Роберт поднялся на мансарду и вошел в комнату. Ее освещала почти догоревшая свеча. На стенах плясали тени. Они напоминали ему ускользающие сны. Последнее время Роберт их не помнил. Точно знал, что они были, но не мог вспомнить. От них оставались лишь ощущения… зыбкой земли, которая вот-вот собиралась рассыпаться под его ногами; теплых рук, бережно вытаскивающих его из кошмаров; звонкий смех, который он так часто слышал в госпитале; бурлящие реки; обжигающие прикосновения крови; холодный металл инструментов. Все смешивалось в одну воронку, затягивающую его на дно.

Он нерешительно подошел к кровати. Холодная простыня и пуховое одеяло отпугивали, предвещая кошмары.

Ани сидела на своей, зябко кутаясь в широкое одеяло. Влажные волосы рассыпались. Она положила голову на колени и задумчиво наблюдала за тем, как тонкий фитиль догорал и огонь, захлебываясь в воске, боролся за жизнь. Пламя карабкалось, цеплялось, вспыхивало на перегоревшей нити, но так и не смогло задержаться на обугленном кусочке. Комната наполнилась темнотой.

Казалось, что после отъезда Коула дом опустел. Молли почти не выходила из своей комнаты. Да и куда? На кухне она не могла сидеть без дела… Хмурилась, надувала пухлые губы, нервно покусывала их, но смиренно придерживалась правила «не переусердствовать». Поэтому старалась держаться от прежних хлопот подальше и не мешаться под ногами.

Ани и Роб молча занимались делами: Роберт разбирал швейную машинку, ремонтировал стеллажи для хлеба, выравнивал формы для выпечки, точил ножи… Аннетт стояла за прилавком, натянуто улыбаясь посетителям.

Пекарня встречала яркими ароматами выпечки, подрумяненной карамели и яблок. Ани, как всегда, сидела на высоком стуле за прилавком, подперев рукой голову. Посетителей почти не было. И немудрено: за окном бушевала вьюга. Ее белое покрывало превратило улицу в чистый лист бумаги – пиши не хочу. Если бы Аннетт спросили, что она на нем написала, то Аннетт с уверенностью ответила бы: «Весну». Серый асфальт, сине-зеленую реку, которая растекалась бы кляксами-волнами по мокрой бумаге, светлое небо в розово-фиолетовых прожилках рассвета и небольшой белый дождь – опадающие цветы фруктовых деревьев. Жаль, что белизна за стеклом всего лишь снег, который впитает в себя краски, а метель тут же заметет следы.

Раздался звон колокольчика, и Ани встревоженно оторвалась от размышлений. На щеке красовалось розовое пятно – не стоило подпирать ее рукой. Но это же пустяки?

В пекарню вошел Эд. Его заснеженное пальто, казалось, превратилось в кусок льда – снег подтаивал и тут же примерзал к шерстяной поверхности. Он хмурился, крепко сжимая в руке небольшой чемодан.

– Ани? – Он удивленно застыл возле прилавка.

– Горячей воды? – Она рассеянно кивнула в знак приветствия и достала из-под прилавка чашку.

– Нет, я тороплюсь, через час поезд.

Тонкие губы расплылись в улыбке. Он, не отводя глаз, рассматривал взъерошенные волосы, небрежно заправленные за уши, уставшее лицо. Вглядывался в карие глаза, стараясь уловить в них что-то теплое, но, кроме грусти и красноты, ничего не видел.

– Уезжаешь? – В сиплом от долгого молчания голосе прозвучала нотка разочарования.

– На время, – Эдвард улыбнулся. Почти беззаботно, но натянуто, не правдиво.

– Все в порядке? – Ани хмурилась, сжимая карандаш в руке. Он, словно соломинка, помогал ей держаться.

Необъяснимая тревога внутри нарастала, отзываясь мелкой дрожью в пальцах. Ей казалось, что в спину кто-то осуждающе смотрит, сверлит ее взглядом, говорит: «Ты не должна с ним говорить, это неправильно». Что-то в облике Эдварда отпугивало ее. Синяки под глазами расползались по худому лицу, суровый, злой взгляд буквально впивался в нее. Отчего он так обжигал?

– Две маковых булочки и полкирпича ржаного хлеба, если его можно нарезать.

Ани кивнула и засуетилась: обернула булочки в плотную бумагу, завязала бечевкой и принялась нарезать хлеб. Большой нож выглядел нелепо в руках хрупкой продавщицы, отчего взгляд Нордмана потеплел. Он с любопытством наблюдал за тем, как Ани отмеряла ширину кусочков, как нажимала на ручку, отрезая очередной. Как бережно складывала и упаковывала хлеб, плотно стягивая пакет веревкой. Ловко, легко, непринужденно.

– Это все? – Она прикусила край карандаша, задумчиво пересчитывая заказ.

– Да. – Эд взял в руку два небольших пакета и рассчитался. – Доброго вечера!

– До встречи! – Ани помахала рукой, стараясь не провожать взглядом посетителя, и принялась записывать продажи.

Неожиданная, до этой секунды нежелательная встреча почему-то стала приятной, напоминая Аннетт, что жизнь идет своим чередом. Все движется по кругу: если вчера печальные мысли мешали уснуть, то завтра будет легче – усталость помогает на многое закрыть глаза. Она вселяет безразличие, сковывает и опустошает. Дает минуты свободы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.