Даур хлопнул руками по коленям.
– Да, Арнух, ты, конечно, везучий, как утопленник. И ведь не пропадает манера всякому встречному-поперечному верить!
– Ну это ж как сказать, – передёрнул плечами дрази, – дядя-то – это ж не первый встречный. Это ж родня ближайшая! А ваши-то, ранкезские, меня не обманывали, нет.
– Да уж, вот бывает так, с чужими-посторонними везёт больше, чем с роднёй…
– С роднёй-то – это да, – вздохнул Матап, – поди угадай, что к добру, что нет… Меня вот папаша с вами послал…
– Что, считаешь, тебе с отцом не повезло? – покосился с усмешкой Даур.
– Да скорее уж ему со мной. Ну а чего, я не спорю, правильно он на меня ругается. Ну не могу я сообразить, как когда чего, сказать или сделать. Потом объясняют – всё понимаю, сам вспоминаю – да, вот так надо было… А как на месте – не, ничего путнего в голову не приходит. Вот сейчас – эти полицейские с болотниками этими хуррскими чего-то придумали, в чём-то там разбираются, что-то мастерят… А я – ничего не понимаю, что происходит, три дня б думал – не понял.
– Ну, тут я с тобой, честно говоря, согласен, – хмыкнул Даур, поднимая и разглядывая какую-то явно незнакомую ему штуковину, – я тоже ни хрена не понимаю. То есть, главное усвоил – происходит здесь какая-то хрень… И вроде бы нас это не касается, конечно, но если на первый взгляд. Потому что хрень в том и хрень, что непонятная и случиться может где угодно, а я непонятного вообще не люблю. Так что если полицейские этих тилонов переловят – мне только спокойно станет, а понимать – пусть сами и понимают, мне без надобности. Мне надо, чтоб не было.
====== Гл. 21 Блистательно и бессмысленно ======
– Вам не спится, Дайенн?
Она вздрогнула – насколько ж глубоко надо было уйти в себя, чтоб не заметить, что в кают-компании уже кто-то есть! Совершенно точно, с этим надо что-то делать, такая расхлябанность кончится плохо.
– Как ни крути, причин предостаточно.
Она молилась, проходя к автомату с напитками, чтоб Вселенная удержала Дэвида Шеридана от каких-то расспросов сейчас. Никому вообще, а ему уж точно, она не готова была излагать то, что лишало её сейчас сна. Все эти глупые, проклятые вопросы. Зачем она пошла к Аскеллу за этим разговором, неужели надеялась, что, дав какую-то информацию, он не даст её в виде какого-то чудовищного штопора, ввинчивающегося в мозг… Шериданы вызывали расположение, на первый взгляд, это верно, кроме безусловного уважения за их заслуги, но нельзя ни на минуту забывать, с кем имеешь дело. Неоднозначные фигуры, как говорят о них обтекаемо-дипломатично в присутствии лишних ушей. Неоднозначные… Она присела с цветочным чаем за стол, а куда деваться. Этот чай успокаивает, в нём тепло и безмятежность начала лета, Дэвид свой стакан уже ополовинил, значит, должен отправиться спать раньше её… А что же ему-то не даёт спать, интересно? Ему, наверняка, не рассказывали об играх с временем и живой материей, о том, чего в принципе не может существовать – о мире без солнца… Она бросила на него быстрый взгляд – кажется, можно быть уверенной, он не заметил. Что там тилоны с их играми, если вот перед ней самым что ни на есть естественным путём получившееся низвержение незыблемых констант… Матово поблёскивающие острия костяных пиков гребня выглядели не более естественно, чем белеющие в ночи балки над чёрной ракумской топью, где лучше бы навсегда оставаться погребённым тому, чему не следовало существовать. Чёрные пряди пересекали безбровый лоб падающими полосами теней, выражения находящихся в тени глаз не было видно…
– Мне рассказали другое, – тихо произнёс Дэвид, – рассказали достаточно для обдумывания долгими ночами. О мире без конфликтов…
– Не поняла?
Искусственный мир… Может быть, он и предстал таким ушам Аскелла, глазам которого уже нечего было увидеть, но определённо, он не мог быть таким изначально. Может, они и дети искусственного, но внуки – природного. Миры развиваются различно в смысле форм и красок, но едино по своему сценарию – от простого к сложному, от первобытных костров и одежд из шкур – к обработке металлов, селекции животных и растений, механизмам и полимерам. Наше время настолько полно рукотворных благ, что немыслимо без них, но прежде должны были появиться те, кто родился без этих благ, голым посреди природы, от которой отличался искрой разума, способностью осознавать себя, тягой к совершенствованию себя и всего вокруг. Искусственные реакторы в недрах тоже должен был кто-то построить. До того – жизнь на планете без светила просто не могла существовать, даже бактерии не выжили бы в таких условиях. Куда вероятнее, что планета тилонов – колония, утратившая даже воспоминания о своих корнях… Почему, Валена ради, она должна строить в своей голове теории о потерянной ими истории? Потому что Аскелл мог бы придумать что-то более реалистичное?
– Некоторые вот говорят, что миру всё равно необходим бог, как бы далеко мы ни ушли по пути прогресса, как бы полновесно ни достигли собственных вчерашних представлений о боге. Но кажется, скорее миру необходим дьявол, и потому он приходит снова в том или ином обличье. Не тот дьявол, который о ненависти, о жажде разрушений и боли, а тот дьявол, который задаёт вопросы. Проклятые вопросы.
Дайенн застыла с поднятым стаканом, потом сделала большой, судорожный глоток. «Сколько же ещё меня должно окружать тех, кому я не могу, не должна доверять, кто дан мне для того, чтоб лишать покоя и сна…».
Она несправедлива, это правда, несправедлива. У него достаточно поводов для бессонницы – погибшие люди, смерти которых он был невольной причиной, эта проклятая тилонская цель, с которой он оказался связан ещё до своего рождения. Это вокруг него выткалась эта безумная сеть, в которой они теперь беспомощно барахтаются. Обманчиво мирный переводчик – ключевая фигура этого дела…
– Ба, смотрю, не одному мне не спится, – в кают-компанию, почёсывая пузо, вошёл Даур, старший из приписанных к кораблю Так-Шаоем гроумов. Земным языком он владел из всей компании тоже лучше всех, даже почти не было акцента.
– Доброй ночи, Даур. Признаться, вот вас здесь увидеть – действительно неожиданно. Мне казалось, вы порядком устали после осмотра корабля, и ничто не встанет между вами и заслуженным отдыхом.
Гроум прошёл к автомату, посмотрел на него кислым взглядом и после некоторых раздумий всё же что-то ткнул:
– Эх, понятно, что странно б оно было, если б тут в меню алкоголь какой был, а как бы оно сейчас кстати… Ничего, с местными потолкую, у них-то не может быть, чтоб не было доброй выпивки… Да понимаете, госпожа Дайенн, страшно.
Это она ещё меньше предполагала услышать, чем увидеть такое пополнение их стихийной ночной компании.
– Страшно?
Гроум присел за стол, держа в лапищах дразийский травяной чай, по мнению всех не дрази – горькую гадость, после которой немели губы и противно тянуло желудок.
– А чего комедию ломать, изображать не так, как есть? Страшно, ещё как. Смерти, по-моему, вообще любой нормальный боится, как бы ни хорохорился, а есть вещи пострашнее смерти. Вот эти штуки, играющие с временем… Мы ничего не знаем о том, как они устроены, что они могут при одном неосторожном движении отчебучить. Раз так – и отправимся всей компанией на тысячу лет назад или наоборот, в далёкое будущее… Прощай дом, семья. Когда умираешь, тоже думаешь о тех, кого оставляешь, тоже есть, о чём жалеть, не знаю вообще, как кто-то может уходить из этой жизни со спокойным сердцем… но тут хотя бы просто умираешь и всё. А так – будешь жить, помнить – там, где нет и не может быть твоих близких, где между вами самая страшная нерушимая грань… Когда их больше нет на свете или уже нет. Расстояние не такая злая сила, как время. Я по всяким жопам галактики мотался, было дело, в мерзковатых переплётах бывал… Но как-то уж всегда знал, что вот и из этого выберусь, домой вернусь. Так или эдак, мы, гроумы, народ крепкий, жизнь мал-мало знаем, управляться много с чем умеем. Но не с этим вот, да… Это ж и осмыслить невозможно, как это – что они не где-то далеко, а их и вообще нет – а тебя для них. Только смерть и время так разделяют, то есть, это одно и то же. Когда во все стороны галактики лети – не найдёшь нигде мою Архан… Я за неё-то спокоен – она и другого найдёт, она красавица. Нормального б только нашла, она ж доверчива всё же. Мне вон сразу поверила, а сам я себе б, пожалуй, не поверил. А дочке 14, скоро женихи виться начнут… Она вроде и разумная, конечно, это мы с ней много говорили, что замуж шибко спешить не нужно…
