– Не будет лишним. Жизнь полна сюрпризов. Но думаю, если всё получится так, как я рассчитываю, я вернусь как раз к рассвету, который будет мирным, и для Кьюнгшама, и для вас. Кьюнгшам…
– Что такое? – Илмо несколько, признаться, напугался, увидев застывшего, как изваяние, с исказившимся лицом Альберта.
– Кьюнгшам…
Миу пискнула, зажав рот рукой.
– Видите ли, Кьюнгшам – самый восточный город региона. На хуррском языке Кьюнгшам и означает – рассвет. Не «они начнут на рассвете», а «они начнут с Кьюнгшама». Я полагал, что они ограничатся дубинками по рёбрам наиболее активно протестующим, к чему тут более-менее привыкли, что извести под корень они хотят только нас… Но если подумать – а чем таким им дорог Кьюнгшам? Так что, маршрут моего следования меняется. Для вас, правда, это не меняет ничего.
Илмо перехватил Альберта за руку.
– Как это – не меняет? Они там собираются пустить ядовитый газ на тысячи мирных жителей, и мы должны сидеть здесь, ждать и верить в лучшее?
– Именно. При всём уважении лично к вам – у нас есть сейчас только мой корабль, а на нём вы всё равно ничем не можете быть мне полезны. Просто доверьте это мне. Я думаю, я сделал достаточно, чтобы это заслужить. А вы… После всего, что было, и ввиду того, что ещё будет – вы заслужили немного отдыха. Ждите хороших новостей. Смею полагать, я сумею им объяснить своё отношение к неконвенционному оружию…
– Хурры этих конвенций не подписывали, – пробормотал Илмо, глядя вслед покинувшему аппаратную техномагу, – впрочем, конечно, как оправдание это неубедительно…
Илмо вскоре ушёл. Миу знала – едва ли отдыхать, им, полицейским, сейчас как раз совсем не до отдыха, что бы Альберт ни говорил. Горожане, к которым всё ближе, несмотря на прекращение бомбёжки и отступление военных, подбирались страх и отчаянье, были сейчас как одно большое хранилище взрывчатки, которому достаточно одной искры… Это очень злило Миу. «Можно подумать, у меня всё хорошо, что ли? Это вот сейчас я при деле, и нужная, и важная… И даже они все на меня как-то с уважением посматривать стали… А что дальше будет? Семья моя уехала неизвестно куда, на меня они, видимо, плюнули… Ну и ладно, конечно… Но как я жить буду, когда всё это закончится? Хотя и думать сложно, конечно, когда и как это закончится-то… Но что ж мне теперь, тоже в истерику впасть? Кому легче-то от этого будет? Фиме вон, если так уж, тяжелее, Галартиатфа умер, а она осталась… По правде, и поверить в это сложно. Неужели он мог вот так погибнуть… И ещё штука эта, и Галартиатфа, оказывается, не хурр на самом деле… И Фиме, получается, и не узнать, кто он был, он эту штуку ей отдал, а она у Матапа же осталась… И Матап то ли погиб, то ли что с ним случилось… Спросить бы у этого Аскелла, что ли, об этой штуке подробнее… Но нет, нельзя. Фима со мной поделилась, а по-доброму было и со мной не надо, но больше уж – никому… Тут уж правда, никто знать не должен».
Пришёл, на какое-то время честно вернувшийся в госпиталь, Дэвид Шеридан. Миу, грешным делом, разглядывала его украдкой, но с очень большим любопытством. Вроде как человек, но лицо не совсем человеческое – белее, и бровей нет. И рога… два из них сломаны, один до середины, другой почти до основания – от удара при падении, там, на базе. Ожоги ещё не все зажили, и непривычно, страшно смотрятся пальцы из тёмного пластика, органично и незаметно переходящие в живую человеческую кисть. Никакой грани между плотью и пластиком не видно, это уму непостижимо… Он осторожно, вдумчиво, анализируя ощущения, шевелит этими пальцами, касается ими чего-нибудь – своего лица, одежды, какой-нибудь поверхности… Неужели они… и чувствовать могут?
– С «Квинраса» передают, что-то опять изменилось в сигнале лекоф-тамма Эркены, – мурлыкнул Аскелл, – может означать, что он движется, точнее сложно сказать, с определением координат там какие-то сложности… Альберт на месте, приступает… Э, это что?
Декодирование изображений с зондов для выведения на экран, Альберту до этого в принципе не нужное, было настроено наскоро, поэтому работало не вполне корректно – например, могло быть перевёрнутым, или чёрно-белым, или нещадно полосатило. К тому же, ракурсы были в большинстве своём… Ну, удобными они были только у зондов, расположенных на шпилях, потому как размещать что-то на развалинах вообще довольно сложно.
– Похоже, к нам кто-то летит.
– Из наших? – подпрыгнул Дэвид.
– Чтоб я мог определить с такого расстояния… Но что-то меня сомнения берут. Судя по тому, что объект не один, а… раз, два, три…
Теперь, как до этого Аскелла, перекосило Дэвида.
– Далеко ещё до нас? Найдите кто-нибудь раннят, хотя бы одного!
– Зачем? Сам сбегай, раз так срочно! – огрызнулся Аскелл, – я здесь, вообще-то, не просто так стою!
Миу усмехнулась – конечно, не побежит Дэвид сам, его сразу схватит Дайенн и силой уложит в постель, второй-то раз она ему сбежать не даст.
– Всё в порядке, я схожу, за пять минут-то зеркало не потребуется, поди?
Кажется, заняли поиски даже меньше пяти минут. Аскелл не оценивал – он созерцал увеличивающиеся изображения – теперь они выводились ещё с одного зонда, и лицо его всё больше мрачнело.
– Ждите хороших новостей… Я так понимаю, дождались. Лучше б он всё же полетел прямо к лагерю… Хотя, много ль это решало, к Кьюнгшаму они на тот момент уже вылетели… Тут или – или…
Дэвид присел перед серьёзными, встревоженными детьми.
– Вы знаете, вы одни из немногих, кого я не могу просканировать. Я не могу узнать в точности, увидеть так, как вы увидели… Поэтому пожалуйста, опишите мне как можно точнее. Альберт понял так, что речь была не о рассвете как времени, а о городе Кьюнгшаме… Но как это должно звучать – «начиная с рассвета», то есть, Кьюнгшама, или…
– Одновременно с рассветом, – кивнула Рефен, подтверждая его догадку.
– Не удивлён, – прорычал Аскелл, – здравый расчёт, как ни посмотри… накрыть нас всех разом… Не подумайте, что я лично что-то имею против жителей Кьюнгшама, но лично я тоже хотел бы ещё пожить, а мы в положении несколько худшем. Мы заперты в этом подземелье, и у нас ни средств противодействия, ни средств спасения…
– Вы не правы, – Дэвид выпрямился, – вы думаете сейчас лишь о том, что и вы, и Миу не имеете достаточно навыков и возможностей, чтобы отразить нападение раньше, чем они успеют забросить снаряды в туннели, а у Альберта, при всём желании, не получится разорваться на два фронта… Но вы сбросили со счетов меня. И то немногое из техники, что у нас есть – лекоф-тамма.
– И что мы сделаем? В полтора отчаянных иномирца и на почти разбитой машине? Кулаком им погрозим? Пожалуйста, не запрещаю! Правда, лично вы, господин Шеридан, на нём вряд ли взлетите, это могу сделать только я, ну ещё, допустим, госпожа Дайенн…
На самом деле, подумала Миу, Аскелл заинтересовался. Но что, действительно, можно сделать таким малым количеством возможностей? И Альберт, и этот же Аскелл говорили, что сражаться машина больше не способна, у неё взлететь-то ещё хоть раз дай бог, чтоб получилось… Отвлечь их, что ли? Да не настолько же они дураки… Но что-то ж этот рогатый придумал?
– Да, сражаться лекоф-тамма едва ли способен. Но его ещё можно просто поднять в воздух. Да, это можете сделать только вы… Вы один раз уже это сделали, это и тогда казалось невозможным. И вы снова возьмёте с собой меня.
– И?
– Даже вне пульта, вы несёте часть силы Альберта. Вы можете связаться с ним… И вместе мы, способности Альберта, ваше пилотирование, мои силы…
Аскелл телепатом ни в коей мере не был. Но похоже, он понял, к чему клонит Шеридан.
– Вы сумасшедший! – бросил он явно восхищённым голосом.
– Альберт знает о свойствах и строении любых веществ если не всё, то почти всё. Химические формулы для него – рабочий материал, как его заклинания. После этого, – Дэвид пошевелил искусственной рукой, – я не знаю, что для него невозможно. А сила, которой располагаю я, даст возможность… реализовать это в нужном масштабе. Но я не смогу это сделать отсюда. Для этого мне нужно быть там. И вам тоже.
