Арвини осторожно обошёл установку. Блики от сферы заиграли на стекле его шлема.
– Невероятно как-то… Существо, в общем-то, подобное живой молнии, вот так посадить в клетку? Это ж какими возможностями надо обладать…
– Тилоны – обладают. К тому же… если я правильно понимаю этот образный ряд… это очень молодое существо. Чуть ли не новорожденное. Я не факт что прямо сейчас пойму, как размножаются монады, это очень сложно, но они выхватили это существо практически из колыбели.
Центаврианин опасливо протянул руку – коснуться сферы, но передумал.
– И что делать с ним собираются? Надеются как-то использовать как источник энергии? Хотя если подумать, и возможности воздействия на сознание открывают шикарные перспективы… Обучить транслировать в головы врагам отборные кошмары – и радуйся эффекту… Ну или просто прихватили, раз встретилось, и теперь думают, что с этим делать.
Нефилим покачала головой.
– Ну, по таким или примерно таким соображениям живут многие. Пока они, вроде как, изучают… И за любые попытки пожаловаться и упросить выпустить они стреляют по нему вот из этих пушек. Для монад это, оказывается, очень чувствительно… Угрожают убить, если откажется сотрудничать… Не знаю, могут ли они в самом деле уничтожить подобное существо, но вполне могут попытаться. Вы не представляете, насколько это ужасно, Арвини. Это не просто как издеваться над ребёнком… Это как издеваться над маленьким богом.
– А боги чем особенные? – проворчал центаврианин, боязливо переступая через какой-то странный шипастый кабель и становясь рядом с напарницей, – боги многих религий страдали и за то были обожествлены. Хотя кому я это рассказываю-то… Как мы помочь-то можем? Я лично боюсь тут без должных инструкций что-то трогать, рванёт – и ни от нас, ни от этого… новорожденного… памяти не останется… Хотя тоже, конечно, вариант, зато какие разрушения во вражеском стане…
Ли’Нор сделала шаг назад, обозревая установку и продолжая держать ладонь на сфере.
– Оно примерно помнит, что они делали, когда запирали его сюда, и подскажет…
– Примерно… И то хорошо… Эх, ненавижу прямо, когда от моих действий зависит многое.
– Успокойтесь, Арвини, зависит больше всего от меня. Мыслеобразы очень даже можно понять неправильно. А когда контактируют столь непохожие, не встречавшиеся прежде расы, это более чем реально.
– Ну, кто ж в этой жизни не рискует… А что дальше? В смысле, вообще, оно не разнесёт тут всё? Или само просто мирно вынырнет в какую-нибудь форточку? Хорошо б и нас тогда прихватило… Хотя лично мне трусовато б было на такое сесть, задницу поджарю, чего доброго…
– Ну, всё практически наоборот, Арвини. Это мы должны вынести отсюда монаду.
Полицейский присвистнул.
– Должны… Должны – не вопрос… Как? В руках что ли? Руки тоже целыми бы мне пригодились…
– Ну, не совсем в руках…
Гидеон задумчиво поскрёб затылок. Через шлем получилось, конечно, не очень убедительно. Ну, следовало ожидать, не всё коту масленица, очередная дверь сообщила, что в доступе ему отказано. Теперь следовало решить, стрелять по замку из заёмного оружия, или как. То есть, требовалось просто набраться решимости. Потому как других-то путей всё равно не видно. Будем уповать, что там, за дверью, вооружённый отряд не встретит, и что, раз уж Фима отключила что-то там в смысле оповещения и связи, то этих замков это тоже касается. Эх, пригодился бы сейчас тот самый легендарный Ключ Всех Дверей… Много где, много кому пригодился. Да вот беда, не у той он стороны… А может, конечно, не у этих, у другого отряда, но от этого ничем не легче.
– Что, землянин, тебе туда? Тогда без вот этого никак!
Гидеон медленно обернулся. Прямо перед ним стоял Риогорнатто, а на его раскрытой ладони лежала карта-пропуск – почти такая же, как у него, только с малиновой каймой по краю.
– Ты откуда здесь? И откуда это?
– Глупых вопросов не задавай! За тобой шёл следом. Точнее даже, не за тобой, а за тем, кто шёл за тобой. Ну, пришлось его того… обезвредить маленько, и вот трофей заодно забрал. Пригодится, как вижу.
– Риогорнатто. Тебе зачем неприятности? Ты понимаешь, чем вот это сейчас пахнет?
– Понимаю, понимаю… Отойди, тут, кажется, ещё некая хитрость есть, как эту карту вставлять… Как это ты не слышал-то, что он за тобой шёл? Вроде ж не особо и мастеристый попался, раз я его вырубить так запросто смог… Ну то есть, не совсем прямо запросто, просто ростом я его повыше да и в общем покрепче оказался… Ну вот, готово, заходим. Что тут такое-то должно быть? Одна из этих их штук, прихваченных, где плохо лежали?
Распахнуть огромную, тяжеленную дверь верзила-хурр, может, и мог, но зачем? Петли безумно тугие, лишняя потеря времени. Имеющегося зазора достаточно. Гидеон протиснулся вслед за сообщником, задев его плечом и нерационально, несвоевременно вспомнив его объятья и жаркую тесноту его лона.
– Наверняка. Может быть даже, эта самая машина времени. Даже скорее всего. Потому как сигнал довольно ровный, с других объектов он более… хаотично пульсирующий. А машина в последнее время работает спокойно – видимо, контроль в свои лапы тилоны взяли, и в кнопки куда попало не тыкают.
– У тебя как, какая-то инструкция есть, как её деактивировать?
– Да инструкции как таковой… нету… – Гидеон присвистнул, обозревая немаленьких размеров зал, полный аппаратуры, – то есть, можно будет, как найдём, связаться с Альбертом или Аскеллом, и они подскажут… наверное… Они её хотя бы видели, я – не очень-то, когда её окончательно подняли, мы большей частью отряда уже перешли на партизанское положение… Однако ж ничего себе тут, а! То ли они и с пятым измерением на «ты» – снаружи-то сооружение куда скромнее смотрится… Хотя тьфу, мы ж под землёй уже, это тут от всех этих экранов светлее, чем там снаружи… Но всё равно есть, чем восхититься, там вон, в Руваре, слышал, в некоторых домах до сих пор помои прямо за окно выливают и пищу на огне готовят, а тут, смотри-ка – 24 век…
– Тихо. Кажется, в соседнем помещении кто-то есть… Ну-ка сюда, послушаем, сколько получится…
– Нет, ну нам несказанно повезло! – взвыл Аскелл, – это мойка! Ну да, мойка для машин, а может и, судя по расположению душевых раструбов, для самолётов… Сейчас проверим. Может, хотя бы часть этой дряни с нас смоется. Хотя есть вероятность, что ничего не выйдет, если вода-то кипяток. Самолёту, ему чего – он железный…
– Я б предпочла помыться дома, – Дайенн тоскливо наблюдала за бегающим Аскеллом, изучающим систему трубок и кранов, – а сейчас выбираться отсюда поскорее.
– А в чём проблема? Как раз и выберемся, – тилон кивнул в сторону темнеющего проёма в стене, – в соседнем помещении камера заправки, и кажется, минимум один самолётик там стоит. Если так повезёт, что там как раз установлены свежие баки, то прямо оттуда и стартуем. Ну да, разнеся попутно весь комплекс к чёртовой матери… А почему нет? Судя по времени, даже одновременно с подрывниками получится…
Ближайший раструб загудел, зашипел, плюнул ржавой водой – и в следующий миг в бетонное дно небольшого, до середины икры, резервуара со сливными решётками по краям ударили горячие струи. Помещение заволокло паром. Аскелл осторожно попробовал ногой воду.
– Горячевато, но терпимо.
Дайенн нехотя положила узел из дерюжки с побрякивающим там Аскелловым имуществом и тоже шагнула под струи. Ну да, горячевато… И солоноватый запах, видимо, от неистребимых минеральных солей, которых здесь, говорят, сказочные залежи… Вспомнились душевые на Ракуме – да забудутся ли они теперь когда-нибудь – и в принципе… одно и то же. Что только там пахло болотом, а здесь солончаками. В остальном что для людей, что для самолётов.
– Технику, конечно, моют щётками, – Аскелл пушил под водой волосы, вымывая из них бурую дурно пахнущую жидкость, уже ссохшуюся в тягучие сгустки, – но мы и так обойдёмся. От мыла какого-нибудь, разве что, не отказался бы…
Мягкое сияние трилюминария дробилось в стекающих по груди струях – словно синий бисер катился по телу Аскелла дождём. В детстве Дайенн, в одной поездке с отцом, видела в городе радужный водопад – он был как раз возле того большого здания, куда отец приезжал на какое-то важное собрание и куда ей нельзя было входить, поэтому её оставили снаружи, прекрасно зная, что никуда она не уйдёт. Она и в самом деле все эти полтора часа любовалась водопадом, позабыв обо всём на свете и о самом ощущении времени. Для дилгарского ребёнка действительно нетипично просидеть где-то столько времени, но уж слишком волшебным было зрелище.
