– Ты имеешь в виду… что они должны были, раз уж так, произнести какой-то… перевод этого названия? – само название по-прежнему, чувствовал он, наводило на него страх и омерзение.
Дэвид слабо кивнул.
Диус почесал затылок, лихорадочно размышляя, что же им это даёт – понять, озвучить это раньше, чем это придётся сделать ему, тридцать с лишним лет вместе всё же сколько-то научили его угадывать ход мыслей партнёра.
– Твоё имя… не переводится. На центаврианский…
– Конечно, потому что оно заимствованное из земного. Дий, Деус, Диус – с одного из земных «бог», один из эпитетов Зевса, если не ошибаюсь… То есть, первое время, понятно, все эти инсинуации про родство с землянами… Ох… ты имеешь в виду, что слово – заимствованное?
Как переводчик, он много сталкивался с примерами, когда заимствованное слово прочно входило в язык, в котором не имело до этого аналогов, либо имело весьма приблизительные, и спустя время люди бывали удивлены, как же много из слов, которые они привыкли считать родными-исконными, на самом деле таковыми не являлись. Много примеров истерий на тему чистоты родного языка, с попытками отыскать в родной речи аналоги для «всей этой иностранщины», чаще всего это выглядело жалко и забавно… Этой теме тысячи лет, потом она увеличилась на порядок, с выходом рас в космос, установлением контактов с другими мирами… И с химическими элементами примерно то же самое, те из них, что распространены и универсальны, имеют свои названия на каждом из языков, а редкие, существующие в немногих мирах, называются сообразно тому, где и кем были открыты.
– Ты полагаешь, и сам… газ… заимствованный?
– Почти… уверен. Зачем заимствовать… только слово…
– Ну, я, конечно, не настолько разбираюсь в предмете… Но разве он настолько сложен… в приготовлении, чтобы его не могли изобрести и на Андроме? Чёрт, да какое это имеет значение?
Дэвид не ответил – он снова погрузился в забытье. Просто утомился… Если бы случилось что-то серьёзное – система оповестила бы, Альберт уже был бы здесь… То есть, он всё равно наверняка скоро придёт, чтобы снова прикрепить к носу пациента дыхательную трубку и погрузить его в гель с головой… Центаврианин остался наедине со своими невесёлыми мыслями. Что ни говори, странное существо человек. А получеловек, полуминбарец – тем более. Чего ему так дался этот… лингвистический аспект? Честное слово, вот это определённо последнее, что его бы сейчас волновало. Тем более что Андрома уже позади, теперь стремиться надо к тому, чтоб забыть её как страшный сон…
Диус сердито одёрнул себя. Это для него Андрома позади. Точнее – он хотел бы верить, что позади, хотел бы так чувствовать на самом деле. А для Дэвида – нет, увы, совершенно точно не позади. Его кожа, его горло и лёгкие обожжены ядовитыми газами. Его чудом успели спасти – и в этом «ему повезло» без труда читалось «могло быть куда хуже». Он, отчасти, всё ещё там – невозможно представить, какие кошмары ему снятся, быть может, в эту минуту… Альберт не делал никаких прогнозов, ничем не пугал, Диус с успехом мог напугать себя и сам. Самое малое, что может теперь остаться Дэвиду – кроме заменяющей практически идеально, но всё же чужой, искусственной руки – это астма. И кто знает, какие поражения нервной системы…
Может быть, Дэвид имел в виду, что этот чёртов хлорциан – раз уж эти агрессивные твари оказались слишком тупы, чтобы изобрести его независимо от других – презентовали им тоже тилоны? С них, в общем-то, сталось бы… Видимо, для Хуррской Республики комплекта лекоф-тамма у них не нашлось…
– Мы уже прибыли?
Арвини оглянулся на коллегу. Золотистая кожа нефилимов, как и нарнская, мало склонна к изменению цвета под влиянием состояния, но сейчас ему казалось, что Ли’Нор очень бледна. Нельзя было сказать, что ей именно что плохо… Монада не то что не враждебна, она даже старается доставлять поменьше неудобств. Насколько это возможно для ребёнка, тем более столь чуждой природы. Но определённо, ей тяжело. Вряд ли это могло б быть легко, делить черепную коробку с кем-то ещё, если ты не шизофреник и это не является твоим естественным состоянием. Арвини как-то осмелел настолько, что предложил Ли’Нор переселить монаду теперь к нему, она отказалась, сказав, что едва ли он с таким справится… Это мог бы быть прекрасный повод поругаться, для нарна и центаврианина, подумал он, но у неё есть некоторые резоны, он чисто физически сейчас не очень готов к каким-либо подвигам. Да и ведь Ви’Фару, например, она не пыталась передать монаду тоже. Скорее, она просто не хочет ни на кого перекладывать такую ношу…
– Ну, не совсем именно прибыли… Как понимаю, ведут разговоры с рейнджерами, базирующимися здесь.
– С рейнджерами, не с представителями местных жителей?
– Я так понял, с ними самими напрямую – проблематично…
Это мягко говоря, подумал он, когда сеанс связи собственно с Охран’кни состоялся.
Планета, половину поверхности которой занимали океан и полярные шапки льда, а три четверти суши – пустыни и полупустыни, к числу густонаселённых не относилась определённо. Данных не было даже приблизительных, но судя по величине и разбросанности относительно друг друга маленьких посёлков, цифра должна быть какой-то совершенно смешной. Посёлки – в среднем в 20-30 домов – располагались вокруг источников пресной воды, которой на планете было удручающе мало, что, видимо, главным образом и мешало её колонизации. Данные по флоре и фауне были так же весьма расплывчаты, но выходило, что ни крупных животных, ни деревьев здесь нет, скот, который умудрялись держать, при скудости пастбищ, местные жители, был перевезён из их родных миров и в местных условиях довольно сильно измельчал. В целом сельское хозяйство находилось ровно на том уровне, который позволял жителям не умирать с голоду – вокруг водоёмов пресной воды располагались поля, всего два вида злаков и три вида корнеплодов, росли низкие кустарники с мелкими, но съедобными ягодами, в водоёмах водилась рыба. Но чем дальше от этих, по местным меркам, оазисов – тем меньше была вероятность встретить хоть что-то живое, кроме почти полностью лысых грифоподобных птиц и их добычи – ящериц и тарантулов.
– Приношу свои извинения Ракуме, – пробормотал Гидеон, перечитав данные, присланные рейнджерами, – гиблый край – это вот. На кой чёрт на такую планету вообще кого-то понесло?
Тавелли развёл руками.
– Ну, во времена владычества пиратов здесь велась добыча каких-то ископаемых. Минералов-то всех видов тут до чёрта. Но в основном использовалась как… гм… отстойник. Здесь они сортировали товар, совершали сделки между собой… Местечко не на зависть, даже для пиратов, но вот именно что сюда никто не совался, можно было расслабиться и считать себя дома.
– Однако что-то им в этом… доме… не зажилось. Понимаю, конечно.
Ещё одним удивлением для команды было расположение станций связи и того, что с натяжкой можно было назвать космодромами. Располагались они на почтительном расстоянии от ближайшего населённого пункта, посреди жутких соляных пустынь и представляли собой площадки на высоких искусственных холмах, на значительной высоте над землёй.
– Не лень же было им это строить… У них, значит, в посёлках ни одного дома в два этажа, глинобитные хижины и сараи из ракушечника, а тут – целые пирамиды! Пирамиды в пустыне – это, конечно, логично и органично, но нормальные люди строят космодромы в удобной досягаемости для себя, а не…
Хуан-Антонио вздохнул.
– Они так брезгуют всеми иномирцами, что стараются свести соприкосновения с ними к минимуму. Чтобы они, по возможности, даже не ступали на их священную землю. Корабль садится на площадку на вершине, там рядом несколько зданий, где ведутся переговоры, совершаются сделки, где проводится очищение и освящение товара… Ну да, какими грязными и греховными они ни считают иномирцев, всё же кое-что им от них бывает нужно. В основном – ткани… Дешёвые ткани, у них здесь они ценятся весьма высоко, собственная текстильная промышленность находится в состоянии даже не зачаточном… противозачаточном… Дерево, бумага. На экспорт идут кварцевый песок – его дефицит у бреммейров, полудрагоценные камни – страсть бреммейров к украшениям не знает границ, за красивые стекляшки они готовы платить хорошие деньги… В общем-то, кроме бреммейров вряд ли кому-то было б интересно с ними торговать, что вполне устраивает обе стороны. Ну что ж, они соизволили с нами поговорить, это уже обнадёживает.
