням больше подобает появляться из морской пены – но есть ведь и другие мифы… Сухая корка продолжала опадать, как пожухшие соцветья с тугих, крепких завязей, хотя должно бы придти сравнение со змеёй, меняющей кожу. И сердце, больно трепыхнувшееся в объятьях льда, остановилось снова… Этот страх был гораздо страшнее.
Энжел, всплеснув руками, выбежала – всё произошло слишком неожиданно, у них здесь никакой одежды, ладно, нарны не самая стыдливая раса во вселенной, но всё же, всё же… И Майк, которому, как никогда, хотелось слиться с фактурой металлопластика, раствориться, исчезнуть, во все глаза смотрел на первые шаги, первые медленные, величавые движения обретшей реальность Г’Сан.
Вишнёвые глаза медленно обвели присутствующих.
- Кто из вас Майкл?
Вот он, тот момент, которого он так сильно желал – и которого так сильно боялся, что едва ли будет бояться когда-либо чего-либо ещё. Момент, который станет настоящим рубежом в его жизни. Безумной надеждой было не найти этот носитель и этих ненормальных экспериментаторов с их ненормальными артефактами. Безумной надеждой было – всё, что после. Сейчас, если Г’Сан не примет его… Это будет всё, самое настоящее всё. Он говорил, что готов к этому, он храбрился, а как могло быть иначе? Но внутри себя он и тогда понимал – это будет конец всего. Он больше не выйдет ни в одну реальность, где есть она, потому что, хоть ожидать подгружения памяти из этой реальности и странно б было – он сам не сможет не ответить ей, как всё прошло, а значит – он больше не увидит её. Что ж, когда человек рискует всем и проигрывает – иногда это бывает именно так.
Г’Сан остановилась над ним, пытливо вглядываясь в его лицо – иначе, чем он, невольно сличающий все морщинки и пятнышки, хоть смертельный страх и требовал отключиться сейчас от этой реальности, слишком обжигающе реальной, потом протянула руку и коснулась его щеки. Панически вцепившись в трость, он всё же поднялся, выпрямился – хотя и это не сделает его вровень с нею, она выше как минимум на голову… Её изучающий взгляд прошёлся по его тонким рукам и ногам и вернулся к белому, как мел, лицу.
- Не могу поверить, что вижу тебя. Действительно вижу тебя…
Навьюченную ворохом одежды Энжел в коридоре остановила Кри’Шан.
- Две вещи имею тебе сказать. Во-первых – ты напрасно выгребала свой без того невеликий сейчас гардероб. Могла обратиться ко мне, мой багаж невелик, зато там есть более подходящие вещи. Во-вторых – думаю, ты понимаешь, что теперь старт – вопрос времени.
Энжел кивнула.
- Согласна. Нам необходимо это обсудить…
Лиар лежал на вполне себе кровати вполне себе госпиталя. Правда, полевого. Особо сильной слабости он не чувствовал, однако постоянная тошнота и головокружение вкупе с кашлем почти до крови не придавали должного оптимизма. А уж тем более понимание, что он не может позволить себе валяться здесь столько, сколько видится необходимым местному врачу, внезапно очень обеспокоившемуся результатами его обследования. Особенно – мозга. Как ни странно, волновало их больше не то, что у него был жар и вообще все признаки двустороннего воспаления лёгких, а что-то там внутри его головы.
Он улыбался – ласково и непринуждённо, отвечал с должной вежливостью, мысленно начиная закипать. В конце концов ему ввели какие-то обезболивающие и оставили в покое, хотя бы на некоторое время. Хотя только с иронией можно говорить о покое там, где есть Дэвид Шеридан. Об этом Лиар не забывал даже тогда, когда его не было рядом, и он не чувствовал его где-нибудь поблизости. И дело было даже не в естественном страхе перед этой силой, страхе его всесильного, неисчерпаемого когда-то океана перед нависшим над ним огненным шаром. Было что-то за этой стеной огня. Что-то, что он, превозмогая желание скрыться в недосягаемой холодной пучине, всё надеялся разглядеть. Что-то, что влекло его, тянуло, заставляя презреть опасность более, чем до сих пор требовала его природа. Больше, чем просто интерес… Какой-то резонанс внутри. Ведь даже погрузившись в свои мысли настолько глубоко, насколько это вообще возможно, и отключившись от всех внешних раздражителей, он не мог бы не заметить этот жар, что опалил… окутал его сознание, возвращая в реальный мир. Обернувшись, он увидел присевшего рядом на стул Дэвида Шеридана.
