– Что ж, жизнь не должна заканчиваться без лёгкого флёра безумия… Из этого может что-то выйти.
– Вы можете бросить сообщение Альберту сейчас? У нас не так много времени…
Дайенн было нехорошо. Очень нехорошо. Спать хотелось невыносимо, но уснуть не получалось никак – растущая тревога грызла изнутри, как антаринский паразит, о котором им рассказывали на втором годе обучения. Один из раненых солдат Галартиатфы, почти совсем мальчик, ненадолго пришёл в себя. Спрашивал, где Галартиатфа. Что она могла ответить? Что не знает. И это не было ложью, ведь тело не нашли. Наверное, всё же не от этого было так тягостно. А от того, что даже жаропонижающее неумолимо заканчивается. От того, что не могут дать какой-то определённости этим людям те, у кого самих всё слишком зыбко и неопределённо… Потому что «Квинрас» всё ещё там, как будто близко, но кажется, что неизмеримо далеко, и Джани Эркена и Диего Колменарес по-прежнему числятся пропавшими без вести, и… и над всем этим навис чёрный призрак с именем хлорциан, перечёркивающий все надежды… Может быть, Альберту удастся остановить их ещё у Кьюнгшама, может быть, они не придут сюда…
Руки легонько коснулась ладошка Рефен.
– Вы волнуетесь за Аскелла, да?
– Что? С какой стати я должна за него волноваться?
– Ну, тогда хорошо… И правильно, это хорошо, что вы так верите в него, что даже не волнуетесь. Значит, он будет сильным, значит, победит.
– Подождите, вы о чём? Кого победит Аскелл? Разве он не здесь, дежурит у пульта?
Рефен прижала ушки.
– Ой… Наверное, этого говорить не надо было. Они говорили, что не надо говорить горожанам никому, но что и вам – я не подумала… Но вы в самом деле не волнуйтесь, они смогут… А Альберт им поможет. Вместе с Альбертом они всё смогут. Мы так чувствуем.
Дэвид прижался лбом к упругой полупрозрачной мембране. Просто переводя дух. На время, на полминуты, хотя бы… Казалось бы, молекула – она такая маленькая… Но энергии на разрыв молекулярных связей требуется очень много, слишком много…
Нейросистема вела себя… странно. Как будто она, реагируя на бушующие вокруг потоки энергии, начала частично восстанавливаться… Но в то же время, кажется, эта же энергия её убивала – заставляя работать на пределе, разделяя свои силы на двух пилотов, каждый из которых не был таковым в полной мере. Розовые нити обвили руки и ноги тонкой живой паутиной – соединение было по-прежнему невозможно, значит, требовалось другое невозможное – ментальное управление. Много ли кто мог задуматься, как именно мозг управляет телом, и что было бы с их рассудком, если б они осознавали каждый подаваемый им для этого сигнал, каждое затраченное усилие? И не каждый мог бы представить, как это – когда телом, искалеченным, бьющимся в агонии, управляют два мозга, оба не его собственные…
На грани нервного истощения приходят и не такие аналогии. Обычное, нормальное управление мозга телом – это бадминтон. Игра, где противники – точнее, партнёры – вполне стоят друг друга, и каждая подача грамотно отбита, и воланчик белой стрелой прошивает пространство между ними, не падая на землю… А это – командная игра. Не вспомнить название, но кажется, на Земле есть что-то похожее, и кажется, отец даже рассказывал, но с кем бы было в это играть на Минбаре… Подача Альберта – заклинание-формула. Дэвид уже знал, что у каждого техномага есть свой язык заклинаний, и у Альберта он, пожалуй, подобен химическим формулам, и пожалуй, с Аскеллом ему очень легко потому, что если б Аскелл был техномагом, его язык был бы очень похож. Аскелл принимает – и передаёт ему… Не совсем передаёт – как бы запрашивает вставку элемента, точнее – снабжение описанной химической реакции требуемой энергией. Некстати подумалось – а каким бы был его язык? Некогда об этом думать… Белым дождём лился на землю разлагаемый, нейтрализуемый яд. Не вполне безвредный дождь – для полной нейтрализации им просто не хватало скорости… Воду получить легче всего, говорил Альберт. Здесь её можно просто поднять из реки. Чуть посложнее воздействовать на снаряды – вот так, дистанционно, когда они ещё скрыты в недрах машин, заставить их высвободить газ. Частично – чисто механически, к счастью, действующей у лекоф-тамма осталась та рука, что с режущими лезвиями. Правда, лезвие осталось только одно, и каждый его удар – по-прежнему наудачу, внешние сенсоры машины безнадёжно мертвы, «видит» она благодаря всё тем же зондам, а сигнал иногда проходит… ну, всё с теми же проблемами…
– Как прекрасно, что лекоф-тамма, в общем-то, не дышит… – проворчал Аскелл, – ещё один навернулся… Интересно, после такой дозы цианамида, сможет ли он пить когда-нибудь?
Дэвиду шутить хотелось несколько меньше – в отличие от погружённого в желе дублирующей системы Аскелла, которого 70% синхронизации, действительно, избавляли от многих проблем, он-то – дышал… Горячий водяной пар, насыщенный нашатырным спиртом, цианамидом и, хоть в слабой дозе, не до конца гидролизованным газом, проникал через мембрану, лишь отчасти сорбируясь ею. Горло жгло, лицо и руки словно охвачены огнём – как раз не хватало к не зажившим термическим ожогам ещё и химических… Формула хлорциана, пульс энергии под ладонью, расходящейся огненными волнами, вспышки разрывов химических связей, ядовитый дождь, льющийся на землю, огненные спирали, прошивающие новое облако дыхания смерти. В техномагии только вторая часть слова – магия, магия здесь лишь в произволе и ускорении вполне материальных процессов.
Расчёт Аскелла оправдался во многом – один вид лекоф-тамма внушил им достаточный ужас, который не прошёл, даже когда можно было уже оценить, насколько смертоносная машина близка к тому, чтоб просто развалиться в воздухе. Несколько из летевших в хвосте эскадрильи тут же в панике повернули назад, не дожидаясь воплей командира про необходимость выполнить свой долг… Двое при этом умудрились столкнуться, о маневренности хуррских бомбардировщиков уже было сказано много хорошего, остальных ударная волна, пущенная Альбертом через Аскелла, настигла и аккуратно выбила днища… Голова эскадрильи лихорадочно пыталась перестроиться, но в бушующем вокруг море это было практически невозможно. Двое обманным манёвром пошли на снижение, надеясь, что лекоф-тамма, слишком занятый в воздухе, просто не успеет… Что правда, то правда, хотя бы числом они были сильнее…
– Думали, проскочат… Не вышло, – удовлетворённо промурлыкал Аскелл. Дэвид отметил, что его голос, перекодируясь нейросистемой, почти не меняется, по крайней мере, лично для его слуха… Зато не хочется даже представлять, как может сейчас звучать его голос. Не хочется спрашивать, сможет ли нейросистема защитить его, поддержать его жизнь, когда отравление организма превысит критическую дозу. Сможет ли Аскелл защитить его… захочет ли.
Можно было подумать, что там, в бункере, он выбрал его, отказавшись от машины, откупившись ею… Это, конечно, было совсем не так. Ворлонец мог забрать машину и без милостивого разрешения Аскелла. У Аскелла всё равно не было на тот момент возможности её забрать… Зато была прекрасная возможность плюнуть в морду хотя бы так. В общем-то, и это было ценно…
Илкойненас говорил, что у машины есть и что-то своё – но это своё в части инстинктивной, стремление выжить, стремление победить… Всё остальное, всё более сознательное в ней – от пилота. Когда нейросистема определится с его идентификацией – часть её он, пусть какая-то больная, неправильная часть, или вовсе чужеродный, лишний элемент – что она сделает? Что сделает Аскелл? Гибель пилота с вероятностью может повлечь гибель машины. Гибель чуждого элемента – неизвестно… Чей характер сейчас у машины – Диего или Аскелла?
Когда Аскелл вновь окликнул его – на сей раз ожидая ответа, по крайней мере, предполагая его, какое-то выражение радости или хотя бы облегчения по поводу того, что всё, кажется, действительно закончилось – ответа не последовало. После некоторых препирательств система выдала ответ на его запрос – у второго пилота случилась остановка дыхания…
– Мне говорили, что я не умею принимать всё таким, какое оно есть. Принимать то, что могу сделать совсем немного, и радоваться тому, что хоть что-то могу… Наверное, это так. Потому что теперь… Теперь, когда почти всё уже позади, когда скоро кошмар закончится, по крайней мере, закончится для нас… мне не по себе. Мне слишком не по себе. Потому что всё на самом деле не закончилось. Это не победа, это только один выигранный бой… Они вернутся. Они ещё много раз вернутся…
