Жёлтый, лимонного цвета, велосипед. Зелёная атласная лента повязана с правой стороны руля. Две спицы на переднем колесе погнуты – не самое удачное столкновение с соседским забором. Даже шелковисто-матовый лак белыми царапинами запечатлился на металле.

Заднее колесо украшено плетением из цветных ниток. Этому научила бабушка, она – любительница всего яркого и оригинального. Дед сначала запретил "обвешивать транспортное средство побрякушками", но после бабушкиного выступления за независимость и право на самовыражение смирился.

Детские ноги в оранжевых кроссовках крутят педали. Велосипед новый, педали поддаются туго. Эх, ещё немного подрасти, и тогда велосипед будет в самую пору. Вдали раздается бой часов, это на центральной площади, и ногам приходится поднажать ещё сильнее. Опоздывать никак нельзя…

– Ошметок причинного места ядовитого джао! Огрызок шиаторского слизня! Блевок дохлого вурдалака! Лапы бы твои да тебе же в подарок! Да на всю жизнь без права обмена! Тьфу!

Под громкую ругань старшего Матори я открыла глаза и увидела все то же голубое небо. Только теперь со вкусом горечи. Я не знаю, что именно случилось с тем ребенком из видения и доехал ли он до пункта назначения, где его ждали, но сейчас он точно был не в порядке. Внутри меня разворачивала студеные кольца змея-тревога, и ощущение упущенного времени буквально выжигало кислород из пространства.

Дышать… Нужно дышать…

Выдох – отпускаю из сжатого в пружину тела лишенный жизни газ, освобождаюсь от внутреннего давления и тяжеловесной тугости.

Медленный вдох – позволяю оживотворяющему потоку воздуха напитать себя до сытости, наполнить каждую клеточку моего тела желанным вниманием и теплом.

Ещё один выдох как естественный шаг в расслабление, опустошение, тишину, и с новым вдохом я ощущаю расширяющуюся палитру ароматов и оттенков окружающей действительности.

С каждым дыхательным циклом разум проясняется и крепчает связь с телом.

Нежданно-негаданное видение, оглушившее в очередной раз меня, было фактом неприятным, но проигнорировать его я не могла себе позволить. Да, о подобных способностях я природу-матушку не просила и был бы шанс с радостью передала сие наследство в другие заботливые руки, но что-то желающих принять богатство пока не вырисовывалось. Вот и приходилось самостоятельно справляться. Благо, что все же не в одиночестве.

– Тормозная жидкость у тебя вместо мозгов, сын ты вурдалака! – голос старшего Матори продолжал сражаться с кем-то по телефону. – Запомни, киса в рубчик, башка живым существам дана не только для того, чтобы работать на холодильник и горшок! Понаплодилось идиотов на дорогих тачках, а мне какой шкурный интерес?! Сам свою колымагу недоразвитию облюбливай!

Телефонная трубка заскулила в ответ, потом зарычала и перешла на повизгивающие интонации.

– Что?! – взревел мастер, побагровев всем собой. – Когти в зубы и привет! – отбил он, и телефон полетел в ближайшую урну.

"Шестой на этой неделе," – мысленно вздохнула я, искренне сочувствую технике. Ну а что, она, техника, не виновата, что очередной клиент на полном ходу и без каких-либо тормозов нарвался своим гонором на тупик под именем "мастер Матори". На идиотов не раздражаются, им сочувствуют.

– Разбежались по тачкам, зяблики полосатые! Не то перышки и вам сейчас начищу! – раздалось из недр мастерской, и я поспешила убраться в смотровую, дабы закончить диагностику вверенного мне транспорта (ага-ага, читай, скрыться от глаз весьма острого на язык и когти повелителя гаечных ключей и покрышек, владыки мастерских боксов и просто отменного шефа).

Работа двигалась, но мысли мои все кружили вокруг последнего видения. Тонкие детские ноги-палочки в дутых оранжевых кроссовках теребили нервы. В груди разрасталось давящее чувство, на языке горчило. Ничего хорошего ждать от увиденного не приходилось. Опыт последних лет мне это однозначно доказал. Лучше было поскорее завершать дела в мастерской и на всех порах мчать к альфе. Что я и сделала.

Свернув свою деятельность в боксе, я выпросила у старшего Матори отгул до конца дня, получила свою порцию ласки в виде ворчания о малолетних недоразумениях, что приходят к обеду и убираются до заката, и устремилась на поиски альфы Игуро. С подобными "картинками" я всегда шла к нему. С большинством из них мы разбирались, некоторые оставались без ответов. Надеюсь, что данный случай все же из первой категории, растить должников мне не нравилось. Они неизбежным обязательством давлели надо мной, заставляя даже в ночное время думать о них и искать ответы на вопросы. Пускай какие-то ответы находились не сразу, но это не значило, что их не существовало вовсе. Это лишь означало, что вопросы задавались неверно. Или не в то время и не в том месте. И последнее упускать было никак нельзя.

Стоило только войти в здание главного дома общины, как на меня обрушился истерический женский рев. Посреди огромного мраморного холла, выполненного в сдержанных серо-синих цветах неоклассического стиля, молодая оборотница валялась на полу в ногах альфы Игуро (что само по себе было удивительно!) и умоляла-умоляла-умоляла (дважды удивительно!).

Она так и выкрикивала: "Умоляю! Умоляю! Умоляю!"

Знающим законы стаи сообразить, о чём идёт речь, было нетрудно. В коленопреклонной позе пребывала молодая жена бывшего старшего беты Тэсаимо, разжалованного с данного поста несколькими часами ранее и, как следствие, потерявшего всяческие привелегии руководящего в общине. Потерявшего привелегии, но не уважение… Сейчас же супруга оборотня активно лишала его второго, что было уже гораздо серьезнее и значимее как для мужчины, так и для двуликого сына Луны.

Достоинство мужчины не в мощи его рыка, не в красоте тела и крепости мышц и даже не в его статусах и регалиях. Достоинство мужчины в его семье и силе ценностей, что несет она. И принимать решения мужчины семье должно с уважением его права на них. Как и принимать его поражения ей должно с тем же признанием его права на них. Нельзя сообща лишь праздновать победы. Хорошо и в шторм обеими руками держать штурвал утратившего устойчивость судна.

Но, видимо, единства в семье беты Тэсаимо и не было, раз супруга сочла возможным просить за мужа, да еще и вымаливая решение у альфы. Двойное неуважение. К супругу. И к вожаку стаи.

Замерев поначалу при входе, я решила двинуться дальше и то ли сделала это несколько шумно, то ли супруга беты Тэсаимо среагировала на движение, в общем, я шевельнулась и привлекла к себе внимание страждущей. Едко-желтые глаза несчастной хищным рывком переместились с ног мастера на меня, впились ядовитыми жалами, заставляя кожу лица краснеть и пылать. Я только открыла рот, чтобы поздороваться с присутствующими, но так и осталась стоять, потому как тигрица в мгновение сменила жалобно-просительное выражение лица на гневный оскал, позволив клыкам и когтям прорваться сквозь нежную кожу десен и пальцев рук.

Обезображенная начавшейся трансформацией женщина, шипя и брызгая слюной, пыталась что-то сказать, но все, что я смогла разобрать, это "тварь" и "отребье". Да, фантазия у нее в данный момент отсутствовала напрочь. Никаким разнообразием мысли она меня не удивила, хотя в общем-то была женщиной с развитыми интересами, держала кондитерскую лавку с весьма оригинальными рецептами. Но агония чувств, видимо, действительно вызывает замыкание в наших мозгах, и ни о каком логичном и творческом мышлении в эти моменты и речи уже не идет.

Не став досматривать представление, я, выдерживая бесчувственную морду лица, прошла через широкий холл к кабинету мастера. Постучала для порядка – да мало ли кто там решил укрыться помимо меня, заглянула внутрь, и, убедившись, что никого нет, зашла.

Подобное поведение мне было разрешено. Мастер Игуро мою персону видел, направление движение зафиксировал, поэтому найти при желании сможет быстро. А ждать окончания театрального представления да еще и не с лучшими актерами в главных ролях я предпочитала в комфортных условиях. Заботиться о своем благе было одним из заданий мастера для меня. Как по мне, так с задачей по бережному обращению с самой собой я справилась. Может, не на отлично (не стоило даже и останавливаться перед вышедшей из берегов сознательности женщиной), но на хорошо-то точно.