«Заблудший».

Голос, прозвучавший в голове, был безлик, не имел эмоций, был как будто смутно знаком – и вызывал нарастающую тревогу. Дэвид остановился перед последней дверью. Несомненно, последней. Он чувствовал биение силы за ней – силы, закованной в оковы, поистине чудовищные оковы, раз они сумели её удержать…

«Ты слышишь меня? если можешь что-то сделать для своего освобождения – делай сейчас».

Обожжённая ладонь легла на замок.

«Идущий без пути говорит об освобождении».

«Если не можешь – то не трать силы».

Жар кольца пробежался по руке волной боли. Расплавленный замок стёк на пол удушающе дымящимся потоком. Дверь отворилась, в её натужном скрипе было что-то пугающее… Кружась, упали на пол белоснежные светящиеся перья – и растаяли, не долетев до пола. Андо… Дэвид чувствовал его – ещё не мысли, ещё не дыхание. Просто присутствие.

«Надеюсь, Диего добрался до Эркены, и вместе они быстрее справятся со вторым объектом… Там – машина, это главное… Знать бы, что – здесь…».

Ну, гадать недолго. Пошатнувшись, задержавшись ненадолго, опираясь о косяк, Дэвид наконец шагнул в низкое душное помещение. Белые перья взметнулись вихрем, обжигающей метелью…

Двоих, выскочивших ему навстречу, он выключил автоматически, почти не отметив собственных действий. Следующих двоих – уже более сознательно. Это не отняло много сил – примитивное сознание военных привыкло подчиняться приказам, а приказ спать воспринимается с известной долей радости. С троими, кажется, учёными было несколько сложнее – Дэвид не видел их, они за перегородкой посылали сигнал тревоги, один успел выхватить оружие… Вероятно, придут другие, возможно, много ещё… Будем решать проблемы по мере поступления. Сейчас невозможно было даже думать об этом, идя практически наощупь – нестерпимо яркий, безжалостный свет врезался в голову сквозь зажмуренные веки, свет подавлял, прибивал к земле, как полуденный зной, как вредное излучение тилонских «клещей» до этого прибивали к земле лекоф-тамма, голос заполнил собой всю комнату, весь ощутимый сейчас мир.

«Граница тьмы и света – ложь. Самонадеянность – корабль, плывущий к гибели. На украденном оружии не сотрёшь знака».

Голос вбуравливался в сознание тонкими алмазными свёрлами, стремясь добраться до глубин, до корней, до бессознательного, прошить собой всё… Исток. Начало. Абсолют. Порядок. Познай. Подчинись. Возрадуйся. Служи.

– Тебе тут поговорить было не с кем? Или наоборот, было, и спасибо им, они даже научили тебя выражаться почти понятно… На чём хочу, на том и плыву, не нравится – плыви другим кораблём.

Дэвид открыл глаза. Прямо перед ним пульсировала сеть – чёрная, маслянисто переливающаяся тугими узелками, а в ней бился сгусток света. Яркого, сконцентрированного света. Не оставалось сомнений, кто перед ним. За проёмом в другое помещение – больше, выше – в полумраке угадывались знакомые очертания, знакомые перетекающие узоры на гладком зелёном корпусе.

– Дерзость – не лучший язык, – нельзя было с уверенностью сказать, откуда раздаётся голос, из сети – или сразу отовсюду. Но теперь, по крайней мере, он звучал наяву, не только в голове.

– А для нравоучений – не лучшее время, – Дэвид чувствовал, как на очередной подавляющий, пытающийся подчинить, растворить ментальный натиск внутри поднимается холодная ярость, – как же тебя, такого великого, сумели пленить… эти? Тебе так жизненно необходимо сейчас пытаться заставить меня упасть на колени и пропеть тебе хвалу? У тебя ничего не выйдет. Я умру, но не сделаю этого. А ты останешься, в своём божественном величии и этих сетях.

– И это стоит того?

– Могу спросить только то же самое. Я не подчиняюсь вам. Я пришёл освободить тебя не потому, что испытываю к тебе какую-либо симпатию, а потому, что оставаясь здесь, ты или твой корабль рано или поздно будете изучены, препарированы и использованы для чего-то, что не понравится по итогам никому. Но если ты будешь пытаться подчинить меня – хуже ты сделаешь себе.

Свет колыхнулся за чёрной сетью – как-то сродни покачиванию головы.

– Ты уверен, что у тебя хватит сил?

– Ты уверен, что хочешь проверять? Для справки, если ты не понял – сейчас не ваше время. Тебя перетащили лет так на тысячу вперёд. Аккуратно проскочив тот исторический момент, когда и вас, и ваших излюбленных противников выпроводили из галактики, что сделать стоило давно… И представьте себе, вселенная живёт без вас. Мир не рухнул, а если и рухнет – точно не от того, что больше нет вашей сиятельной опеки. Пока шарился в моей голове, мог увидеть это. Мне не охота вести с тобой полемику. Мне и рядом с тобой быть не очень-то хочется. Просто скажи, если знаешь – как отключить эту чёртову штуку, если не знаешь – просто не мешай пытаться.

Свет промолчал, но забился в сети как-то нервно и отчаянно. Дэвид мог поклясться, сеть меняла конфигурацию, возросшая активность пленника ей не нравилась, она сжималась теснее…

– Вот оно что. Артефакт Теней. Ну, посмотрим, на что может хватить моих сил…

Облизнув пересохшие губы, он схватился за толстую пульсирующую нить и изо всех сил рванул. Боль прошла по руке раскалённым стержнем. Но и нить в руке съёжилась, иссыхая, зашуршала, как обугливающаяся бумага. Дэвид отнял руку, переводя дыхание, надеясь, что его сейчас не качнёт и он не упадёт в эту сеть сам.

– Как бы тебе ни хотелось отрицать, эта сила – наша, и служит нам.

– Эта сила – моя. И служит она тому, чему должна служить – делу мира.

Он взялся за вторую нить. Боль, кажется, прошила его на сей раз насквозь. Да, такими темпами – непросто это будет сделать… Ну, а чему удивляться, не ерундовая должна быть штука, если сумела удержать ворлонца… Из цельной Тени они её, что ли, сплели? Что ни говори, мелко тилоны не плавают, что им время, и что им это самое величие Изначальных… Зло выдохнув, он схватился за третью нить. Возможно, получится разорвать хотя бы одну ячейку… В голове шумело так, что приближения он не засёк.

– Отойди. Возможно, тут нужно попробовать мне. Хотя, расчёт может и не оправдаться…

– Лицедей? – в голосе из сети послышалась неприязнь. Классовая, идейная неприязнь, усмехнулся на грани потери сознания Дэвид.

– Ну, можно, наверное, и так сказать, – руки Аскелла оторвали его от сети, – господин Шеридан, что бы вы не думали о себе, вы не супергерой. Многовато сил вы потратили, чтобы бодаться с этой штуковиной.

– Слуга хаоса собирается победить деяние хаоса?

– А почему бы нет? Это сплошь и рядом происходит. Я не слуга. Хотя у вас слишком линейное мышление, чтобы это понять.

Придерживая Дэвида одной рукой, Аскелл пошевелил пальцами другой – две небольшие огненные сферы, сорвавшись с них, с шипением врезались в дрожащую черноту.

– Да не, работает… То ли маловато в нынешних лицедеях осталось от Теней – хотя господин антагонист так и не считает, то ли какой-то сети всё же маловато, чтобы воздействовать на моё сознание…

Ещё одна сфера жадно обхватила толстую чёрную нить – словно огонь, нашедший нефть, подумалось Дэвиду. Нет, наверное, это совсем и не странно… Для хаоса естественно разлагать и самоё себя, вечная борьба не только вовне, но и внутри… Тонкое лезвие света, пробившись сквозь потускневшую сеть, разрезало её – она упала с неприятным змеиным шуршанием, взметнувшись под потолок, светящееся существо трудноразличимых очертаний обрушило на неё поток белого огня – она паучьи съёжилась, истончилась, истаяла в нём. Скафандр обнаружился внизу – до того его полностью скрывало основание сети. Ворлонец втянулся в скафандр, Дэвид не сдержал облегчённого вздоха – определённо, глазам стало легче, их ласкал полумрак помещения после прошедшего светового шоу.

– Мне было интересно… – с вымученной улыбкой проговорил вдруг Дэвид, – интересно, обычное такое любопытство… В каком виде увидел бы ворлонца я. Каждый видит в них божеств своих религий… Но куда больше мне любопытно было… Каким увидит ворлонца тилон.

– На нас эти приёмы не действуют. Мы безбожники. До мозга костей. Нас можно, конечно, обмануть искусной иллюзией, я не полагаю, что технически мы превзошли всех… Но в данном случае я увидел то, что увидел. Слабость. Неспособность просто принять помощь – без подчинения. Тилонам не нужен бог, потому что бог всегда слаб. Он не может без верующих, без молитв и поклонения, без миссий, планов и периодических эпических битв добра со злом. А нам, несомым прихотью времени, как-то не до этих игр.