- Цэрин, я минбарка. Нас тоже учили встречаться и расставаться, учили принимать смерть и принимать жизнь. Правда, не могу сказать, чтоб я была хорошей ученицей. Ли’Нор вон говорит – слава богу, хорош бы был врач, принимающий смерть, как должное. Много она понимает… Наверное, дело в том, что вы решили следовать за мной, а я вас не уберегла.
- А неужели должны были? Или вы действительно считали бы несомненным благом, если б я умерла позже, в каких-то иных обстоятельствах, прожила несколько большее количество лет? Неужели это действительно стоило бы смятения и боли в вашем сердце? Просто поверьте, я не страдаю. Мне только немного жаль, что я не могу поделиться с вами своим отношением… Просто представьте, всё это не владеет мной – ни слабость, ни боль, ни грядущий уход из жизни. Это всё не моё. Так же не моё, как и вы, и эти звёзды, среди которых мы плывём, и тысячи существ и явлений, которые я знаю или не знаю. Я смотрю на это так же, как на свет светильника или скользящие в трубочке капельницы капли. Как смотрела на них тогда, когда помогала вам, так смотрю сейчас.
Дайенн улыбнулась, поймав поднятую руку женщины.
- Поймите, видеть такое спокойствие и мужество действительно тяжело. Когда даже не можешь утешать обещанием, что мы всё равно поймаем этих гадов…
Цэрин беззвучно рассмеялась.
- Тилоны… В конце концов, это тоже одна из милых шуток вселенной. Госпожа Хинчи, пока была тут рядом, кое-что рассказала мне. Их главный, приняв человеческий облик, назвался Сэридзавой, присвоил имя, найденное где-то в списках пассажиров…
- Да, что-то вроде того, подробностей, правда, мы не знаем – погиб ли настоящий обладатель этого имени, или…Но он позорно промахнулся с этим выбором, ведь такое имя предполагает совершенно иную внешность, немного похожую на вашу.
- Да-да… Я и говорю, милая шутка вселенной. Видите ли, Сэридзава – это я. Я ведь говорила, что я росла в семье двоюродного брата учителя Бадмагуро, помните? Моей матери они приходились троюродными, а ближе на тот момент никого не осталось, чума дракхов, сами понимаете… Мать привезла меня туда, когда была ещё немного в себе, а отец… уже нет. Они воспитывали меня после их смерти, сначала смерти их разума, потом физической. Помню, было так удивительно – мне было лет 9 или 10 – услышать своё полное имя. Я наполовину японка. Но вовсе не обязательно, чтоб наследник моего имени об этом узнал. Можете сказать ему, если приведётся, что я наполовину Шеридан, что это я второй ключ к кораблю… Определённо, это смешно.
- Честно, Цэрин, это с вами как-то даже… не вяжется.
Тёмные глаза Цэрин блеснули, действительно, каким-то нехарактерным для неё выражением – хитринкой.
- Я посвятила долгие годы освобождению от привязанностей. А разве не от привязанностей – к этому кораблю и его содержимому – они страдают? Неплохо б подвести их к осознанию этого.
- Тебе действительно не надоело? Нет, правда, я могу тебя просто палкой отколотить, это проще, просто постой спокойно, облегчи мне задачу.
Майк расхохотался, поднимаясь и отряхивая рубаху, хотя смысла в этом особого уже не было.
- Мне не даёт покоя мысль, что я теряю форму. Так что было в самый раз.
Он нагнулся за палкой, но Г’Сан своей палкой отбросила её подальше.
- Достаточно. Теперь идём плавать.
О намеренье купаться Г’Сан известила ещё перед тренировкой. Городская купальня её в этом плане не устраивала – там сейчас должно быть не протолкнуться, и они пошли к озеру Зам, расположенному к северу от города примерно в получасе ходьбы, на его берегу и устроили тренировку – валять Майка по сырому песочку ей, кажется, по «Тагхару» понравилось.
Нарнам стыдливость не то чтоб не свойственна, она у них по другим случаям. Майка, впрочем, перспектива купаться в чём настройки системы родили тоже не напрягала. Во-первых, когда твои руки и ноги большую часть времени слишком слабы для самостоятельного обслуживания – ты с детства волей-неволей привыкаешь к тому, что кто-то видит твою наготу, и гораздо больше переживаешь о том, что не можешь элементарных вещей сделать без посторонней помощи, во-вторых, когда это не твоё родное тело, такие вещи воспринимаются как-то действительно проще. Словно это тоже костюм. Уже привычный, любимый даже, но костюм. Возможно, если переусердствовать с виртуальной реальностью, это отношение распространится и на реальную жизнь, Лаура говорила о таком. Да и тилоны, в общем-то, подходящий пример.
В конце концов, это тело он тщательно выбирал, продумывал и простраивал, и стесняться его уж точно не стал бы. Уединение было сейчас предпочтительно по другим причинам.
Озеро было неглубоким, скрывать с головой начинало только ближе к середине, зато прогревалась вода до более чем комфортной температуры. На Марсе искупаться в природном водоёме возможности нет, но по рассказам взрослых Майк понял, что все эти разговоры про «вода вообще кипяток» чаще всего преувеличение, и за себя не был уверен, что решился бы. Энжел, к примеру, в красках расписывала своё купание в какой-то лесной речке в поездке с однокурсницами на воскресный отдых. Вынужденное купание в Дулу-Мару тоже было ещё свежо в памяти. А вот здесь, наверное, даже Энжел не стала бы топтаться у берега с паническим выражением лица.
Хотя опустынивание уже сжало этот регион своей тяжёлой хваткой, здесь всё ещё очень живописно. Берега поросли невысокими, но пышными ягодными кустарниками (конкретно эти ягоды съедобны, увы, только для птиц) и густой порослью особой прибрежной растительности, которую издали и сослепу можно б было принять за мелкорослые ивы, поскольку она купает свои ветви в воде. На самом деле это даже не совсем растения – фотосинтез присутствует, размножение семенами, но купаемые в воде «ветви» – это трубочки, с помощью которых поглощаются мелкие рачки и улитки, которых здесь в изобилии. На добычу покрупнее эта штука покушаться не пыталась, но протянутый палец могла ущипнуть довольно чувствительно. Так же зазевавшегося купальщика могли куснуть за пятки рыбы – в озере обитал только один вид, считающийся условно съедобным – мясо этой рыбы горчило и отдавало тиной. Поэтому привольную жизнь хозяев озера нарушали только некоторые хищные птицы и животные, не отличающиеся качествами гурманов.
В общем, Майк оценил это место по достоинству – здесь можно было вспомнить преподанные в «Тагхаре» уроки плаванья и при этом не опасаться утонуть. Снова, как и при каждом посещении «Насулхараза», он с грустью вспомнил о Лоране. Как он там, наверное, уже вернулся в родной мир, снабжённый подробно прописанной диетой и терапией вообще? Грусть была ещё и ввиду того, что он не мог бы желать того, чтоб Лоран был сейчас здесь. Что там, он вообще, пожалуй, не одобрил бы того, как далеко всё зашло. Но всё-таки так хотелось ему объяснить…
Несколько утомившись, они выползли на своеобразный островок посреди озера, представляющий собой чашу им’цал, гигантской водяной лилии. До поверхности эти растения, обитающие преимущественно всё-таки на дне, дотягиваются редко, зато уж если дотягиваются – под щедрым солнцем разрастаются до внушительных размеров, листья им’цал, раскинувшиеся здесь же неподалёку, в длину превышают человеческий рост, но вот отдохнуть на них не получится – слишком тонкие и узкие. А в чаше из почти полностью сросшихся толстых и прочных молочно-белых лепестков с бугристой, но вполне приемлемой для тела поверхностью можно б было загорать, как в шезлонге, если б нарнам были свойственны такие понятия. Несколько мешала только бахромчатая серёдка – тычинки это или что, но они довольно жёсткие.
- Даже удивительно, почему здесь никого не бывает. Местечко по праву можно назвать райским. Есть какой-то подвох?
Г’Сан блаженно потянулась, на её мокрой коже играло бликами клонящееся к закату солнце.
- Да в общем-то нет. Сюда, конечно, иногда залетают так’чшач, они довольно тупые и могут клевать всё, что шевельнулось, но это не считается за проблему. Просто городские купальни больше, удобно отделаны и они рядом. И то, что там можно кого-нибудь встретить – не только минус, но и плюс, это место ещё и для общения, и личного, и делового. А сюда ходят те, кто ищет романтики и общения с природой.
