– Альберту там у себя нужны. А водить беспилотник на такое дальнее расстояние… Я уже почти на месте, рекомендую радиомолчание, в отличие от лекоф-тамма, нашу-то связь очень даже легко перехватить…

Теперь выругался Имар. Это было правдой, потерять вместе с лекоф-тамма «Квинрас» – и сопротивление руварцев и находящихся там же их товарищей будет уже бессмысленным. Пока остаётся шанс вытащить Матапа, хотя бы какой-то… Чёртов Матап, насколько всё должно стать плохо в Руваре, чтоб он прекратил свою глупую игру в героя? Теперь ещё чёртов Шеридан… При том, что в отличие от Матапа не дитё малое, взрослый мужчина по меркам своего мира, а туда же… Хотя может статься, что-то у него и получится. Всё-таки, у него способности, как говорят – почти сверхъестественные. Если он сумеет быстро помочь лекоф-тамма – возможно, базовские, даже если успели засечь «Квинрас», никого и не успеют послать, и не до того им будет. И они смогут провернуть это, сейчас кажущееся, если честно, нереальным – подхватить с базы машину и эвакуировать из Рувара всех, кто там уже чересчур задержался… Имар и не ожидал, конечно, что порученная миссия удастся легко, но сейчас за раздражением он прятал подступающее отчаянье. Всё рушилось на глазах…

Можно только догадываться, каким удивлением для базовских было понять, что стрелять по неопознанному истребителю – пустая трата боеприпасов. Щит, окружающий машину, осыпал даже тех самых тилонских «клещей» бессильным дождём на землю. Правда, держать щит достаточно долгое время Дэвид ещё не умел. Но они-то этого не знали, и прекратили огонь. На самом деле бункеры – и, соответственно, поверженные лекоф-тамма – отстояли друг от друга довольно далеко, но сверху всё казалось таким… почти на ладони, почти в руках. Может, благодаря ментальным голосам лекоф-тамма – сливающимся сейчас в одну песню печали и неверия в скорую смерть. Голос машины с голосом пилота, голос Диего с голосом Джани. Они умирают, но не могут ни принять, ни примириться с этим. Не сейчас. Дэвид слышал о самых разных образах смерти, и сейчас был потрясён тем, какими схожими – и в то же время разными – были они у двух пилотов. В сознании Диего – взрыв новой, стирающий жизнь с лица родной планеты. В сознании Эркены – разгорающееся солнце, такое чистое и ясное, что невозможно смотреть, что невозможно не потеряться малой искре жизни… В голосе Диего – «забери и мою жизнь, если сможешь, но только когда мои силы истощатся в борьбе с тобой», в голосе Эркены – «возьми меня, если пришло моё время, если только я был достоин». Он потянулся – заслоняя от огненной волны того и другого. Он мог только пытаться, а не суметь наверняка, отменить действие враждебной силы, запустившей рассинхронизацию, заставляющей сейчас рейнджера и полицейского биться, задыхаясь, в сетях нейросистемы. Он мог – физически – успеть только к одному… К кому? «Не ко мне, прошу, не ко мне». Оба сознания, потянувшиеся рефлекторно к нему навстречу, отпускают его… Диего. Он пострадал меньше, у него меньше рассинхронизация, он быстрее восстановится, он поможет Эркене… Дэвид отключил щит, спикировал вниз, брюхом самолёта «срезая» «клеща» со спины лекоф-тамма Диего и, не имея уже, в общем-то, пространства для манёвра, рухнул в зияющую дыру, которую успел образовать на месте бункера лекоф-тамма, успев катапультироваться в последние секунды перед взрывом.

Щит выдержал, но, созданный так быстро и в приступе разгорающейся паники, далеко не идеально. Падения на холодный бетон Дэвид даже не почувствовал – ему казалось, что огонь полыхает везде, что в мире не осталось ничего, кроме огня… Огонь многократно отражался во всех сознаниях, которые он чувствовал вокруг. В сознании пилотов – Эркены, почти растворившемся в ярком, прекрасном, богоподобном солнце, в сознании Диего, сейчас будто бы, как он, отброшенного взрывом, обожжённого, но живого… В сознаниях хурров, сейчас гадающих, погиб ли в огне неизвестный диверсант, насколько сильно взрыв повредил лекоф-тамма – в завесе дыма, конечно, они не видели, как машина Диего отползает, группируясь для прыжка – всё ещё на неполной синхронизации, всё ещё во власти подступившей агонии, движимая стремлением Диего спасти Эркену… Если ещё не поздно…

«Не поздно. Он ещё держится. Помоги ему. Здесь займусь я».

Сложно оценить физические повреждения, когда в сознании так ясно и больно бьются два их пульса, когда обжигающее солнце всё ещё стоит перед глазами и кажется, наяву ждёт впереди…

– Час от часу не легче, – выдохнул Альберт, – нет, он жив… По ощущениям Диего, жив. Успел катапультироваться и скрыться в туннеле. Он, понятно, не видел его, но чувствовал… ментальную хватку, так, что ли, это назвать… Но это может, так сказать, быть ненадолго. Там разгорается пожар… Это затруднит доступ врага к нему, но и ему может отрезать путь отступления. Не говоря уж о том, что… если б это хотя бы был другой бункер…

– С «Квинраса» ему помогут?

– Чем? На «Квинрасе» сейчас, как понимаю, слишком заняты тем, чтоб не дать второму Шеридану схватить второй истребитель и рвануть туда. Во-первых, второй старт местоположение «Квинраса» уж точно обнаружит, если первый не обнаружил, во-вторых – то, что ещё удалось Дэвиду Шеридану, едва ли удастся Диусу. Его снимут на подлёте…

– Беспилотник посылать, как понимаю, толку немного? Надо именно кого-то?

– Кого-то… Честно, я б лучше полетел сам… При том, что я мало чего хочу меньше, чем встречаться с этой штукой… Но я… А, чёрт! – Альберт вдавил ладонь в пульт почти по косточку запястья, – в общем, уйти отсюда пока не могу… Сейчас посмотрим, кто у нас…

– Я могу, – поднялся Аскелл, – коль скоро временно свободен.

Альберт хотел было что-то возразить, но потом кивнул.

– Сам, увы, не могу, и не больно-то хочу, конечно… Но ты – пожалуй. Тебе это вряд ли страшно… Миукарьяш, подмени, перебрасываю на зеркало. Минут на пять, не больше.

– Принято.

Альберт устало растёр подрагивающие от напряжения руки, затем, сделав знак Аскеллу, шагнул в угол, где стоял его посох.

– Так вот, сам не могу, но духовно, так сказать, с тобой. И не только духовно… – от посоха навстречу его ладони отделились две матово сияющие нити, он подцепил их пальцами и оборвал, они заизвивались на его ладони – пугающе живые… – будет немного больно, но оно того стоит.

Миукарьяш так и отворила рот – и едва не пропустила ход. Нити обвили запястья Аскелла, на которых всё ещё багровели ожоги от лазера, и втянулись в его кожу.

– Объясняю один раз, быстро, уповаю, что память у тилонов хорошая. Вот так – формируешь летающую платформу, вот так – отменяешь. Вот так – щит, вот так – снимаешь. Вот так – пылающая сфера… Сила моя, так что в принципе должно работать как у меня, разве что слабее. Больше, надеюсь, тебе ничего не понадобится, технические средства у тебя свои. А, перекину тебе сигналы нескольких зондов, уже по дороге… Вот тут не знаю, как ты сможешь их перекодировать… Всё, вперёд. Через этих – пробьёшься… со щитом-то пробьёшься. А дальше… Сказал бы – с богом, но в данной ситуации это будет и ложью, и кощунством.

– Альберт, – Ви’Фар проводил Аскелла нервным взглядом, – не моё это, конечно, дело, но… Делиться с тилоном силой? Пусть даже малой частью? После того, как столько сделано для того, чтоб сила техномагов не попала в их руки?

– Во-первых, именно малая часть. Во-вторых – моя часть, считай, Аскелл сейчас как один из управляемых мной дистанционно механизмов, разве что, более автономный… И в третьих – осмелюсь напомнить, Ви’Фар, я выше уровнем. Сейчас я имею основания ему доверять, а довериться кому-то необходимо…

– Но зачем ему помогать нам? Какие его резоны?

Альберт вернулся к пульту, снимая с зеркала Миукарьяш свою часть функций.

– Он не меньше нас хочет, чтобы это закончилось. При чём желательно не нашей смертью. Он не заодно с ними, это уже аргумент… Он не знает страха. Или почти не знает. Да, у него нет многого, что есть у нас… Понятий чести, долга, привязанностей… Но нет и многого того, что могло б сейчас только помешать. И в нём много авантюризма. А авантюризм сейчас – лучшее топливо и лучшее оружие.