Вдруг меня сзади окликнул смутно знакомый голос.

— Ангелина?

Я медленно повернулась и посмотрела на человека, который замер посреди коридора и с недоверием меня рассматривал. Я даже узнала его. Он вроде как был довольно близким другом Марка, если для того вообще существует такое понятие как дружба, и часто заменял мужа в различных бизнес-поездках, то есть связывало их не только личное знакомство, но и рабочие моменты.

Я натянуто улыбнулась и сказала:

— Владислав, вот уж не думала тут вас встретить.

— Ну конечно это удивительно, я ведь просто здесь работаю.

Он сказал это с иронией, но улыбался довольно дружелюбно. Мы виделись всего лишь пару раз на светских мероприятиях, куда Марк затаскивал меня силком и требовал неизменно улыбаться и изображать безумную к нему любовь. Конечно, ему же нужно как-то поддерживать образ законопослушного деятеля с добрым сердцем, который готов помочь любому несчастному.

— Простите за мою просьбу, не могли бы вы отвести меня к мужу? Произошла очень серьезная и непредвиденная ситуация, нам срочно нужно поговорить.

— Конечно, прошу сюда.

Он показал рукой в сторону лифта. Напоследок мужчина что-то сказал администратору, но её ответа я уже не услышала.

Мы поднялись на двадцать восьмой этаж. Все было настолько стерильно, что мне казалось, будто каждый мой шаг лишь загрязняет эту идеальную обстановку, так и сквозившую лживостью и фальшью.

Владислав подвел меня к самому дальнему кабинету и постучался. Раздалось еле слышное: «Войдите», после чего мужчина приоткрыл для меня дверь и одобрительно улыбнулся. Будто сам чувствовал, насколько мне было неловко здесь находится, вся моя сущность стремилась наружу, но, тем не менее, я сделала решающий шаг вперед и закрыла за собой дверь.

Марк сидел за рабочим столом и просматривал какие-то бумажки. Я, как ураган, прошлась до него и замерла напротив. Вновь в голову полезли мысли о том, насколько здесь герметичные помещения, и, судя по тому, что обычно голос у мужа очень властный и громкий, а за дверью я его еле услышала, то со звуконепроницаемостью тут тоже все в порядке.

«Не время. Нельзя показать ему мой страх».

Мужчина кивнул мне на стул:

— Присаживайся.

— Да нет, постою.

Процедила я, с силой хватаясь за лакированное бордовое дерево стола и сжимая свои руки. Я настолько была зла, что могла натворить глупостей, при этом заранее понимая, насколько бессмысленными будут любые мои попытки.

— Что тебя привело?

— Ты, похоже, совершенно не удивлен увидеть меня здесь?

— Тебя отвезли сюда лишь из-за того, что я позволил. Запомни, пока ты продолжаешь вести себя подобным образом, твои слова и желания не имеют никакого значения.

Он приподнялся на локтях и провел губами вдоль моей щеки. Я резко отстранилась и села на стул.

— Я скучал. Знаешь, у меня как раз перерыв через десять минут, может, воспользуемся этим временем и потратим его на что-то более приятное, чем разговоры?

Он с вызовом смотрел мне в глаза, прекрасно видя, как в них разгорается настоящий пожар гнева. Если бы у меня была возможность, я бы поднесла к нему спичку не раздумывая.

— Чего, мать твою, ты добиваешься?

— О чем ты?

Он даже не пытался сделать ситуацию более правдоподобной. Марк сидел на своем кресле и смаковал каждый момент, в то время как я боялась даже дышать, прекрасно зная, как быстро он умеет передвигаться и наносить удары.

— Зачем ты ездил к моей сестре?

— Я просто проведал её, дорогая, в чем проблема? Неужели я, как любящий тебя муж, не могу навестить бедную девочку, которая так нуждается в компании?

— Прекрати морочить мне голову. Ты уже все доказал, я ничего не буду предпринимать, зачем ты вовлекаешь в это Эльку?

Он положил свои ладони поверх моих и сказал:

— Ты же знаешь, что я просто забочусь о тебе. Если, как ты говоришь, ты действительно осознала всё мною ранее сказанное, то твоей сестренке бояться просто нечего, верно?

— Я знаю тебя. Ты ничего не делаешь просто так, плевать тебе на неё, на всех этих детей и одиноких матерей, которым ты делаешь миллионные пожертвование, все это — лишь цена имиджа. Поэтому я тебя предупреждаю, забудь дорогу в эту больницу. Мне плевать, что ты сделаешь со мной после таких слов, но если ты хотя бы еще раз без моего ведома окажешься там, то я…

— Ну и что ты сделаешь? Давай, удиви меня.

— Я тебя убью.

Полнейшую тишину нарушил его заливистый смех. Марк очень долго не мог остановиться, и с каждой прожитой секундой в мою голову все сильнее впивался этот удушающий момент. Его смех — выражение презрения ко всем моим словам. Мужчина явно показал, насколько серьезно он воспринимает мою угрозу.

Наконец, муж прекратил фарс, сжал мои руки до посинения и спокойно сказал:

— У тебя уже была возможность. Я предупреждал, что второй не будет.

— Для этого мне не нужно твое разрешение. Просто ты будешь проживать каждый день, ложиться со мной в одну постель и не знать, какая ночь станет для тебя последней.

В конце я перешла практически на шепот. Марк буквально сжег меня глазами, поднялся с кресла, обошел стол и оперся руками по обе стороны от меня, не позволяя двинуться с места.

— В такие моменты я вспоминаю, почему никогда тебя не отпущу. Хорошая попытка, Лин, но мы оба знаем, что ты просто блефуешь.

Я задержала дыхание, не желая даже случайно его касаться. Мужчина и так стоял слишком близко. Вены на его руках особенно отчетливо проявились, и мне показалось, будто вся моя энергия куда-то исчезла. Марк умел подавлять одним своим присутствием.

— А готов ли ты это проверить?

— А что тут проверять? Я бы не владел таким огромным состоянием, если бы верил каждой угрозе. Ты не убийца, и что бы я ни сделал, ты не сможешь причинить мне существенный вред.

— Зато я могу уничтожить самое дорогое для тебя.

Он усмехнулся и очертил мою скулу ладонью. Холод его пальцев заставил меня вздрогнуть, но отступать уже было некуда.

— И что же это? Все, что у меня есть, может исчезнуть лишь с моего дозволения.

Я не ответила на его вопрос. Толкнула в бок, заставив отойти на несколько шагов, встала с места и подошла к стеклянному шкафу. На одной из полок стояло коллекционное вино. Наверняка безумно дорогое. Не знаю почему, но я всегда пыталась себя отвлечь именно так — фокусироваться на ненужных мелочах, продумывая дальнейшие действия. И вдруг мне в голову закралась безумная идея.

— Хороший алкоголь. Подарок?

Марк засунул руки в карманы джинсов, облокотился о противоположную стену и спросил:

— Как это относится к теме нашего разговора?

Я взяла бутылку в руки. Несмотря на очевидный внешний лоск, она была довольно хрупкой и легко могла расколоться на тысячи мелких частиц. Поскольку в кабинете чувствовалась отличная звукоизоляция, я все решилась на рискованный ход.

Ноги сами потянули меня обратно к столу. Он был прочный, деревянный и отлично подходил для того, что я задумала.

Пока Марк не успел сообразить, что я собираюсь делать, я со всей дури ударила горлышком алкоголя о стол, и в ту же секунду верхушка бутылки оторвалась. Напиток частями полился на стол и на пол. Несколько маленьких осколков упали мне на ноги, но я так привыкла не замечать эту боль, что лишь отстраненно заметила, как белоснежные брюки пропитались кровью.

Мужчина дернулся с места, но я остановила его взмахом руки и покачала головой.

— Нет, теперь ты меня послушаешь.

Я дождалась, пока все содержимое выплеснется на дорогой ковер, и приставила бутылку острой стороной к своему горлу.

Муж поднял руки вверх, как бы сдаваясь:

— Хорошо, я понял, давай спокойно поговорим. Перестань причинять себе вред, отпусти вино, и тогда мы обсудим все, что ты хочешь.

— Нет, будем говорить так. Потому что мы оба знаем, что если я уберу бутылку, то ты в то же мгновение причинишь мне куда больше физической боли.

— Пока что только ты сама себе её причиняешь. Это же касается и нашего брака, ты сама начинаешь все конфликты, выводишь меня из себя, а потом кричишь эти голословные слова о ненависти.