© Хелен Тодд, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Тальвиль[1] замер в преддверии весны. Мягкие прикосновения прохладного ветра тревожили мокрые от недавнего дождя ветки. Легкие порывы сбрасывали с них капли воды, и те падали, растворяясь в рыхлых углублениях сырой земли. Пахло влагой.

Конец улицы, словно ускользающий силуэт, сливался с горизонтом. За размытыми окнами пекарни всегда ощущался рассвет. Мягкое желтое свечение манило зайти, почувствовать сухой жар все еще работающего отопления и согреться.

Но сегодня на двери красовалась табличка «Закрыто». В первое воскресенье месяца хозяин, Коул Лоуренц, и его дочь, Молли, ждали желающих устроиться на работу, но еще ни разу никого не взяли в помощники.

– Если он будет один, мне открывать?

– Нет. Нельзя вмешиваться в жизни, если знаешь, что так не должно быть. Даже если это будет одна из самых сложных реальностей, помни, мы не имеем права рушить их мир. Пекарня всегда живет по предначертанным правилам.

Молли вздохнула, поправила волнистые волосы, после чего отправилась наверх и застыла перед зашторенной дверью. Благодаря выключенному свету вечерний гость навряд ли мог разглядеть ее силуэт.

– Улица Лорткред, сорок пять…

Незнакомец явно проверял адрес. Разочарованно вздохнул, но не ушел. Молли знала: так просто пекарню он не покинет, может, как в прошлый раз, просидит у двери почти до утра. Вот только не повернула замок. Снова.

Молли перекладывала остатки непроданных пирогов: немного капустного, мясного и половина картофельного с грибами, сладкие редко оставались. Немного пергаментной бумаги, чтобы тесто не пропиталось влагой, и бечевка, чтобы упаковка не открывалась и ничего не высохло за ночь. За работой она и не заметила, как потемнело.

Все казалось непостоянным. Еще вчера она смотрела из окна, как таял снег, а сегодня арочные мосты, как и прежде, соединяющие расплывающиеся в мороке берега, покрылись первым осенним инеем. Неприятные образы из воспоминаний… Они уже были здесь. Однажды, совсем ненадолго, двери пекарни открывались в этой реальности. Сырой, болезненно страшной. Здесь едва закончилась война. Неизвестная для Молли, но, увы, оставившая печальный шлейф, которым сквозило от посетителей.

И вот вновь…

«Их магия – из мха[2]. Ваша – в чистых сердцах. И нет ничего постоянней, чем излом реальностей».

Молли дрожащими пальцами сжала лист пожелтевшей от старости бумаги. Вот она – их ближайшая реальность: мгла, в которой оседают тяжелые разноцветные листья. Она жалела, что именно в этом времени появились Сердце пекарни и Хранитель, а значит, придется задержаться здесь до тех пор, пока Сердце не научится передавать эмоции, а Хранитель – создавать тишину и спокойствие. Зато теперь Молли – Ключ, собирающий информацию, и Якорь, отвечающий за работу пекарни, – будут не одни. Сердце дома вновь забьется, чтобы следить за чужими судьбами.

Роберт сидел на кованом ограждении перед широким тротуаром. Его мятая одежда высохла под ярким вечерним солнцем. Потеплело. Он наблюдал, как увядающая жизнь слетала с деревьев в виде пестрой листвы. Сколько их? Не сосчитать. Да и нужно ли? Роберт не знал. Он с интересом поглядывал на Ани. Она сидела на портфеле, прислонившись к железным завиткам ограждения, и щурилась. Свободная одежда скрывала ее фигуру. Рассыпанные волосы закрывали часть лица. Ани что-то тихо шептала. В ее глазах вспыхнул интерес.

– Пекарня ищет помощников, улица Лорткред, сорок пять «а». Может, сходим?

– Сходим.

Роберт поднял с земли рюкзак и протянул Аннетт потрепанную карту. Он отдал ее девушке, чтобы хоть как-то развеять дурное предчувствие, нарастающее внутри. Его огрубевшая ладонь чувствовала холод металла, шершавость неровной поверхности. Он ощущал дрожь, казалось, она поглотила все его мысли, но Роберт лишь молча сжал зубы. Вечерело.

– Слишком темно, я не могу рассмотреть дорогу. – Спустя некоторое время Ани устало спрятала карту в растянутый карман.

– Уже давно слишком темно… Но мы, кажется, пришли. – Роберт приблизился к небольшой деревянной двери и ткнул пальцем в прямоугольную табличку с цифрой «45» и буквой «а».

Его уставшее, слегка осунувшееся лицо оставалось задумчивым и напряженным. Тень, падающая от кованого фонаря, придавала высокому силуэту угрюмости и затаенного бессилия. Почти прозрачное, еле уловимое, оно тонкими нитями сковывало движения, опускало плечи, заставляло смотреть в пол. Ани нажала на звонок.

Ничего. Несколько минут ничего не происходило. И лишь когда Роберт решил, что пора уходить, за дверью послышались быстрые шаги. Скрипнул засов, затем замок, и дверь отворилась. Перед ними оказалась среднего роста девушка. В сравнении с Ани даже чуть выше среднего. Ее густые вьющиеся волосы спадали с плеч, закрывая испачканную в муке кофту. Светлые локоны запутались, видимо, она наспех распустила косы.

– Что вам нужно? – Ее голос слегка дрожал.

– Мы по объявлению… Тут недалеко висело объявление о наборе помощников в пекарню, – Аннетт заговорила первой.

– Молли, поторопись!

Грубый бас заставил хозяйку вздрогнуть. Она легким движением закинула золотистые волосы за плечи и жестом пригласила их внутрь. Ани показалось, что она сильно волновалась, но явно пыталась это скрыть.

Молли пошла первой и остановилась возле небольшой двери в конце помещения, после чего обернулась.

– Закройте дверь на засов, кто знает, что будет ночью. И спускайтесь, спускайтесь…

Роберту пришлось приложить усилия, чтобы скрипучий кусок железа зашел в отверстие. Он не любил подслушивать, но ситуация его несколько настораживала. Роберт придержал за плечо Ани и вместе с ней подслушал обрывки разговора.

– Я надеюсь, что ты не ошиблась, – низкий мужской голос было слышно отчетливо. – Ладно, если ты считаешь, что стоило открывать… Хорошо. Но учти – это на твоей совести. Видела, что происходит за окном.

Роберт переступил порог и оказался в арочном подвале. Пахло невероятно вкусно. Теплые буханки отдыхали под большой марлей. В воздухе витал аромат выпечки и чего-то сладкого. Желудок неприятно свело.

В небольшом углублении стоял рослый мужчина. Он с интересом рассматривал гостей. Нетипичный пекарь: высокий, мускулистый, с грубыми чертами лица, излишне волевым взглядом и уродливым шрамом на шее.

– Мистер Коул Лоуренц, а это моя дочь Молли. – Пекарь сложил руки на груди. – Откуда вы родом? Какими судьбами в Тальвиле?

– Аннетт Батлер и Роберт Диккерсон, мы из Нордлесса. – Ани улыбнулась.

– Хорошо, переодевайтесь, Молли даст вам одежду. Справитесь, значит, будете работать. – Коул бросил короткий взгляд на дочь и скрылся за аркой.

– Не переживайте, он строгий, но не черствый, просто мы вот уж полгода не можем найти никого подходящего… Пойдемте, я покажу вашу комнату и подыщу, во что переодеться. В таких грязных вещах просто нельзя заходить на кухню! – Молли хлопнула в ладоши и поспешила в один из проходов. – Ничего, здесь тяжело ориентироваться только первое время, потом привыкнете.

Их комнатка оказалась на чердаке. Маленькая, словно игрушечная. В ней поместились две железные кровати с прохудившимися матрасами, крохотные тумбы возле каждого изголовья и невысокий шкаф, который больше походил на комод. В торце треугольной крыши виднелось круглое окно. Сквозь него просачивался холодный лунный свет. Молли достала чистое постельное белье и комплект одежды.