Полицейская довольно улыбнулась.

- Ах, так значит, это ещё и хранилище информации? Ну, любопытно будет взглянуть… Если вы прячете что-то ещё столь же интересное, можете выложить это сейчас, всё же у вас осталась только одна здоровая рука…

- Вы не боитесь, что вам это не сойдёт так просто с рук? – сложно было сказать, чего в голосе тилона было больше, боли или ярости – пожалуй, ярость всё же преобладала, – если б вы убили меня, госпожа Хинчи, как вы это объясняли бы начальству?

- При всём уважении, – в голосе хаяк было в том же проценте иронии, – если б я хотела вас убить – я б убила. Но я не собиралась. Суд и расправа над вами – не моя задача. Моя и моей команды – задержать и обезвредить. Кроме того – у нас есть ещё трое ваших приятелей. Вы хотите сказать, что вы чем-то принципиально ценнее всех остальных?

Не дожидаясь ответа на этот риторический, в общем-то, вопрос, женщина повернулась к выходу, но на пороге обернулась.

- Вы так и не назовёте ваше настоящее имя?

- Оно вам интересно?

- Не особенно. Но мне что-то нужно писать в отчёте.

- Ну тогда – меня устроит и то имя, которым я назвался.

- Что ж, пусть так… Это будет выглядеть забавно. Сами выбирали? Вероятно, это не единственный вопрос, в котором вы разобрались слишком поверхностно. Земляне, которые носят имена, подобные вашему, обычно обладают несколько отличным от вашего типом внешности. Тёмные глаза и волосы – ещё не всё. Всего хорошего, господин Сэридзава.

- Напрасно, госпожа Хинчи, очень напрасно… – голос тилона перешёл в злой и проникновенный шёпот, – вам не мешало бы хотя бы задуматься… о пользе куда большей, чем лишняя похвала вашего начальства. Вы знаете, кто мы. Вы знаете, что мы знаем и что мы можем. Но вы мало из этого даже представить способны… Сотрудничество с нами могло б быть вам много полезней. Малая доля наших возможностей, от которой мы не обеднели бы, сделала бы ваш мир великим и могущественным в той степени, какая не грезилась в алкогольных снах ни центаврианам, ни землянам… С которой разве что изначальные могли бы потягаться…

- Боюсь, мотив этой песни несколько устарел, господин Сэридзава.

Тилон опустился на кушетку, баюкая обожжённую руку.

- Конечно! И вовсе не актуален для мира, который, несмотря на все усилия учёных, продолжает неуклонно вырождаться! Ах извините, не вырождается целых два года! Ведь два года ваша численность держится в равновесии, рождается столько же, сколько умирает? Главным образом, правда, потому, что вы нашли ещё сколько-то способов не дать немощным, больным старикам отойти наконец спокойно на тот свет?

Это, пожалуй, сработало. Хинчи резко, бешено развернулась.

- Ваши учёные, конечно, делают всё возможное…. А вот невозможное – до сих пор не в их власти. Большинство хаяк-до, увы, пока ещё малые дети. А некоторые из тех, что к настоящему моменту выросли – оказались бесплодны или снабжены малоприятными генетическими дефектами… Бывает, что сказать. При немногочисленности останков – ваши предки ведь уничтожали тех, кого считали конкурентами, слишком старательно, сжигая тела, распыляя на атомы – нет роскоши выбирать идеально здоровые образцы. Попалась пара вырожденцев – полдела насмарку. А ведь мы способны расшифровать практически любой геном. Способны возродить тело из истлевших останков. Способны изменить геном уже живущей особи во что угодно. Мы могли бы воссоздать столько хаяк-до, что хватило бы на каждого неженатого жителя вашего мира даже по двое или по трое!

Хинчи шагнула к нему. На какой-то миг ему даже показалось, что она колеблется. Миг этот был сладок, но, увы, недолог.

- Слабые места, умением находить которые, не сомневаюсь, вы очень гордитесь, становятся слабыми только тогда, когда мы позволяем себе слабость. Когда отсидите срок, который определит вам единый суд – можете высказать ваши соображения Совету Старейшин.

Упав в своё кресло, Хинчи ещё долго шумно дышала, пытаясь унять бушующее негодование. Аличе молча наблюдал за ней.

- Что это? – спросил он наконец, – несостоявшаяся диверсия?

- Как знать, может, и состоявшаяся… Но пусть попробуют, боезапас мы далеко не весь растратили. А кроме того, что передатчик, это, оказывается… вообще разносторонне полезное устройство… Ну-с, посмотрим, что там такого… неисчислимой ценности…

Аббай посмотрел на тонкий блестящий предмет с сомнением.

- А оно способно подключаться к нашим устройствам? Вид довольно необычный…

- Ну, досадно, конечно, будет, если нет. Я б была не против хотя бы что-то прочитать прямо сейчас. Мало ли, сколько всего может пригодиться на случай, если он всё же сумел вызвать подмогу…

- Если там, правда, на тех языках, которые мы знаем.

- Верное соображение… Но на то у нас переводчик. Ну вот, подключиться – подключилось…

Экран мигнул – а вслед за ним, почему-то, и все остальные экраны, по ним, под взглядами Хинчи, Аличе и Митши, становящимися из ошарашенных откровенно испуганными, пробежали ряды неизвестных символов… Когда экраны зажглись вновь, почему-то никто не нашёл в себе сил издать ни звука.

- А вы, госпожа Хинчи, наверное, считали нас самонадеянными гордецами, лелеющими иллюзию своей непревзойдённости? – хаяк не нужно было даже оборачиваться, чтобы знать, что вслед за Сэридзавой в рубку входят и трое так же освободившихся его соплеменников, – а между тем, я допускал, что может и не сработать, вы можете и не броситься сразу подключать Ключ к ближайшему компьютеру… Дёргаться не советую. Хотя можете и дёргаться, толку – корабль уже не ваш.

«Что ж, значит, вот он какой – Ключ Всех Дверей… – тоскливо подумал Аличе, – довелось увидеть своими глазами, даже в действии, да… И стоит ли удивляться – если уж он действительно способен открыть всё, значит, не только двери камеры, но и «двери» компьютерной системы… Передавая управление кораблём своим хозяевам…»

- И куда вы нас теперь повезёте? Или никуда не повезёте, ссадите на ближайшем астероиде? Или просто убьёте? – Митши Айлок неторопливо, спокойно оглядывала компанию диверсантов. Вообще-то, сдаваться так просто она не собиралась. Она была шлассенкой. И, в конце концов, не просто шлассенкой, а троекратным чемпионом в своём весе. Но с каждой секундой надежды на мгновенный реванш как-то таяли – все четверо вооружены до зубов, все дула смотрят сейчас на её коллег.

- О, что вы, госпожа…Айлок, верно? Мы ведь не звери какие-то… Убивать ценный генетический материал, пока точно не знаем, что он не может пригодиться… Просто поменяемся с вами местами. Вы пока посидите в камерах… А маршрут нашего следования, кстати, и не меняется. Мы летим на Рем-кал’ту. Только уже в несколько ином раскладе и с иными, конечно, целями…

- А как вы выглядите на самом деле? Я имею в виду, какими вы были изначально?

Лицо Давастийора в темноте едва угадывалось, только поблёскивали светом фонарей глаза.

- А вам это зачем?

- Ну, всё-таки мне эта тема не совсем чужда. Там, где вы познакомились с Майком, я всё-таки тоже бываю регулярно. Так что подобные мысли меня одолевают давно… Ну, расшифровать и перевести в цифру можно любые ощущения и собственного тела, и его взаимодействия со средой. Со всеми этими симуляциями внутри вида вообще всё понятней некуда, наш мозг все эти ощущения знает и их интерпретировать трудов не стоит. А вот когда тело совсем другое… Даже хотя бы нарнское. У них другое зрение, другие температурные ощущения. Сумка эта… Как адаптируются эти ощущения для восприятия человеческим мозгом? Мне даже кто-то объяснять пытался, я поняла примерно четверть. С нетерпением жду, когда на широкий рынок выйдут игры каких-нибудь инсектоидов. Вот уж будет крышеснос…

- В нашем случае иначе хотя бы в том, что мозг физиологически той же расы. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Программирование трилюминария на изменение тела при сохранении прежнего сознания…

Лаура кивнула. Как ни хорошо работал кондиционер, в вагончике было всё-таки жарковато, и Давастийор в эти дни регулярно являл собой невозможное зрелище полуголого лорканца, а сияющий на его груди трилюминарий невольно притягивал взгляд.