- На то и уповаем, да… И на то, что тилоны не успеют раньше, и не окажутся столь оголтелыми, чтобы ринуться за машиной, невзирая на радиацию, вирусы и прочие внушаемые ужасы. Того оружия, что осталось у племени, едва ли хватит ещё на одну атаку, к тому же, не все умеют им пользоваться. Я оставлю им пару неких штук – тоже не абсолют, но должно возыметь некоторый эффект… В принципе, я остался бы и сам. Ну да, остался бы – так или иначе, мне как раз подходит пора выходить в самостоятельную жизнь, не всё висеть на шее у родителей, хотя никто меня, понятно, оттуда не гонит… А такой райский уголок ещё не каждому везёт встретить. Но прямо сейчас я остаться не могу – меня слишком важное дело зовёт домой… Теперь, когда все здоровы и снова в строю, мне придётся покинуть вас, когда мы стартуем отсюда.

- Я подумал… если бы… – Эркена закашлялся, голосовые связки, после долгого бездействия, видимо, плохо его слушались, – можно б было оставить им для защиты лекоф-тамма. Я не знаю, конечно, имеем ли мы право им распоряжаться, он собственность Так-Шаоя… Но он ведь говорил о желании передать их Альянсу, тем более что никто из его людей не смог бы его использовать. Но ведь и здесь никто не сможет его использовать! У него нейросистема бракири. А я тоже не могу остаться…

- Ну, если уж рассматривать этот вариант… – хмыкнул Арвини, – не так это и непоправимо. У нас, если не забыли, есть трофейный трилюминарий, это кроме того трилюминария, который прилагается, кстати, к умеющему им пользоваться. Превратим кого-нибудь из местных в бракири, авось желающий найдётся.

- Использовав как образец мою ДНК? – лицо Эркены аж перекосило ужасом, – нет, это исключено!

- Из-за вашей болезни? Простите, не подумал, вы правы… Этот мир, конечно, лечит все болезни, но врождённые-то дефекты не отменяет, фактор свёртываемости у вас особо не повысился…

И помрачнел, подумав, как хорошо, что этого не слышит Дайенн. Можно сколько угодно называть её паникёршей и перестраховщицей, что она противилась включению Эркены в команду, но последняя доза реновилата была ему введена, ещё когда он лежал в коме…

Белеющее впереди пятно оказалось, когда последние ветки раздвинулись, закономерно, платьем. Видеть, после занеф, в этих лесах миловидную белокурую землянку средних лет было сродни галлюцинации, зато Дайенн сразу поняла, кого перед собой видела.

- Добрый день. Вы Эльза, да?

Женщина разогнулась – она собирала в большую корзину нападавшие с дерева плоды.

- Да. А вы одна из гостей, точно. Я видела некоторых. Вы такие разные. Это так чудно.

Чудно то, подумала Дайенн, перехватывая поудобнее свою уже не совсем пустую корзину, что облик землянки совсем не диссонирует с занефским платьем и украшениями, вплетёнными в волосы. Ну, за несколько жизней акклиматизировался бы, наверное, и врий. Хотя с отсутствием волос было б, пожалуй, посложнее…

- У вас такая большая корзина! Как же вы её донесёте?

Ещё несколько плодов стукнулись о себе подобные, выпав из рук Эльзы.

- Донесу. Я привыкла. Совсем не тяжело. Они не тяжёлые, вот. Это каньик. На самом деле у них нет названия, как и ни у чего здесь, некому было давать имена. Но пришли занеф и назвали их каньик, как похожие плоды у них на родине. Пришли бы первыми мы – назвали бы яблоки, наверное. Хотя я совсем не помню, какие они – яблоки, может, совсем не такие. Здесь много таких деревьев. Но мы стараемся не брать всё только под одним. Не лишать животных пищи в привычном месте. Не мы с ними, а они с нами делятся.

Дайенн последовала за женщиной к следующему дереву, попутно оглядываясь, не покажется ли ещё где-то нужное ей растение. С этими каньик всё просто, широкие кряжистые стволы с тёмной, почти чёрной корой ни с чем не спутаешь. А вот выкапывать клубни тов нужно только у растений, цветки которых полностью отцвели, именно тогда они вызревшие. А когда засохшие соцветья облетают, растение ничем не выделяется среди всей соседней травы. Надо высматривать рядом эти отпавшие соцветья…

- Это ведь, наверное, полдня приходится ходить… Хотя, нам, испорченным цивилизацией, как говорит Арвини, это кажется явно страшнее, чем есть на самом деле. В отличие от планеты, где мы были до этого, природа вашей – более чем щедра. Мягкий климат, много съедобных растений…

- Да, мы не ропщем, не на что роптать. Мы построили прекрасные дома, к тому времени, как их нужно чинить, уже подрастают новые деревья. Мы нашли полезные для нас растения – которые можно есть и из которых можно делать одежду. Засеяли ими поля, хорошо рассчитав, сколько нам нужно, ведь нас всегда одно и то же количество. У нас есть всё, что нужно для жизни, а главное – мир, без угроз, без потерь. И у нас есть и некоторые механизмы. То, что было с собой у них, у нас. И электричество у нас есть – от водного генератора на реке, но не так и часто оно нам нужно. Мы живём по солнцу, готовим на огне. А Зайгаш смог собрать швейную машинку и прялку, с ними очень удобно. Нам не нужен транспорт – мы все здесь, ногами друг до друга дойдём. Потому и связь нам не нужна, довольно наших собственных языков.

Всё же жаль, что нельзя было взять с собой детей, им бы здесь определённо понравилось. Но зелёный сумрак тут и там прорезается потоками солнечного света в прорехи густых крон, это слишком ярко для детей сумеречного мира. Эльгард сказал, что они гуляли ночью под присмотром Дэвида – «совсем недалеко, всё нормально»…

- Наверное, многие хотели бы жить так, как вы… Конечно, райскую жизнь кое-что всё-таки омрачает…

Они остановились, чтоб Дайенн выкопала очередной крепкий желтоватый клубень. Точнее, практически – выкопала Эльза, показывая, как надо орудовать маленькой острой лопаткой. Дайенн почувствовала себя как в детстве, когда удивлялась, как одно и то же действие выходит у неё неуклюже, неловко, а у мамы – словно по волшебству.

- Вы о том, что нет детей? Я не печалюсь. Зачем дети? Мне довольно моего племени, они все мои близкие. Я их всех знаю давно и очень люблю. А дети – кто они, какими будут, будут ли они такими же хорошими, как мои близкие? Неизвестно. Это сложно, они так беспомощны и неразумны. Хотя я не помню этого сама, но по рассказам – сложно. Нет, не надо.

Она говорит как занеф, действительно. С трудом подбирая слова чужого теперь для неё языка, чужой грамматической структуры.

- Некоторые ваши близкие смотрят иначе. Даже странно, ведь это не занеф, а вас тут только двое.

- Видно, это просто я такая. Да, странно должно это быть. И мне странно думать – ведь когда-то я жила как вы… Не вы именно, как в ваших мирах. В мире множества машин, множества наук, суеты. Я была молодой учёной. Совсем молодой, мой отец выбил мне право участвовать в экспедиции. Почти незаконно. Я знаю эту историю, потому что мне её рассказали занеф, но она больше не моя. Они учили меня этому языку, но он мне не родной теперь, родной мне их язык.

- Но ведь самый близкий вам, как ни крути, ваш муж…

Крупный клубень, как следует очищенный от земли, лёг в корзину. Это, наверное, целая тарелка вкусной еды. Если добавить пряные травы, которые показывала Нилцам. Жаль, вряд ли получится их опознать в естественной, так сказать, среде. Может быть, можно было найти для Рефен и Эльгарда какую-то местную одежду с капюшонами? Хотя были определённые, и очень сильные, сомнения, что удастся полноценно проследить за ними в лесу. Дети есть дети, убегут далеко и будет у племени увлекательное занятие по их поиску…

- О, Сергей. Да. Так началась моя жизнь – я открыла глаза, там, на корабле, после машины, и увидела Сергея. Так получается, он перерождается раньше меня, он ведь старше. Всегда встречает меня. Раньше он не был моим мужем. Он был механик. Ухаживал за кораблём. Нас было четверо, когда мы стартовали с Земли – мой отец, я, Сергей и Жан.

- Что же случилось с вашим отцом и… Жаном? Простите. Вы ведь не помните.

Женщина закивала – тоже в совершенно занефской манере.

- Не помню. Не помню как свою память. Но мы рассказали занеф, а они потом – нам. Корабль обстреляли, тогда он сбился с курса. Тогда погиб Жан. А после умер мой отец, стало плохо с сердцем. Иногда стыдно, я совсем не помню, какими они были. Только по рассказам знаю. В нашу первую жизнь мы всё рассказывали занеф. Что запомнили, они потом рассказали нам. Да, странно знать свою жизнь по рассказам… Но мне нормально. Что было, то было. Вот моя жизнь. Моё племя, мой мир, Сергей. Больше ничего не надо.