- Такие истории мало способствуют поднятию боевого духа. Об этом будут писать потом, уже после победы.

- Вот тут ты брат прав. Боевой дух нам сейчас ой как нужен.

- Скажи, Семён, а вот если бы ты, например, узнал, что завтра погибнешь? Что бы ты сделал? - слова сорвались с губ сами собой, я их кажется, даже обдумать не успел, по крайней мере, вопль Хроника: "Что ты делаешь!!!" опоздал. Слова были произнесены. Отступать было некуда.

- О чём это ты? - удивился Семён.

- Ну, например, если бы кто-то тебе сказал, что завтра ты погибнешь. И это не просто слова, а абсолютно точная информация.

- Это кто же такое может сказать? Цыганка что ли?

- Да не важно, кто! Важно, что информация абсолютно точная: "Завтра, когда пойдёшь в атаку, ты погибнешь"!

- Ну, что же, значит судьба. На войне, если ты не знаешь, иногда убивают.

- Что значит судьба! - я почти кричал, правда, шёпотом. - Судьба - это когда ты ни о чём не догадываешься, и всё само собой происходит. А тут ты всё наперёд знаешь и можешь хоть что-то предпринять.

- Да что же тут предпримешь?

- Ну, я не знаю... скажи, что заболел, например.

- Да ты что, парень, - Семён даже засмеялся беззвучно. - Товарищ капитан, можно я завтра в школу не пойду, у меня голова болит, - лицо Семёна вдруг стало серьезным, - это даже не смешно. За такие слова и под трибунал можно попасть. И потом, что же получается, если я от смерти спрячусь, она кого-нибудь другого найдёт. Эта стерва свой урожай так и так снимет. Значит, вместо меня мой товарищ погибнуть должен? Не-е-ет, парень, это не по мне.

- Но...

- Тихо, кажется, наши возвращаются.

***

Комбат выслушал доклад Семёна, кивнул удовлетворённо и обыденно как то:

- Спасибо, ребята, отдыхайте, - и ушёл в землянку.

- Ну, что, брат, - Семён хлопнул меня по плечу, - сходил на задание? Как впечатления?

- Сходу и не скажешь. Тут подумать надо, переварить.

- Тогда пошли отдыхать. Сон до обеда мы с тобой вполне заслужили.

Мне выделили топчан в командирской землянке, на который я тут же с удовольствием и повалился. Однако сразу заснуть не удалось.

- Глеб, тут такое дело..., у меня просьба к тебе будет... - Семён замялся, словно раздумывая, и, наконец, продолжил: - Я тут немного денег скопил, хотел семье отправить. Полевая почта, сам понимаешь, работает неспешно, а тебе из Москвы перевод послать проще будет. Поможешь?

- Не вопрос.

- ..?

- Ну в смысле, помогу конечно.

- Спасибо. Вот держи, - Семён протянул мне деньги и небольшую почтовую карточку. Сердце вновь накрыло щемящей волной. Эту карточку я не раз держал в руках и раньше. Это была последняя весточка с фронта, которая бережно хранится в семейном архиве. Надпись на ней уже практически выцвела, но с помощью компьютера я смог восстановить текст, который помню наизусть: "Здравствуй, дорогой друг Мурочка. Здравствуйте, мои орлята Игорь и Алик. Живу я по-прежнему, скучаю по вас, мои родные, но скоро придёт время, и мы снова будем вместе. Дорогой друг, от тебя что-то я не получаю давно писем. Это меня сильно волнует. Я убедительно тебя прошу, как можно чаще писать, ведь у тебя время всё же можно больше выкроить. И ты однажды была умницей - писала чаще, а сейчас снова бастуешь. Посылаю тебе 350 рублей. В том месяце отослал тебе 1000 рублей. На днях приедет в Училище один наш младший командир. С ним я посылаю тебе немного табаку, ты говорила, что хочешь курить. Ну а пока до свидания. Целую тебя крепко, крепко. Пиши, Мурочка. Сеня".

Я держал знакомую с детства карточку, стопку денег и совершенно не представлял, что делать дальше.

- Ты что творишь!? - Хроник, мягко говоря, был не доволен. - Какой перевод, какие деньги? Тебе через пару часов уходить из этого времени, а ты на себя обязательства берёшь!

- Успокойся ты, я эту карточку помню, значит, бабушка её всё-таки получила, значит, я что-то придумаю, или ты подскажешь, ты ведь у нас специалист по всякой хронохрени.

- Грубейшее нарушение регламента.

- Да пойми, ты, зануда, не могу я человеку отказать, если знаю, что он завтра погибнет.

- Не завтра, а сегодня.

- Точно, блин, сегодня, тогда тем более, - я перелистал купюры: пятнадцать зеленоватых червонцев, подозрительно похожих на доллары, с Лениным вместо президента, пять купюр по три червонца с тем же рисунком, только алого цвета и десять пятёрок с лётчиком в кожанке и шлеме на фоне самолёта. Итого триста пятьдесят советских рублей образца 1937 года.

- Не волнуйся, Семён, - я окончательно утвердился в своём решении, - переправлю твоё послание в лучшем виде.

- Ну и славно. Тогда отбой.

- Есть отбой, товарищ старший лейтенант.

***

Земля вздрогнула, меня сбросило с нар на пол. Сверху за шиворот сыпануло земли. Вокруг тьма кромешная. Надо выбираться, благо спать лёг не раздеваясь, думал, не засну, полежу, подумаю, а видишь вот, сморило. Землю под ногами тряхнуло ещё раз, но уже не так сильно. Сколько же я проспал? Час, два, десять?