Эркена невольно проследил за её взглядом в сторону соседнего бокса, где лежала Цэрин.
- Как она?
- Плохо, – вздохнула Дайенн.
- Я так понимаю, каким-то привычным, не замысловатым оружием они вообще не пользуются?
- Дело даже не в оружии. Её собственное состояние… Она в некотором роде ваш собрат по несчастью, у неё врождённая патология почек. С этим можно жить, но желательно не попадать в серьёзные переплёты. А там, на хуррской базе, она получила слишком серьёзные поражения… Всё же нельзя было позволять ей оставаться с нами. И теперь наше лечение не помогает ей. Наиболее эффективные препараты, увы, просто убьют её. Если только занеф что-нибудь придумают, как с вами… Но они могут просто не успеть.
- Это ужасно. Что бы вы ни говорили, но я, по крайней мере – полицейский, моё нахождение здесь более естественно, и все риски, которым я подвергаю себя.
- Увы, она не сразу сказала мне. Я имею в виду, что это не пройдёт до конца. А возможности хуррского госпиталя были более чем несовершенны в плане диагностики.
Эркена поудобнее уселся на кушетке.
- Наверное, теперь вам видится несколько зловещим, что вам явился этот учитель? Как будто он явился за ней, вашей помощницей. Или почему вам привиделся именно он? Ведь было много и других мертвецов.
- Почему именно старец Бадмагуро? – Дайенн задумалась, – может быть, потому, что это было в начале нашего пути по кошмарному лабиринту базы, ещё до многих других смертей, потому это так впечатлило меня? Или же потому, что… его последние слова… обращение, которое важнее, чем обращение к врачу, мне, как минбарке… Ожидание помощи не лично себе, многим. Конечно, не определённо, что именно ко мне, что именно я из троих… Но от этого не легче, совершенно не легче. Либо я должна осознать мессию в себе, либо увидеть в одном из двоих других, как ни посмотри, задача не из простых. Простите, вы точно не должны занимать этим голову.
- Вы говорите это тому, кто воспитывался в семье с необычными религиозными взглядами. Учиться видеть бога в себе и в других – об этом я слышал кое-что.
- Быть может, если б я воспитывалась бракири, мне было бы легче сейчас, – улыбнулась Дайенн.
- Вы едва ли думаете так на самом деле. Если хотите, конечно, я расскажу… всё, на что мне хватит словарного запаса… Наверное, господин Синкара во многом прав, верования и традиции семьи определяют в нас многое, даже если мы не разделяем их полностью.
Энжел не солгала, говоря, что корабль ей нравится. И дело было не в том, что после экстремальной экскурсии по нарнским подземельям, непростого подъёма – даже с учётом того, что одна из стен расщелины обвалилась как-то неестественно удачно, ступеньками, карабкаться по отвесным стенам приходилось с частыми удобными перерывами, и пути через пустыню – который оказался несколько короче ожидаемого, мысль утешиться убийством кого-нибудь из этих тварей даже не успела как следует вызреть – не было б корабля, который не ослепил бы её великолепием. Он действительно был… интересным. Ни Ан’Вар, ни Давастийор не дали чёткого ответа, тилонский ли это корабль или тоже где-то смародёрили, а вопрос действительно будоражил воображение. Чьими техническими решениями это является, чей дух отражает?
Прежде всего – отсутствие, по факту, кают. Странно, для таких-то эгоистов. В качестве спальных мест были углубления в стенах помещения, которое она затруднилась бы как-то однозначно обозвать – здесь же располагался пищеблок, при помещении тела в эту нишу она затягивалась мягким полупрозрачным волокном, похожим на облако из детских снов. В хитроумном будильнике Энжел пока не разобралась, решив, что уж с этим успеется. Если будет так уж позарез – разбудят.
Пищеблок представлял собой спускающийся с потолка раструб, по краям снабжённый бахромой из кранов и раструбов помельче, собственно для подачи пищи. Панель была голографическая и, естественно, на незнакомом языке, разобраться без посторонней помощи нечего было и думать. Вокруг сего устройства располагался частокол из небольших металлических столбиков, вводивших Энжел в недоумение, пока Ан’Вар не продемонстрировал, как касанием ладони из этих шестов формируется сиденье нужной высоты и ширины. Кажется, вариативна была даже фактура. Выглядело это, при всём, что до сих пор было услышано о технологиях иных миров, довольно похоже на волшебство.
Подобно был организован и медблок, только стенные ниши были шире и не затягивались полностью, давая доступ к ложу больного, а вместо пищеблока был огромный круглый в сечении шкаф из полупрозрачного материала, для хранения медикаментов и медицинских инструментов. Столбики по полу располагались более хаотично, можно было предположить, что они формируют операционные столы, какую-то медтехнику, Энжел, естественно, вникать не стала, окинула помещение взглядом и пошла дальше. Вот Лаура задержалась понаблюдать, как Давастийор располагается в одной из ниш, как из стены тут же выдвигается несколько тонких гибких щупов – по-видимому, диагностическая аппаратура.
- Лорканская физиология имеет перед земной один малоприятный проигрыш, – успел пояснить он, – позвоночник несколько длиннее, а количество рёбер меньше, часть внутренних органов, увы, остаются без достаточной защиты. Поэтому последствия дождика из камней бывают чувствительны…
Логично, с ушибами внутренних органов в подземелье он ничего сделать не мог, оставалось только держаться на обезболивающих. Но уж с возможностями такого корабля волноваться ему не о чем.
Душевая, к окончательному культурному шоку Энжел, тоже была общей. Несколько стоящих рядом ионных установок в центре небольшого помещения, несколько устройств быстрой очистки для одежды вдоль стен. Не то чтоб можно было ожидать, что эти существа имеют какую-то стыдливость, но всё-таки это уже слишком. Хотя чего ожидать от тех, кто меняет физиологию почти также легко, как одежду… К счастью, система управления душем оказалась на удивление простой, все разобрались с первого раза.
Лаура, сумевшая разобраться даже со стиралками, была довольнее всех.
- Не понимаю, честно говоря, этого фетиша по водяным душам, наблюдающегося у работающих в космосе. Ионный душ – это же прекрасно! Никакой тебе долгой и нудной сушки мокрых волос, не говоря уж о том, что после того, как нас немного ошкурило там в подземелье, традиционное мытьё вообще не слишком рационально.
В другой раз Энжел, большой любитель понежиться в ванне, может, и поспорила бы, но точно не сейчас.
Лицо Цэрин Дайенн совсем не нравилось. Она не идеально разбиралась в этих земных эпитетах, посерело оно, посинело, позеленело? Но ясно одно, цвет имело настолько нездоровый, что превзошло всех пациентов до этого. Дайенн смотрела на монитор, не являющий ей ничего, что бы её радовало, и вспоминала всех, кто так же лежал перед ней в госпитале Рувара. Без малейшей надежды… Но ведь некоторые из них всё же встали на ноги.
- Мы ничем не можем помочь, – вздохнул старший занеф, сосредоточенно рассматривая незнакомые показатели, в которых безумием было б рассчитывать так с ходу разобраться, – мы поняли, чему у нас соответствует этот парный орган. У нас такой орган один, и когда он отказывает, это почти наверняка смерть. Наши машины могут создать для вас любое вещество по заданному образцу, но слишком много веществ нужно здесь, и нужно постоянно. Наши машины не могут создать новый орган, нет. У нас есть устройство, которое спасает тех у нас, у кого отказал такой орган, его нужно носить подключенным к телу постоянно. Но нужно быть осторожным, с ним многое нельзя. И ведь оно настроено на наши тела, на то, чтоб очищать наш организм так, как это происходит у нас. Мы могли бы попробовать переделать его для неё, или создать специально для неё, но нужно время, много времени. У неё нет столько.
Дайенн уронила лицо в ладони. Сколько ни напоминай себе, что не каждую встреченную на пути беду получится победить – именно та беда, что есть сейчас, будет самой нелепой, самой незаслуженной.
- Не надо так печалиться, госпожа Дайенн, – голос Цэрин был тихим, но на губах играла её обычная улыбка, непостижимо, совершенно искренняя, не натужная, – нет ничего правильного в том, что вы печалитесь там, где не печалюсь я. Смерть не более ужасна, чем любое другое явление в этом мире.
