– Это точно.

Лавина улыбнулась, вздохнула, а янтарные глаза почему-то стали печальными. Она опустила голову, и ее лицо скрылось за волнами золотых локонов. Потом снова повернулась к подруге. Помолчав немного, она произнесла совершенно изменившимся тихим голосом, от которого сжималось сердце:

– Милая, где ты была все это время? Почему за два года мы ни разу не встретились? Я не знала, где ты живешь, но пыталась найти тебя. Я ходила по центру, по паркам, по которым мы гуляли раньше, по площадям, была на каждой городской ярмарке, на концертах. Почему мы не встретились?

– Прости меня, Вин, – Ева вдруг почувствовала себя виноватой, потому что даже не пыталась найти ее. Не было времени, была только работа. – Я не знаю. Может быть просто разминулись. Ты ведь знаешь, что мне нужно помогать отцу в мастерской, и дома много дел. Я даже не помню, когда в последний раз гуляла в парке. Наверно с тобой в тот вечер, в день весеннего равноденствия.

– Чудесный был вечер. И ты прости меня, я не подумала, что ты можешь быть занята. Но я все равно надеюсь, что теперь мы будем видеться чаще.

– Обязательно.

– Я горжусь тобой! – повеселев, заявила Лавина. А когда Ева обратила к ней удивленный взгляд по поводу ее последней реплики, пояснила: – Ты такая смелая! Не каждый способен на подобный поступок.

– Кстати, мои поздравления, – сказала Кирс. – Сегодня о тебе говорит полгорода, завтра заговорят все. Ты теперь городская легенда.

– Правда? – искренне удивилась Ева. – Почему?

– Ладно тебе, не скромничай, – поддержал Аристарк. – Ты поступила очень храбро, и такой поступок достоин того, чтобы о нем знали люди. Это достойно уважения.

– Правильно, – Киней тоже присоединился. – Отлично сказано, Старк. Если есть уважение, значит, будет и авторитет. А в нашей стране добиться чего-либо можно только благодаря авторитету.

– Ты забыл упомянуть про деньги. Ничего не делается без денег.

– А как же способности? Сомневаюсь, что человек без определенных способностей – таланта, если хотите – сможет сделать что-то стоящее, пусть даже в его распоряжении окажется вся королевская казна. Без способностей он не сможет добиться уважения.

– Ты права, сестренка, – Киней нахмурился, его лицо приняло серьезное выражение с тенью суровости. – Однако, эти львы. Что в них такого, что за ними готовы идти люди? Что за человек их предводитель?

Ева вспомнила слова Кинея при их первой встрече в тюрьме, как он говорил про заговорщиков, символом которых был красный лев и из-за которых она чуть не лишилась жизни.

– Ты говоришь про тот орден, да?

– Орден Красного Льва, он самый.

– Вижу, ты кое-что знаешь. Кто-то проболтался, да? – Кирс с укором посмотрела на брата, выразительно подняв одну бровь.

– Почти ничего. Киней сказал, что это они стоят за убийством Оттона Пансы.

– Точно. Панса выступал на собраниях за продвижение закона о том, чтобы прекратить передачу военных титулов по наследству. Суть в том, что наследник дворянина, получившего землю и титул за военные заслуги или за государственные заслуги, должен будет лично доказать свое право на наследство перед королем. Проще говоря, заслужить. В противном случае все его владения переходят государству. Закон еще не вступил в силу, но его обсуждают повсеместно, поскольку это очень важное решение.

– Панса – лишь одни из немногих значимых сановников нашего города с правом голоса, но у него была большая поддержка со стороны как населения, так и городских властей.

– Ты когда-нибудь слышала его выступления?

Она покачала головой. В ее мыслях сейчас снова творился хаос. Она пыталась проследить связи людей и событий, упорядочить информацию, но только еще больше путалась во всем этом. Не видела картину целиком. Все оказалось гораздо сложнее и масштабнее, чем она предполагала вначале.

– Но что он делал один вечером на улице, да еще в такой дождь?

Кирс пожала плечами, а ее брат сосредоточенно проговорил:

– Кто знает. Но здесь напрашивается и другой вопрос: как они узнали, что Панса будет на улице один именно в это время и именно в этом месте? У львов есть глаза и уши в городском управлении. Другого объяснения просто нет.

– Возможно, ты еще не знаешь, Ева, но нам удалось выяснить несколько имен. В основном, путем слежки. Но даже те немногие, чьи имена мы знаем, они просто исполнители, обычные рядовые солдаты. И никого из руководителей.

– Что он за человек, этот их предводитель? – повторил Киней, ни на кого не глядя и ни к кому не обращаясь. – Что есть у него такое, что ни один из его солдат под страхом смерти не открывает его имени? Они все готовы умереть за него… Как он этого добился: страхом или уважением?

– Неужели никто?

– Из них клещами не вытащишь, – невесело усмехнулся Аристарк.

– Но возможно, они просто не знают его? Приказы передаются через посредников, без непосредственного участия предводителя.

– Они знают. Это видно. Знают, но молчат. Ладно главарь, но даже имен самых незначительных пешек нам не удается выяснить на допросах.

– Единственное, за что мы цепляемся, это их оплошности, когда они случайно засветятся где-то, случайно выдадут себя. И все. Больше у нас нет никаких ниточек к ним. Никаких.

– Нелегко это все, очень нелегко.

– Особенно то, что наши товарищи каждый день погибают в схватках с ними… – тихо сказала Кирс, затем прикрыла глаза на несколько секунд и быстро, практически в один глоток выпила остаток вина из своего бокала. – Налей-ка мне еще немного, Старк.

Ева обвела взглядом своих собеседников. Они все явно помрачнели и все смотрели в разные стороны, кто в пол, кто в стену. Девушка снова почувствовала себя виноватой: у них столько проблем, но они нашли время, чтобы собрать эти подписи и помочь ей.

Хильд прижималась спиной к пыльной стене с ржавыми подтеками, а под ногами при каждом движении похлюпывало месиво из помоев и человеческих испражнений. Запах стоял просто отвратительный. Гнилые овощи, фекалии и – она могла бы поклясться – откуда-то скудные порывы ветра приносят запах мертвечины. Наверняка полуразложившееся животное, пролежавшее в канаве несколько дней, труп которого, как и отходы своей жизнедеятельности, никто не потрудился убрать. Вот она, вся прелесть больших городов: в них всегда грязно и воняет дерьмом.

На третьем этаже дома напротив скрипнула ставня. Чья-то рука выплеснула на мостовую содержимое ночного горшка. Моча вылилась совсем рядом с Хильд, едва не заляпав брызгами ее любимые обтягивающие штаны. А ведь удобная одежда очень важна в ее работе.

Хильд осторожно выглянула из-за угла. Проулок был пуст. Мостовую освещал только единственный фонарь перед входом в бордель, а дальше все тонуло в темноте. Заблудиться в этой части города было проще простого: одинаковые дома, одинаковые темные улицы с кучей поворотов и тупиков. Шататься здесь ночью в одиночку никому не пришло бы в голову, так что даже посещение борделя было делом совместным. Что может быть лучше, чем немного выпить в дружеской компании и расслабиться в окружении обнаженных женщин?

Дверь с грохотом распахнулась, оглушая всю округу пронзительным звоном дверного колокольчика. На улицу вывалились двое. Они, шатаясь, спустились с крыльца, и направились нетвердой походкой в сторону Хильд, поддерживая друг друга под руки и изредка хватаясь за стены. Мужчины смеялись и обсуждали что-то не вполне внятное смазанными алкоголем голосами.

Один из них поскользнулся, вступив ногой в содержимое ночного горшка, которое, впрочем, было размазано на каждом шагу. Другой успел подхватить его и поставить на ноги, оба рассмеялись. Они сделали еще несколько нетвердых шагов и практически поравнялись с углом, за которым пряталась Хильд.

Внезапно перед ними возникла фигура в капюшоне и черном плаще. Одним молниеносным движением Хильд вытащила меч и рассекла им воздух, вторым движением руки она легко вогнала его обратно в ножны.