Сыщики ушли той же дорогой, по которой и пришли, но на этот раз миссис Селби не попалась им на глаза. В полицейском участке Буллхэма они встретили Коула, на лице которого все еще запечатлелся шок от трагедии. Он сказал, что около четверти часа назад звонил суперинтендант Литтлджон: он спрашивал инспектора Пардо и хотел сообщить, что в участке кто-то ждет его и может рассказать что-то, связанное с убийством девушки.
– Он упоминал имя? – быстро спросил Пардо.
– Не вполне, – извиняясь, сержант добавил, что суперинтендант назвал имя, но он, Коул, не разобрал его. Хотя Литтлджон повторил его, он снова не смог разобрать, на что суперинтендант ответил, что это не имеет значения.
Уверенность Пардо в том, кто это был, побудила его назвать имя, но вместо этого он взял телефон и попросил соединить его с полицией Минстербриджа. После короткого разговора он улыбнулся. Солт знал, что кто бы ни ожидал инспектора в Минстербридже, это был не тот человек, на которого думал последний.
– Карновски, – сказал он и, заметив выражение лица Коула, добавил: – Он поляк, вот вы и не разобрали.
Когда они добрались до «Цапель», было уже почти пять. Дорога в Минстербридж заняла еще несколько минут. В кабинете суперинтенданта Карновски привстал, чтобы поприветствовать инспектора. Актер владел собой не так хорошо, чем при первой встрече с Пардо. Когда вошли сыщики, актер сразу же начал говорить:
– Инспектор, я рад видеть вас. Произошло что-то, чего я не понимаю. Это было занятно, но стало еще занятнее теперь, когда я знаю, что девушка убита.
– Кто сказал вам о том, что девушка убита? – спросил Пардо.
– Мистер Карновски рассказал мне обо всем, – вставил Литтлджон, – и я сообщил ему о найденном в Корби теле. Думаю, вы поймете, что его свидетельство может оказаться полезным.
– Хорошо, – кивнул Пардо. – Пожалуйста, расскажите и мне.
Они сели, и явно возбужденный Карновски снова начал свой рассказ.
Оказалось, что до сегодняшнего дня он не виделся ни с кем из Лакландов, за исключением дознания после смерти миссис Лакланд. Но каждый день он кратко и осторожно беседовал с Дженни, пока утром в понедельник он не увиделся с ней после дознания. Тогда она попросила его больше не звонить ей, пока полиция остается в доме и окрестностях. Она никак не объяснила свою просьбу. Карновски был удивлен, когда в тот же день зазвонил телефон, и голос в трубке попросил его вечером отправиться в Буллхэм и в семь часов встретить мисс Херншоу у мостика в лесу Корби. Там она расскажет ему что-то важное. Если ее там не будет, то ему нужно задержаться на пятнадцать минут и подождать ее: вероятно, она не смогла вовремя выйти из дома. И если она так и не придет, то ни в коем случае не стоит отправляться в Минстербридж либо звонить ей домой – от этого будет больше вреда, чем пользы.
– И звонивший не представился? – спросил инспектор.
– Нет. Он повесил трубку, когда я спросил, кто это.
– Вы сказали «он». Это был мужчина?
– Я не знаю, – Карновски красноречиво развел руками. – Было невозможно понять. Голос звучал, словно эхо. Возможно, он волновался или спешил, не знаю… Но я уверен, что это была не мисс Херншоу.
– Почему?
– Если бы это была она, то не скрывала бы своего имени. Сказала бы, как всегда: «Привет, это Дженни». А если бы она не хотела, чтобы ее услышали другие, то не стала бы так длинно объяснять, куда и во сколько идти, и сколько времени там ждать. Кроме того, теперь мне известно, что она ничего об этом не знает.
– Откуда вам это известно?
– Я только что видел ее. Перед тем, как прийти сюда. Я рассказал ей обо всем, что произошло. И оказалось, что она ничего не знает. Она не назначала встречу и не хотела сообщить мне ничего этакого. Так что я пошел в полицию, ведь мне непонятно, отчего кому-то потребовалось отправить меня в Буллхэм. А теперь я узнал об убийстве девушки.
Пардо почувствовал досаду от того, что Карновски увиделся с Дженни перед тем, как идти в участок. Внезапная мысль заставила инспектора спросить:
– Если о смерти Хетти Пэрк вы узнали от суперинтенданта Литтлджона, то, полагаю, мисс Херншоу не говорила о ней?
– Нет, – удивленно ответил актер. – Никто из нас не знал об убийстве, так что, естественно, мы не могли говорить о нем.
Пардо отбросил эту тему и начал расспрашивать актера о бесполезном путешествии в Буллхэм и обратно, стремясь уточнить хронометраж событий. В этом Карновски смог помочь. От заметил, что звонок раздался в четыре двадцать. Хотя он с самого начала сомневался в bona fide[17] сообщения, он не стал рисковать, боясь навредить Дженни. Поэтому он прибыл в место назначения еще до семи и оставался там до половины восьмого. Он мог бы задержаться и подольше, но началась буря, и он не видел смысла ждать дальше. Он вернулся в квартиру без четверти девять и написал письмо Дженни. В нем, не вдаваясь в подробности, он сообщил, как долго он прождал в Корби, и попросил сообщить, все ли у нее в порядке. Сам он был вполне уверен, что это какой-то розыгрыш, но на всякий случай отправил письмо, а на следующий день он собирался позвонить. Сначала он подумал, что, возможно, кто-то намеревался ограбить его квартиру, так как по понедельникам у его слуги был свободный вечер. Но как он обнаружил, не произошло ничего такого. Дальнейший опрос Карновски показал, что несмотря на то, что он встречал и обгонял несколько машин в Лондоне, но ни в Буллхэме, ни в его окрестностях он никого не видел. Шел дождь, надвигалась буря, и, вероятно, в то время все уже были в укрытии.
Судя по тону актера, Пардо предположил, что тот не придавал большого значения тому, что его рассказ никто не может подтвердить. Это равнодушие могло означать невиновность, но, с другой стороны, это может быть и блеф. Но если Карновски убил Хетти, почему он поспешил признаться в присутствии чуть ли не на месте преступления во время убийства? Возможно, это часть блефа. И нужно помнить: этот человек является непревзойденным актером.
– Хорошо, мистер Карновски, – сказал инспектор, – несколько дней назад вы оставили мне ваш номер телефона, и мы постараемся проследить вчерашний звонок. Хотя у нас не так-то много шансов на удачу: поскольку это была ловушка, то вряд ли вам позвонили с отслеживаемого номера. Я бы посоветовал вам вести себя, как будто ничего не произошло, а если у меня появятся известия, то я сразу дам вам знать.
Актер собрался уходить, но Пардо остановил его, неожиданно спросив:
– Сегодня вы говорили с мисс Херншоу, не сказала ли она вам, почему она просила вас не звонить?
Карновски замешкался. Пардо решил, что тот даст отрицательный ответ, но актер сказал:
– Мисс Херншоу подозревает, что ее разговоры прослушиваются полицией. Вот она и не звонит.
Он холодно взглянул на сыщиков и получил вежливое разрешение уйти.
Когда он ушел, Пардо вкратце обсудил с Литтлджоном события дня. Он спросил суперинтенданта, что он знает о Джордже Костере.
Литтлджон поджал губы, тщательно взвешивая каждое слово до того, как произнести его.
– Танцплощадок и кинотеатров так много, что даже деревенские парни вроде него становятся слишком высокого мнения о себе. Как бы то ни было, они на виду у девушек. Но у нас до сих пор нет ничего против него. Говорят, что он и миссис Селби, на которую он работает… – суперинтендант сделал паузу и многозначительно посмотрел на инспектора.
– Так добрый, старый Буллхэм поддерживает традиции деревенских скандалов? – ухмыльнулся Пардо. – Ну, кто мы такие, чтобы говорить, что с Буллхэмом что-то не так?
Легкомысленный тон инспектора контрастировал с напряжением на его лице. Подсознательный страх за благополучие Хетти Пэрк столкнулся с ужасным фактом, изменить который было никак нельзя. Теперь он считал, что результат его трудов совсем не может радовать.
Прежде чем покинуть участок, инспектор позвонил на телефонную станцию – выяснить насчет вчерашнего звонка к Карновски, в четыре двадцать. Как он и предполагал, ничего узнать не удалось. Очевидно, что неизвестный воспользовался телефонной будкой. Пока они с Солтом возвращались в «Лебедь и переправу», Пардо размышлял о предстоящей работе. Ему нужно увидеться с доктором Фейфулом – тот сможет помочь на финальной стадии. Также утром ему надо будет сходить к Лакландам. А теперь он мечтал только принять ванну.
