– Конечно, – сказала она, – когда вчера вечером разыгралась буря, я подумала, что глупышка Хетти не стала ждать автобус и пошла пешком, а когда начался дождь, вернулась в «Цапли», чтобы укрыться от непогоды. И когда я выяснила, что она не сделала этого, я начала волноваться, а затем подумала, что из-за какой-то неожиданности она могла задержаться у миссис Лакланд.

– Естественно, – ответил Пардо. – Но если бы она пошла пешком, разве вы не предполагали, что во время начала бури она могла оказаться ближе к дому, чем к пабу?

– Ну, у нее ведь был багаж, и она могла… – голос миссис Пэрк дрогнул, а затем она продолжила: – Она могла сначала…

– Да, и это подводит меня к следующему вопросу – о друзьях Хетти. Она ведь была дружна с молодым человеком из деревни?

– Полагаю, вы имеете в виду Джорджа Костера, – вспыхнула миссис Пэрк. – Ну, они были дружны, но это не заходило слишком далеко. Ходили на танцы. Ну, вы знаете, каковы парни и девушки.

– Знаю. А Джордж Костер, он работает на ферме поблизости?

– О, да. У Корби, там же, где трудился и мой муж. Но прошлым вечером Джордж ничего не знал о Хетти. В то время он работал, а ферма в поле по ту строну от леса. И он не знал, что прошлым вечером она должна была вернуться.

– Хорошо, миссис Пэрк, – Пардо заметил, что она волнуется сильнее, чем несколько минут назад. Он сменил тему. – Когда вы в последний раз видели Хетти?

– Больше недели назад. В тот понедельник, когда у нее был короткий день. Еще до смерти миссис Лакланд.

– А как насчет писем? Она писала?

– Только раз. Это не похоже на Хетти. Она всегда отправляла открытку или две в неделю. Но я не волновалась, так как списала это на весь тот ужас, что творился в доме, и всеобщую загруженность.

– А когда пришло письмо?

– В прошлую субботу. Если хотите взглянуть, я принесу его.

Она подошла к буфету и вынула конверт из-за розовой банки с роскошным букетом.

Еще до того, как Пардо коснулся конверта, он увидел, что тот идентичен конвертам, в которых были отправлены анонимные письма. Но это ничего не значит, подумал он, ведь такие конверты широко распространены. Он вынул из конверта письмо, на котором не была проставлена дата:

Пардо встал и протянул письмо сержанту Коулу, который бросал тоскливые взгляды в его сторону.

– Миссис Пэрк, на какое-то время я заберу его, – сказал инспектор. – Оно может помочь. У вас есть подозрения, кого Хетти могла иметь в виду, когда писала: «Она обязательно об этом узнает»?

– Нет, – ответила миссис Пэрк. – Это не могла быть миссис Лакланд, ведь она уже умерла. Так что я не знаю, кого она могла иметь в виду, разве что кухарку?

Прежде чем Пардо успел что-либо сказать, она быстро добавила:

– Ох, сэр, вы же не думаете, что с ней могло случиться что-то такое?

Пардо попытался придать своему голосу уверенность, которой на самом деле он не чувствовал:

– Давайте надеяться на хорошее. Наши люди ведут поиски, и как только что-то выяснится, вам сообщат.

Сыщики простились с миссис Пэрк и Норманом, который, вопреки всем правилам, взобрался на софу и прислонился носом к стеклу, чтобы получше рассмотреть, как уходят полицейские.

Пардо попросил Коула показать ему спуск, по которому жители деревни ходят в лес. Он сказал, что хотел бы пойти этим путем и встретить Солта и Вейла, и предложил, чтобы Коул вернулся в участок – чтобы быть на месте, если вдруг позвонит Литтлджон. Тайное нежелание сержанта повиноваться было поколеблено мыслью о том, что он может получить это сообщение первым.

Пардо обратил внимание на то, что у входа в лес заросли не становились реже. У дороги лес темных и молчаливых деревьев просто резко обрывался, что сильно контрастировало с солнечной и открытой дорогой. За входом в лес дорога сворачивала вправо, спускаясь под гору, Пардо решил, что там находится ферма Корби. Спустившись в лес, Пардо оказался на узкой тропинке, пролегавшей среди лиственниц. Какое-то время дорожка была легкой, но вскоре путь стал более крутым и обрывистым. Ели стали уступать место дубам, букам и орешнику, которые росли более плотно и были увешаны тяжелой летней листвой. Пардо заметил следы минувшей бури: поверхность дорожки местами была омыта, и было много свежеопавших листьев, но сырости почти не было, так как листва была густой. В этом сумеречном мире небес словно и не существовало, во всяком случае, в этой части леса за листвой его было совсем не видно. Здесь была только та тропинка, по которой он спускался вниз. Инспектор заметил, что здесь не хватало не только света, но и воздуха. Не было ни свежести, ни движения. Подлесок бурно зарос, но молочай и листовик пожелтели от недостатка света, а несколько наперстянок у тропинки выглядели хрупкими и болезненными.

Блеклость природы придавала мыслям инспектора мрачное направление. Он снова задумался над письмом Хетти. Может, он интерпретировал письмо именно так из-за чувства тревоги? Но Хетти и правда боялась чего-то или кого-то. Это точно. Предположительно, в пятницу она написала письмо, а в субботу он впервые поговорил с ней и заметил, в каком измученном состоянии она находилась. Кто же эта «она», и почему она «обязательно об этом узнает»?

Пардо прищурился, выйдя на полянку, усеянную лишь кустами и молодыми деревцами. Слева земля уходила под откос, и он слышал плеск невидимой воды. На небе сияло солнце. Он быстро шел более пяти минут и решил, что теперь, должно быть, находится в пределах досягаемости до Солта. Инспектор остановился и аукнул.

Почти сразу же он услышал слабый крик. Значит, он все еще находится в начале пути. Он продолжил путь по тропинке, его чувства внезапно оживились. Вокруг снова появились деревья, но теперь они росли не настолько плотно, чтобы не пропускать солнечный свет, и то тут, то там встречались полянки, усеянные колокольчиками.

Хрустнула ветка. Еще одна. Раздалось хриплое «Ау!» и звук тяжелых шагов. Прежде чем Пардо успел крикнуть еще раз, в поле зрения появился Солт, с осторожностью горожанина пробиравшийся по каменистому пути. Увидев инспектора, он поднажал и вскоре подошел к нему.

– Мы нашли ее, – тяжело дыша, сказал Солт. – Минуту назад. И я пошел за вами.

Пардо знал, что сейчас не время для расспросов. Сыщики молча свернула вправо, где лес был не таким густым, и пересекли небольшую полянку. В ее конце и примерно в дюжине ярдов от покинутой тропинки находился Вейл. Он склонился над чем-то, лежащим на траве. Когда подошли остальные сыщики, он встал и отошел в сторону.

Хетти лежала лицом вниз, одна рука была откинута в сторону, другая лежала под телом. Кулаки плотно сжаты. Ноги немного согнуты, а одежда в порядке, если не считать того, что платье было пропитано ночным дождем. У ног лежали промокшая шляпа и скомканный дождевик. За ними лежал чемодан, дешевая обивка которого потемнела от дождя. Лицо девушки было прижато к земле, и мокрые пряди волос прилипли к щекам.

– Я не трогал ее, – сказал Солт. – Ее нашел Вейл. Я думаю, она задушена.

Солт и Вейл отошли чуть в сторону, а Пардо опустился на колени и, взяв мертвую девушку за плечи, осторожно перевернул ее на спину. Передняя часть ее одежды бала сухой. Причина смерти была очевидна. Багровые синяки на ее горле были явными следами человеческих пальцев. Пардо содрогнулся, вспомнив о былой миловидности блондинки, и накрыл ее лицо платком. Затем он встал и встретился взглядом с Солтом. Его лицо застыло и словно не выражало чувств, а голос стал ровным и бесстрастным: