– В том-то и дело… – врач взялся за поручни коляски, аккуратно разворачивая её, – что ему стало лучше. Приборы зафиксировали резкий всплеск сразу по нескольким показателям. Это то, что мы уже предполагали.

– Предполагали, что такие коктейли ему можно?

Доктор вкатил коляску обратно в палату Майка – кроме него, её занимал ещё один землянин, который сейчас спал. На шум он приоткрыл один глаз и тут же, не увидев, надо думать, ничего, заслуживающего внимания, закрыл его обратно.

– Мы предполагали попытаться ввести в его рацион некоторые питательные смеси, которые используются для питания больных в коме. Но похоже… мальчик, ты всё равно мало что поймёшь. С твоим другом всё хорошо, это главное, успокойся.

Майк воззрился в красные глаза нарна, чувствуя, что сдерживать слёзы всё труднее.

– Клянусь, я… а, да нечего говорить. Я дурак… как хорошо, что всё обошлось. Спасибо вам.

– Впредь, разумеется, поосторожнее с дружескими жестами. Но в этот раз тебе не в чем себя винить. Науки, говорят, нет без эксперимента. Лечение тяжёлых и редких болезней – это всегда немного эксперимент, и часто очень, очень рискованный… Но Лоран Морзен готов рискнуть, и мы тоже. И ты… толкнул нас в направлении, о котором мы сами думали, но колебались.

Лионасьенне выпустила густую тонкую струю дыма. Поверх этой струи на неё жадно, выжидательно смотрели две пары глаз.

– Вы изучили всё, что касается этих самых… лекоф-тамма?

Лорканка кивнула.

– В общих чертах да. Достаточно, чтобы сделать выводы… Ну, хорошими они в любом случае не были бы.

– Лекоф-тамма опасны? И их следует… ну, поскорее убрать отсюда?

Женщина подвигала туда-сюда по столешнице маленькую, по гроумским меркам, пепельницу.

– И да, и нет. Помните, я тогда вам пыталась объяснить некоторые принципы устройства лекоф-тамма? Тогда нас прервали. Так вот… Лекоф-тамма – машина с нейросенсорным управлением, но само по себе это мало что говорит… Вы знаете, что, чтобы человек управлял механизмом не посредством рычагов или кнопок, а так, как своим телом, он должен быть киборгом. Или машина должна быть отчасти живой. И те, и другие примеры вы знаете, хотя бы из учебников.

– Да уж.

– Здесь второй случай. В машину, в её нейросенсорную основу, внедряется… Ну, чтобы было понятно всем присутствующим – то, что делает машину способной к управлению живым существом, непосредственно с помощью мозга, рук, ног этого живого существа – создано изначально на основе его ДНК. То есть, не конкретно его ДНК, это было бы совсем сложно, ДНК его вида, желательно и подвида, сиречь, максимально родственного. То есть, грубо говоря, эти машины… Когда неизвестная могущественная раса подарила древним лорканцам первые из этих биомеханизмов, часть из них были «заточены» под этих древних, а часть «чистые», ещё не оснащённые нейросенсорной основой. Изучая их, принцип их работы, древние лорканцы смогли создать собственные нейросенсорные основы, «оживить» эти «чистые» машины под себя. И создать свои, уже полностью свои… Потом уже мои сородичи занимались исследованием этой технологии, их эксперименты были куда менее успешными, один раз чуть не окончились полной неудачей, но всё же им удалось создать несколько таких машин. А теперь задайте логичный вопрос, лейтенант Гидеон.

– Какие именно лекоф-тамма привезены сюда. Древнелорканские, новолорканские? Ведь гроумских не существует по определению.

В пепельницу упал очередной серый столбик.

– Умничка. В этом и состояла засада тилонов. Посадить живое существо в машину с неподходящей для него нейросенсорной основой – это всё равно как вам за пять минут отрастить крылья, поставить вас над пропастью и дать хорошего пенделя. Может быть, с перепугу вы и полетите. В том случае, если это не окажутся крылья воробья – по размеру, или вообще пингвина. Существовала вероятность, что это «чистые» машины… Тогда у гроумов ушёл бы в лучшем случае десяток лет на разработку нейросенсорной основы – при условии, что у них за плечом не стояла бы Марга Тейн с занесённым топором, и в любом случае эти машины участия в этой вот войне не приняли бы. Но не, это не был вариант тилонов. Такая машина ведь просто не завелась бы, а значит, и масштабной феерии бы не было. Нет… Два экземпляра лорканские. Один бракирийский. Один человеческий. И один дилгарский. Да, Так-Шаою я уже сообщила. Думаем. Я составила приблизительные прогнозы, что произошло бы при подключении гроума к той или иной системе, эффект разной степени впе…

Военный и рейнджер переглянулись.

– Не понял? Откуда взялись эти три?

– А вот это очень хороший вопрос, лейтенант Гидеон. Я б за ответ на него отдала большой хорошо вооружённый корабль, доверху нагруженный золотом, если б он у меня, конечно, был. Бракирийский – ладно, я могу допустить, что бракири могли изъять у нас несколько образцов лекоф-тамма – то есть, я даже знаю, что изымали, и даже добиться значительных результатов в разработке нейросенсорных систем, хотя у меня совсем другая информация… Но человеческий? На Землю, слава богу, лекоф-тамма не попадали, а колониям такое не под силу. Тем более – дилгарский… Откуда взялся образец лекоф-тамма с нейросенсорной системой существ, мир которых много лет был официально мёртв?

– Значит, Так-Шаой выбросил деньги на ветер? – почти утвердительно спросил подошедший к столу Хуан-Антонио.

– Почти. Конечно, если посадить гроума, тем более неподготовленного, в машину, например, человеческого типа – оживший лекоф-тамма попытается размозжить себе голову о ближайшее здание, а потом примется сносить все спутниковые тарелки в округе. Ему будет казаться, что от их сигналов у него взрывается мозг. Если посадить в лорканский – ему покажется, что его погрузили в жидкий азот, настолько ему холодно… Он автоматически увеличит прогрев, и взорвётся, унеся с собой всю лабораторию и ещё полгорода. Если в дилгарский… Ну, дикий приступ ярости как минимум.

– По-вашему, мы…

– Почему это – по-моему? Лейтенант Колменарес, я эту машину не проектировала точно. Я не считаю вашу расу кровожадными психопатами, как вы, наверное, сейчас хотели меня упрекнуть. Напротив, вы, обладая хищнической изначально природой, прекрасно способны ею владеть. А вот гроум с вашими рефлексами окажется не способен справиться. Машина подчинит его себе. Радость разрушения и убийства, опьяняющая, как наркотик… Учитывая, что лекоф-тамма довольно сложно уничтожить, можно гарантировать – на опустошении Ранкезы такой спятивший робот не остановится.

– Чудесно, – проворчали оба Колменареса.

– Разумеется, ничего подобного не случится. Эти три лекоф-тамма гарантированно не покинут ангар. Точнее даже, четыре. Но в случае, если другого пути не будет, если риск будет оправдан – мы готовы рискнуть с одним. Лорканским. Я уже сказала Так-Шаою, что готова попытаться пилотировать его.

Два дилгара и один землянин подпрыгнули на подушках.

– Лионасьенне! Вы не можете!

– Не доказано. Может быть, и могу. Разумеется, я не проходила подготовку пилота лекоф-тамма, но кто здесь – проходил? Но пилот обычных машин я, смею думать, неплохой. Это даёт мне некоторые преимущества. И я лорканка. Лорканка из знатной семьи – вполне вероятно, что ДНК, использовавшееся в этих машинах, было одной из семей Учителей, может быть даже, моей семьи. Рискнуть стоит.

– Лионасьенне, но – зачем?

– Зачем – ради гроумов, которые мне, в общем-то, никто? Знаете, а мне уже всё равно, за что умирать. Я беглая преступница, я потеряла единственное существо, которое что-то для меня значило… что там, которое значило для меня всё. И вы знаете, сейчас там, высоко над нами, смыкается строй кораблей Громахи. Они вряд ли пропустят ещё хоть один корабль. Я рада, что удалось эвакуировать ваших транталлилов, они не заслуживали того, чтоб задохнуться здесь. Что эвакуировали этих милых девочек-дрази… Если мы сможем прорвать оцепление и вытащить отсюда ещё хоть кого-то – и то славно. А я – останусь.

– Вы благородная женщина, Лионасьенне, но…