- Это хорошо, – вздохнула Энжел, ставя на его голове пенные рога, – как-то грустно искать иголку в стоге сена без всякой надежды найти.

Майк сплюнул попавшую в рот пену и пробормотал, что когда иголка имеет такую стоимость, на расчётные вероятности смотрят уже меньше. В конце концов, для достижения его цели надо добраться до тилонского корабля, а он прилично далеко отсюда, действительно рациональнее сперва найти камень, и уже с ним возвращаться.

- Знаешь, дядюшка, я с подружками на Земле один фильм смотрела… старый – жуть. Там главный герой был влюблён в робота.

- Ну? – Майк постарался голосом дать понять, что не ждёт от такого поворота разговора ничего хорошего.

- Ну, в общем, тушка у робота испортилась, и герой отправился в дикие-заброшенные края за новой. Удивительное дело, я так думаю – как фантасты тех далёких времён представили будущее, где с такими технологиями – киборги, искусственный интеллект, всё такое – соседствуют заброшенные города… то есть наше время, в общем-то. У одного моего одногруппника отец увлекался путешествиями в Сан-Диего, Росарио… Собственно, из одного такого путешествия он не вернулся. Какая всё-таки жуть существует практически у нас под носом. Ну, не совсем у нас… Мы, марсиане, пока не успели создать себе подобных чудовищных памятников.

Майк надеялся, что с рискованной темы свернули, но не тут-то было.

- Ну, как водится в подобных историях, спутницей у него оказалась женщина…

- Можешь не продолжать, в конце они остались вместе, – Майк вырвал у неё мочалку и принялся неуклюже и ожесточённо, насколько позволяли слабые руки, тереть впалую грудь.

- Ну, в общем, да. Согласись, это логично – предпочесть живого человека…

Что ж, на какой ещё эффект она могла рассчитывать, взгляд из-под налипших на лицо прядей был очень злым.

- Кому? Кто есть живой человек? Кости и мясо? Ты любишь Билла за то, что он кости и мясо? Не проблема, и у Г’Сан они будут. Я думал, любят – личность, слова, которые она говорит, мгновения, которые связывают вас… Этот твой герой – просто слабак и предатель.

- Как будто рядом с тобой личностей, конечно же, нет, – Энжел стрельнула взглядом на перегородку, подразумевая остальное пространство за ней, точнее, кое-кого конкретного в этом пространстве, сейчас о чём-то пытающего тилона-лорканца перед монитором, практически исключительно полосатящим ввиду погоды.

- Мы с Лаурой – только друзья.

- Разумеется. Потому что ты слеп. Красивая и умная девушка, легко подвинувшая, между прочим, все свои планы ради твоей авантюры…

- А ради друзей так, конечно же, нельзя. Энжел, ты этим разговором унижаешь и меня, и её. Как будто только ради сексуального влечения люди способны сделать друг для друга что-то значительное… Как-никак, ты вот тоже здесь.

- Я – это другое. Я – твоя семья.

- Не копируй свою матушку, во-первых – тебе не идёт, во-вторых – она как раз едва ли отправилась бы сюда. Прими как данность две вещи, даже если в твоей системе взглядов их нет. Первое – для меня имеют значение не кости и мясо, и не мифическая душа, а личность, и если уж мне что-то настолько втемяшилось – значит, твои увещевания мягко говоря запоздали. Второе – дружба между мужчиной и женщиной существует, и стремиться вытащить, вымучить из этой дружбы возможность любовных отношений – это растаптывать и обесценивать само понятие дружбы. Смотри старинные фильмы сколько влезет, но не начинай после этого мыслить как древний человек.

Аскелл приоткрыл один глаз и воззрился на опустившуюся с ним рядом Цэрин. Взгляд, впрочем, был вовсе не таким расслабленным, как ему бы хотелось, кажется, было в обстановке «законсервированного» мирка что-то, довольно сильно подтачивающее его самообладание. Возможно, дело было в том, что полицейские, из соображений осторожности, не стали открывать аэм-лабиф истинной природы своего пленника – наверное, допуская, что мирные селяне при встрече с живым злом из их легенд могут стать и совсем не мирными, а свидетель у них всё-таки один.

- Я вовсе не чувствую себя так одиноко, чтоб нужно было развлекать меня разговорами.

- Но я ведь пока ничего не сказала, – улыбнулась землянка и принялась сворачивать «конвертики» из листьев «салатного дерева», как перевели это аэм-лабиф для гостей, начиняя жаренными овощами.

- И кормить меня с рук, пожалуй, тоже не стоит.

- А кто вам сказал, что я собираюсь кормить вас? Я это делаю для себя. Но если вы захотите, я вас, конечно, угощу. Мне не сложно.

Аскелл сложил подбородок на сцепленные пальцами, скованные наручниками руки и посмотрел на соседку изучающе – впрочем, некая лёгкая тревога в этом взгляде имелась. Не страх, естественно – страх тщедушная землянка не могла б вызывать и у законченного параноика, сейчас, с несколько отросшими волосами, она почему-то смотрелась ещё более хрупко и болезненно.

- Вот любопытно, если вам так не даёт покоя мысль, что кто-то из нас это ваше божество… Даже допустим, я. Что из этого следует дальше? Чего вы от меня ждёте? Чему я вас должен научить? Вы хоть направление дайте, я уж постараюсь, кто знает, может, достигну успехов?

- По-моему, это вам эта мысль не даёт покоя. Мне же она, напротив, даёт покой и, не побоюсь этого слова, счастье. Откуда мне знать, чему вы все учите команду, перекидывая это звание друг другу, как раскалённый уголёк, но возможно, в этом и есть смысл. Вы считаете себя особенным, как никто другой, однако сама мысль, что на вас могут смотреть, как на божественного учителя, пугает вас точно так же. В вас есть добродетель, сколько бы вы ни отрицали этого.

Кажется, впервые Аскелл с ходу не нашёл, что ответить, поэтому как бы незаметно стянул один из свёрнутых Цэрин «конвертиков».

- Ну, эта добродетель у нас с Алваресом, допустим, общая – не переносим просто эту религиозную чушь. Вы и оставшаяся треть нашей божественной неопределённости можете, конечно, сказать, что мы иначе б запели, если б жизнь поставила нас в действительно тяжёлые условия, где мы не могли б надеяться единственно на свои силы, но вот странность – пока что жизнь ставит в такие условия именно вас. И как, бог помог вам, наиболее религиозной части карантина, справиться с вирусом, или Альберт и аборигенские рецепты? Или всегда можно отделаться удобной формулой, что бог творит чудеса чьими-то руками?

- Вам не нравится эта формула, потому что вы хотите, чтоб ваши руки принадлежали только вам? Но это ведь уже не так. Я объясняла госпоже Дайенн, пыталась объяснить господину Алваресу, но не очень позволяли обстоятельства, и объясню сейчас вам – не много меняет ваша личная вера или безверие. Всё то, что мы знаем о Будде прежнем или грядущем…

- Подвергается корректировке по мере того, как меняется жизнь вокруг? – ухмыльнулся Аскелл.

- Да, – смиренно кивнула Цэрин, – и это естественная часть признания природы вещей. У буддизма нет проблем с признанием неправоты, потому что он и не предполагает окончательных суждений, слепой веры, непоколебимых ориентиров. Учение – не истина, а лишь путь к истине…

- Удобно устроились, – хмыкнул тилон.

- Оно учит нас не ассоциировать себя ни с именем, ни с телом, ни с чем, что нас окружает, что кажется нам незыблемым. Разве это не соответствует вполне вам?

- Так куда вы направляетесь? – оказавшись так удачно за столом напротив Альберта, Дайенн сдержаться уже никак не могла, – вы говорили, что это находится в противоположной от Деркты стороне… Это где-то в земном секторе, надо понимать?

- Дальше, – улыбнулся Альберт, – существенно дальше. Может быть, вы слышали о планете Суум?

- Что-то слышала. Но… По правде, не помню, в какой связи…

- Дайенн, стыдно! – отозвался со стороны кофейного автомата Арвини, – хотя, наверное, сказывается, что родное отделение мы скоро забудем, как выглядит. Суум – он не столь и далеко от Кандара, за сектором токати. Другой вопрос, что… Разве он не был уничтожен в ходе конфликта Изначальных? То есть, это ведь мёртвый мир сейчас?