– Почему? – прошептал Джим. Он хотел спросить, почему подъем в гору оказался таким трудным.

– Потому что жезл заряжается твоей энергией, – ответил Каролинус, словно прочел мысли Джима. – Если ты сейчас остановишься, то все равно получишь его. Только он не будет обладать нужной тебе силой. Если бы ты прекратил подъем раньше, то и тогда получил бы жезл, но его сила была бы еще меньше. Крепость жезла зависит от твоей воли, от проявленной тобой силы духа. Что посеешь, то и пожнешь, Джим.

Странное дело, Джиму казалось, он давно знает эту простую истину, просто никогда не облекал ее в слова.

Джим ступил на первый валун.

Как он преодолел последний подъем, Джим так и не понял, да и потом не мог вспомнить подробности этого восхождения. Он просто лез и лез в гору на пределе сил, собрав все свое мужество. Он был преисполнен решимости добраться до цели. Его вела вперед любовь к тем, кого он оставил в Белом дворце перед полчищем подступавших теней. Пришло время, и скалы кончились. Джим добрался до вершины горы. Он вылез на открытую площадку и увидел стоящий на ней жезл, освещенный последним отблеском заката.

Джим протянул руку, взял жезл... и вновь оказался в Белом дворце.

Он вернулся в комнату с куполообразным потолком почти в тот же момент, что и покинул ее. Люди не изменили поз, а слова ибн Тарика «...моя сила превышает твою» еще звучали в ушах Джима.

Но кое-что все-таки изменилось: тени еще ближе подошли к отряду. Джим поднял жезл, и тени отступили... недалеко, но все же отступили.

Джим опустил глаза. Одежда и ботинки были целы, руки не изранены.

Джим обернулся. Энджи смотрела на него испытующе. Может, она что-то и заподозрила. Но никому другому наверняка и в голову не пришло, что Джим отсутствовал.

– Твой жезл не представляет для нас никакой опасности, – произнес ибн Тарик.

Джим снова опустил глаза. Жезл как жезл, хотя и не такой длинный и толстый, как тот, что был у Каролинуса, когда пришлось вызволять Энджи из Презренной Башни. Тогда с помощью жезла Каролинус заставил отступить Темные Силы, а Джим, Брайен и Деффид ап Хайвел вступили в борьбу с порождениями этих сил и одержали победу.

Жезл как жезл, хотя, может быть, и не такой действенный, как у Каролинуса. И все-таки Джим знал: он не зря лез в гору. Теперь он во всеоружии. Жезл упирался в пол, который соединялся с землей. Жезл вбирал силу планеты!

– Повторяю, твое оружие не представляет для нас никакой опасности, – снова раздался монотонный голос ибн Тарика. – Мы мусульмане. Как ты сам знаешь, ваша христианская магия не может причинить нам вреда. Лучше и не пытайся ею пользоваться.

– Среди вас не все мусульмане, – сказал Джим. Он только сейчас заметил, что руки сидящего в центре треугольника монгола привязаны к щиколоткам. – Байджу, если хочешь, можешь присоединиться к нам.

Джим прикрыл глаза и представил, что монгол стоит рядом с ним.

Из набалдашника жезла вылетела маленькая молния. Пережечь путы Байджу не составило труда. Оказавшись за спиной Джима, монгол пробурчал что-то невнятное. Может быть, это было изъявление благодарности.

– Вот пока и вся магия, – сказал Джим. – Я проделал длинный и трудный путь за этим жезлом. Ты прав, ибн Тарик, с его помощью нельзя причинять зло, и я здесь не для того, чтобы напасть на тебя, а для того, чтобы защитить тех, кто нуждается в моей помощи. Я могу взять под защиту даже тебя, если ты встанешь на нашу сторону. Но для этого ты должен оставить свое колдовство.

Ибн Тарик сверкнул глазами, как загнанный зверь:

– Разве я новичок в своем деле, чтобы обращаться за помощью к человеку, подобному тебе?

Джим промолчал. Теперь, держа в руках жезл, он обрел уверенность, разум его просветлел, а мысли упорядочились. Пришла пора расставить все на свои места.

– Сначала ты просто хотел помешать нам с Брайеном найти сэра Джеффри, – сказал Джим ибн Тарику. – О их намерениях ты, вероятно, случайно узнал у Абу аль-Квасайра, от которого благоразумно скрывал, что ты колдун.

Ибн Тарик снова сверкнул глазами:

– Мне незачем таиться перед магом.

– Если бы ты открылся ему, то был бы дураком, а ты не дурак, – сказал Джим. – Узнав о наших намерениях, ты решил, что мы с Брайеном можем нарушить твои планы, а выяснив, что я маг низкого ранга, рассудил, что справишься со мной без особых хлопот. Когда же тебе не удалось во время перехода через горы втянуть меня в разговор о магии и разузнать о моих способностях, ты устроил так, чтобы нас с Брайеном захватили в плен ассассины. Потом ты предоставил мне еще одну возможность показать себя, когда не воспрепятствовал нашему побегу из Белого дворца.

Ибн Тарик натянуто улыбнулся.

– Но когда мы скрылись из дворца, воспользовавшись одним из простейших магических приемов, ты все же забил тревогу. На твой взгляд, мы узнали слишком много – разведали о потайном ходе. Ты решил, что о нем могут узнать и монголы и тогда они без труда завладеют Белым дворцом. Но скажи мне, зачем нам это надо? Зачем нам, да и Байджу тоже, бежать к монголам из Золотой Орды и рассказывать им о подземном ходе?

– Байджу из Орды, – сказал Хасан.

– Дурак! – вскричал ибн Тарик, уставившись на наставника ассассинов.

Джим посмотрел в глаза Байджу:

– Это правда?

– Нет. – Монгол выдержал взгляд Джима. – Я из Ильского ханства. Я говорил тебе об этом раньше и подумал, раз ты маг, то меня понял.

– Значит, ты специально сказал ибн Тарику, что ты из Орды, – произнес Джим. – И все-таки ибн Тарик лишился покоя, когда узнал, что тебе стало известно о потайном ходе. Он оберегает Белый дворец от нападения монголов.

Египтянин всплеснул руками:

– Я? Я не чужд дружбы с Хасаном ад-Димри, но зачем мне оберегать его дворец от нападения монголов? Да и что может сделать один колдун против целой армии?

– Один колдун действительно не справится с целой армией, – сказал Джим. – Но если колдун поддерживает контакты с мамелюками, которые настроены против монголов, это меняет дело.

– Я не поддерживаю контактов с мамелюками, – возразил ибн Тарик, – хотя не отрицаю, среди них у меня есть друзья.

– Думаю, все-таки поддерживаешь, – сказал Джим. – В тех краях, откуда я родом, таких людей, как ты, называют политиками. Когда я увидел тебя в этой комнате, я задался вопросом, зачем ты говорил с Мюрадом при нас с Брайеном о новом Саладине, который смог бы превратить Египет в империю, да еще упомянул о том, что Мюрад такой же курд, как и Саладин, хотя прекрасно знал, что разговариваешь с сэром Джеффри? Ответ очевиден. Представление, которое ты устроил, предназначалось исключительно для нас с сэром Брайеном. Все было подстроено так, чтобы мы даже не заподозрили, что перед нами сэр Джеффри. В довершение всего ты выпустил на сцену сэра Ренеля. Ты поставил неплохой спектакль, ибн Тарик.

– И когда тебе пришли в голову эти несуразные измышления? – спросил египтянин.

– Я уже сказал: когда увидел тебя в этой комнате. Я смотрел на тебя через щель наверху, из помещения, которое соединяется с домом Мюрада. И все-таки я думаю, когда ты разыгрывал свой спектакль, ты говорил о создании империи не только потому, что хотел ввести нас с сэром Брайеном в заблуждение.

– И ты решил, что я сам хочу стать вторым Саладином, чтобы во главе египтян пройти с огнем и мечом полмира, как Александр, а потом стенать, что больше некуда направить свои стопы?

– Нет, я так не решил, – резко ответил Джим. – Думаю, твои помыслы более прагматичны. Ты хочешь возродить опорные пункты ассассинов и вооружить тех не только обычным оружием, но и колдовством. Задумал набрать молодых колдунов и послать их в крепости, которые собираешься поднять из руин. Себе же ты отводишь роль учителя этих колдунов, с помощью которых, оставаясь в тени, намереваешься направлять действия ассассинов.

– Ты фантазируешь, – сказал ибн Тарик.

– Я не фантазирую. Это ты размечтался об империи. И начал строить ее здесь, в Белом дворце. Когда Хасан ад-Димри был суфием, ты предложил ему власть и богатство. Пока он оправдывает твои ожидания, ты ему помогаешь. С помощью колдовства заманиваешь в ряды ассассинов рекрутов.