Раздув ноздри, я с шипением издал порывистый выдох. Медленно скользил жадным взором вдоль трепещущего стана Малиновской. Дрожащая, маленькая, стройная… Ее высокие груди вздымались с тяжелыми, частыми вздохами. Взбешенная, раскрасневшаяся и распаленная.

Черт возьми, как же я хотел Асю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Думаю, она будет неимоверно счастлива, если ты хорошенечко отлижешь ей, Демьян, — Барс оскалился, рассматривая злое и возбужденное лицо девушки. — Как видишь, он стесняется, — Некрасов, крепко обхватив свой член у основания, намотал на кулак ее мокрый хвост и аккуратно потянул к себе. — Попроси его отлизать тебе, белочка. Наш рыцарь не устоит перед просьбой голой дамы.

— Парни, — сдавленно выговорил я, — прекратите, пока…

— Пока — что?

— Нет. Сделай это, Демьян, — неожиданно заявила Малиновская, заставив нас всех замереть. — Пожалуйста, сделай мне хорошо…

Эмиль выразительно приподнял бровь в удивлении.

Старательно пряча дрожь в голосе, Ася обвела нас с Барсом искрометным, презрительным взглядом.

— Только он.

— Не понял? — спросил Барс.

— Только Демьян, — Ася сама потянулась к лицу Некрасова, выцеживая дальнейшие слова: — Пусть ко мне прикасается только Демьян. Ты и Эмиль, так и быть, можете постоять в сторонке и посмотреть.

Борис зарычал, крепче сжимая в кулаке ее волосы.

— Вот оно! Твоя стервозность греет душу, детка. Продолжай в том же духе, и я запихну в твой дерзкий ротик свой член, — он надавил на ее затылок, принуждая посмотреть вниз.

Ася впилась зубками в нижнюю губу, сжимая вместе бедра, с голодом рассматривая его внушительное естество.

— Хватит трепаться, Барс — Эмиль отпустил руки Малиновской, шагнул назад и избавился от тренировочных шорт с боксерами. — Доказать тебе, что ты лгунья? — склонив голову вбок, брюнет принялся медленно водить рукой по всей длине члена. — Можешь уйти. Прямо сейчас. С диким недотрахом и полным багажом ненависти, — сделал движение ей навстречу, сокращая расстояние. — Ну же. Уходи… Беги от нас.

Ася, не мигая, в течение нескольких секунд выдерживала на себе пристальный взгляд Эмиля.

Она не станет убегать.

Эмиль это понял. И Барс.

Подорвавшись с места, Эмиль притянул девушку к себе и крепко поцеловал. Барс пристроился сзади и принялся ласкать тело Малиновской руками. Вскоре оторвавшись от ее припухшего рта, Багиров укусил девушку за шею.

Наблюдать за этим — сплошная мука.

Но гораздо болезненнее — терпеть раскаленное напряжение в паху.

Я хотел касаться ее. Хотел целовать, прижимать к себе, быть в ней…

В конце концов, похоть победила.

Понятия о «правильных» и «неправильных» вещах стерлись.

Границы, разделявшие мораль от аморальности, рухнули.

Я тяжело упал перед Асей на колени и провел по гладковыбритому лобку кончиком языка. Большим пальцем руки проник в узенькое отверстие, раскрывая складки. Ее естественная смазка упрощала скольжение. Вперед-назад. Вперед-назад.

Ася одобрительно стонала и раздвинула ножки шире.

Не отрываясь, я спустился ниже и продолжил доставлять девушке удовольствие, используя свой рот. Смотрел на нее снизу-вверх голодным и сосредоточенным взглядом. Принялся лизать ее нежные складки.

Ася попыталась ухватиться за мои растрепанные волосы, и я позволил ей. Глубоко протолкнулся языком в сокращающееся от возбуждения влагалище. Малиновская вскрикнула, поразившись предательской реакцией собственного тела.

Я на секунду отстранился прочь и ухмыльнулся.

Ася накрыла мое вымазанное в ее влаге лицо задурманенным взором. Спустя несколько минут она изогнулась всем телом от настигнувшего ее оргазма. Стонала сочно, достигнув пика наслаждения.

— Не жадничай, — с рычанием Барс развернул ее к себе и подменил меня, поймав набухший клитор зубами и теребя комочек нервов до тех пор, пока Ася стыдливо не зажмурилась, вновь погружаясь в греховное удовольствие.

Сумасшествие… мы в нем тонули… Оно дробило кости, выворачивало сознание наизнанку. Переворачивало реальность, открывая двери в запретный мир.

АСЯ

Что делает нас людьми?

Что отличает нас от машин, запрограммированных четко следовать установленному алгоритму?

Слабости. Пристрастия. Привычки. Зависимость.

Любовь. Ненависть. Скорбь. Радость. Восторг.

Чувства. Они выводят из равновесия. Прямые противоположности балансу и покою.

Машины лишены свободы выбора. Их командный спектр ограничен.

В отличие от людей. В отличие от нас: неидеальных, склонных к ошибкам и заблуждениям, подверженных бесконечным сомнениям и самокопанию… Каждый из нас — флакончик с панацеей и ядом. Вольность исцеляет нас и губит.

Неприязнь к себе звучала в голове громче взрывов атомных бомб.

Стыд царапал стенки сознания в ярком контрасте с похотью, убаюкивающей на плавных волнах.

Сожаление за неспособность противостоять собственным грязным желаниям пульсировало в висках, теряясь в приливах оргазма. Мои стоны глушили вкус вины, ощущавшейся на кончике языка горечью.

Все вышло из-под контроля.

Я цеплялась за крупицы здравомыслия, чтобы не допустить продолжения.

Боссы не выпускали меня из порочного круга. Окружающий мир утратил значимость, когда их руки и языки возвышали меня до небес, доставляя неописуемое блаженство, растекавшееся негой от макушки до пят. Я из последних сил держала язык за зубами, чтобы не начать умолять их о большем.

Позволила бы я себе стать участницей чего-то подобного, если бы имела регулярного полового партнера? Если бы моя интимная жизнь не покрылась толстым слоем пыли?

Или дело исключительно в моей распущенности? В душевной греховности, забетонированной глубоко под поверхностью нравственности?

На протяжении всей своей жизни я безупречно отыгрывала роль «приличной девушки».

До недавних пор.

До знакомства с Беловой.

До того, как я согласилась участвовать в ее афере.

До того, как встретила трех коварных мужчин… и очутилась с ними в душевой спортзала, где наши обнаженные тела терлись друг о друга.

Теперь я себя едва узнавала.

Каждая клеточка моего естества отказывалась подчиняться ничтожным клочкам благоразумности, застрявшей в горле крошечным пульсирующим комочком. Сейчас мне было хорошо… по правде говоря, я никогда в жизни не чувствовала себя столь желанной!

С особой чуткостью и страстью меня доводили до новых пиков оргазма три сексуальных жеребца с совершенными телами. Действуя слаженно, сыновья Аполлона открывали для меня неизведанные стороны наслаждения. Находили и стимулировали эрогенные зоны, о которых я не подозревала до сегодняшнего дня.

Они знали мое тело лучше, чем кто-либо, и искусно использовали навыки, доводя до такого состояния, что в какой-то момент я забыла собственное имя…

Я теряла свою сущность, находясь во власти их пальцев и языков.

Они не настаивали на том, чтобы покончить с оральными ласками и перейти к следующему шагу.

Боссов это устраивало? Двое из них уж точно привыкли отнимать, а не дарить.

Мне становилось недостаточно. Мой сексуальный аппетит лишь усиливался. Они раздразнивали мое либидо, пробуждая ненасытного монстра.

Я изнывала от жажды почувствовать в себе крепкий член. Смаковать ощущение наполненности горячей, скользкой от влаги мужской плоти. Я скучала по глубоким, ритмичным толчкам. Тосковала по драйву, мощи, страсти.

— Пожалуйста!.. — не выдержав, надрывно всхлипнула.

Пусть стыд сожрет меня с потрохами, но позже… немного позже…

А сейчас…

Сейчас…

Еще чуть-чуть безумия…

— Пожалуйста? — с насмешливой ноткой в хриплом от возбуждения голосе переспросил Эмиль и смял в своих ручищах мои ягодицы. Розовая и сочная головка его огромного, жилистого пениса упиралась мне в пупок. — Хочешь получить его? — он с гордостью кивнул на свое достоинство.