- Вот об этом, кстати, они любят говорить – что уничтожен повстанцами. Постоянно подчёркивают. При этом про второй мост упоминают гораздо реже, словно его не было никогда. Раз примерно года в два поднимаются дискуссии о восстановлении моста, с неизбежным заключением, что экономически не обосновано, не выгодно, никому не нужно. Обряд такой. Про восстановление стеллы и плит и не рассуждают даже, о них просто забыли. Как и о Вайштизе, может, через лет пятьдесят вовсе будет принято говорить, что не было никакого Вайштиза, так, приснился… Пока официально – жители сами предпочли переселиться вглубь континента, потому что здесь им не стало покоя от пиратов. На самом деле – людей переселяли силой, потому что им такой стратегически лакомый уголок был нужнее… По островам Ясимы там та же петрушка, люди с островов спасались от затопления. Какого затопления, что-то тысячу лет не затопляло, а тут вдруг… «Наутилус» тогда ещё не плавал… На этих островах они, правда, сами ничего путного не держат, потому что цунами от «Наутилуса» там и правда смывает всё, но люди им там факт, не нужны. От океанской границы они отогнали, вообще, всех. Кроме корлиан, потому что не самим же суда разгружать. Когда нет судов для разгрузки, им и корлиане как крошка под одеялом.
- Зачем они врут? В смысле… зачем изображать всё красивей и пристойней, чем это есть? Это кого-то убеждает? Они боятся народа?
Лео усмехнулся.
- Ах, красавица-хаяк… Зачем люди врут, спросили тоже. Да природа их такая. У нас много сказок, поговорок и анекдотов про ложь и лжецов, но познакомившись с землянами, мы поняли, что во лжи мы ничего не понимали. В этом смысле даже уважаю дрази… База дрази там, много дальше, за Ясимой… Они прямо говорят: нам нужна ваша земля, столько-то, мы разместим на ней наши склады с оружием, наши полигоны, наши корабли, потому что мы так хотим. Не суйтесь ближе стольки-то километров, а то убьём. Дрази свирепые ребята, но прямые, как рельса. Земные – нет. Хотя их больше, и в основном здесь держат всё они, дрази, корлиане и прочая шушера так, на подтанцовках – им необходимо врать. Им необходимо, чтоб народ хотя бы делал вид, что верит. Может, и правда боятся… Иллюзия мирной жизни… она достала меня в пятнадцать лет, в шестнадцать я ушёл к подпольщикам. Мы живём, ходим на работу, у кого она есть, покупаем еду в магазинах, смотрим телевизор, ездим на машинах, предъявляем документы этим упырям на кордонах… Мы любуемся чужими кораблями в нашем небе и в нашем море, отдыхать ездим на озёра, потому что отдыхать на реках и тем более у океана больше нельзя. Хотя какое тут отдыхать, полдня в пробке, три кордона, три часа в их накопителе, если им твой ящик с пивом показался подозрительным… Здесь надо гулять очень избирательно, чтобы не упереться в очередной забор. Всё это называется заботой. О нашей безопасности. Они здесь обеспечивают нашу безопасность. Заботливо разворачивают нас с опасных маршрутов, заботливо подмяли под себя весь воздушный и водный транспорт – в принципе, на другой континент попасть можно, но записываться на корабль надо за год, а отказать тебе в последний момент могут, когда ты уже с чемоданами у причала, заботливо арестовывают любого, кто им мордой не понравился, заботливо расформировывают школы и университеты, если полагают, что там могут вести тайную деятельность подпольщики – уж от них-то как они усердно охраняют… Заботливо расстреливают, если оказался не в то время не в том месте. У моего отца брат так погиб, заблудился, возвращаясь с охоты, не там свернул… А нечего на охоту ездить, ваш, что ли, лес… Приняли, сказали, за браконьера. На самом деле знаете, что? Директива была. Пристрелить двоих-троих для острастки без предупреждения. Недостаточно по большой дуге базу их проклятую обходили…
- Это ужасно…
- О, вот и они, голубчики… Ну, держитесь, красавица-хаяк, сейчас придётся немного полихачить… Но съёмку крупным планом, того, что осталось от памятника и от Вайштиза, я вам обеспечу, клянусь. Просто хочу этих кадров. У меня мать из Вайштиза родом, она этот город оплакивала, как дитя… Да, хорошо б при другом свете такое снимать, но увы, чего не можем, того не можем…
- Ты б не напрягался так, – Матеи насколько мог аккуратно приложил платок к лицу Дэвида, – это мы ещё только первое заграждение прошли… Хотя не соврал, уже на четыре машинки больше у нас стало… Ты не видел, а я видел – ну и рожа была у этого хряка, когда у него пушка стрелять перестала…
- Если б я мог… заставить перестать стрелять все пушки в мире…
Матеи посмотрел на него очень сочувственно.
- Тяжело таким жить, парень. Очень тяжело.
Море бушевало. Море очень злилось. Там, где пресная вода Вайжи разбавляла океанскую соль, сливались две злости – реки, скованной уродливыми тисками кордонов, навьюченной сплавляемыми по ней баржами с оружием и припасами захватчиков, и океана, ставшего самым большим их полигоном… Океан принял на своё дно много их останков, но сколько ещё их снова и снова выходят на его просторы… Волны – где пресные, где солёные? – били в гранитные берега под кордоном.
- Чистая свалка, а? До сих пор не всё убрали.
Хинчи кивнула, переводя объектив ниже – на колеблемые белыми языками волн обломки кораблей, уничтоженных «Наутилусом». Чуть поодаль меланхолично покачивалась на воде неразорвавшаяся мина.
- О, вон и они плывут… Славно, думаю – пусть носы слишком не задирают, мы вот тоже лодочку захватили, поменьше ихней, конечно, но тоже неплохо. Что ни говори, плохо, что «Наутилус» у нас всего один…
Темноту рассекали лучи прожекторов, с берега изо всех орудий палили по двум приближающимся катерам – орудий, надо думать, было не слишком много, хотя этот кордон, более укреплённый, чем соседние, пострадал от цунами не так сильно. Катера отвечали тем же. Хинчи снова перевела оптику вправо – на обломки, на неразорвавшуюся мину, потом дальше – на уходящее в туман заграждение, сейчас сияющее в скрестившихся конусах лучей, почти непрерывных вспышках выстрелов, в облаках водной взвеси.
- Чем они стреляют? Сложно судить отсюда, конечно, но это не похоже на земное оружие…
- А с чего именно земное? Маркабское, дразийское, нарнское, здесь какого только нет. Ну да, непохоже ни на то, ни на другое… значит, новенькое что-то. Пятнадцать лет на нашем невидимом фронте, а нет-нет, и удивлюсь чему-нибудь. И не только я, и те, кто дольше…
Хинчи обернулась.
- Я имею в виду не их, а катер. Чем стреляют с катера?
- Мы все стреляем примерно одним и тем же. Что захватили у них, тем и стреляем.
- Скверно тогда, что вы такое у них захватили… То есть, что у них такое есть. Сильно сдаётся мне, это лорканское.
Более быстроходный и мощный, катер виладского отряда налетел на заграждение и обрушил его секцию. У его меньшего собрата с мыса этот номер не прошёл – резкий толчок сбил Хинчи с ног, она вовремя успела схватиться за основание перил, другой рукой прижимая к себе камеру, ужасающий скрежет полоснул по ушам, катер встал почти вертикально.
- Так и машину угробить недолго… Может, они там сумасшедшие, может, настолько уверены в своём успехе… Полный назад, войдём в их брешь… Ах ты ж чёрт…
Сдать назад не получилось – катер под водой, по-видимому, напоролся на какой-то из крупных обломков. С большого катера, видя это, развернулись, что-то кричали в рупор – Хинчи, конечно, не разбирала, джилайский… Над головой полыхнуло – стреляли с подходящего вражеского катера…
- Ну уж хрен! Госпожа Хинчи, руку! Виладцы нас снимут… Если земляне не снимут, в процессе, их и нас…
Приличный кусок перил, оторванный выстрелом, едва не пробил Хинчи голову. Лео отдавал команде короткие приказы кому на джилайском, кому на земном, команда была мультирасовая. Единственный маркаб, за штурвалом, всё ещё пытался отвести катер, или хотя бы привести снова в горизонтальное положение. Прямое попадание в рубку заволокло всё клубами дыма, быстро осаждаемого водной взвесью, Хинчи некогда было посмотреть, живы ли там. Палуба катера виладцев маячила, за бесящимися волнами, где-то буквально рукой подать, и в то же время как в другом измерении. Энто, широкоплечий джи-лай, автор спонтанной идеи захватить этот самый катер, легко перебросив тело, существенно утяжелённое гранатомётом, через перила, уже протягивал ей руку с той стороны.
