- Один час сорок шесть минут, - тут же выдал справку Хроник.

- Какая точность, - проворчал я под нос и, выдернув полевую сумку с Хроником из-под подушки, рванул в сторону двери, едва светящейся щелями сквозь пелену пыли.

Не успел выскочить наружу, как тут же получил увесистый тычок в спину:

- Падай, не отсвечивай, - рядом со мной плюхнулся боец, - вон они, на второй круг заходят.

В небе закладывала вираж группа из пяти самолётов. Ещё одна пятёрка висела высоко над нами. Видимо, истребители, прикрывающие работу штурмовиков. Я опустил взгляд к земле и, повертев головой, нашёл Семёна. Тот расположился в свежей воронке, метрах в пятидесяти от нас.

- Глеб, - махнул он мне рукой, беги сюда.

Совершив короткий рывок, я кубарем скатился на дно воронки. Втянул, переводя дух, воздух полной грудью и зашёлся в кашле. Лёгкие заполнились едким дымом от недогоревшего тола.

- Это окись азота, - протянул мне руку Семён, - штука ядовитая, хорошо, что тяжелее воздуха. Выбирайся наверх, здесь дышать легче, - он посмотрел вверх и добавил, - сейчас начнётся.

- Ты прямо как в театре, - проворчал я, справившись наконец с кашлем, - лучшие места занял. Веришь, что снаряд два раза в одну воронку не попадает.

- Верю. На войне человек хоть во что-то, но верить должен. Без веры никак. Смотри.

Группа фронтовых пикирующих бомбардировщиков Ю-88 закончила разворот, и теперь они один за другим, сваливаясь на крыло, стремительно понеслись к земле, оглашая пространство рёвом и воем. От первого самолёта одна за другой стали отделяться маленькие чёрные точки. Бомбы.

- Передовую накрыли, - пробормотал Семён.

- Откуда знаешь?

- Передний край от нас в полукилометре. А немец бомбы сбросил, не долетев до него ещё метров сто - сто пятьдесят. Значит, как раз на первую линию и свалит. А вот те бомбы, что за передовой от самолёта отделятся, те, считай, наши.

Последние слова Семёна утонули в грохоте взрывов. Земля вздрогнула, болотистая почва ухнула и подалась всей массой, как живой организм. Впереди перед нами один за другим стали вырастать чёрные фонтаны земли и болотной жижи.

- Хроник, мысленно обратился я к компьютеру, - ты сможешь вычислить нашу бомбу.

- Да, если ты будешь контролировать момент её сброса.

- Хорошо, постараюсь не упустить ни одного самолёта. Ты только дай знать, когда наша будет.

Рванула недалеко, метрах в двадцати от нас. Стенки воронки вздрогнули, подались, казалось, сразу во все стороны, словно не из земли и корней были слеплены, а из живого дрожащего пудинга.

- Сейчас засыплет, - мелькнула паническая мысль. Даже дёрнулся было из воронки, но Хроник остановил:

- Это не ваша, не отвлекайся.

Впервые холодная рассудительность компьютера не вызвала раздражения, а наоборот успокоила.

- Вот он, паскуда, - Семён зло оскалился, глядя в небо - мало ему вчерашнего, опять притащился.

Я проследил его взгляд. С солнечной стороны к нам стремительно приближался фашистский истребитель. По отсутствию винтов и характерному рёву мотора я без особого труда узнал турбореактивный истребитель. Только вот откуда он здесь взялся? В войсках, если я не ошибаюсь, первые МЕ-262 появятся только в сорок третьем и то, не в качестве истребителя, а исключительно как скоростной бомбардировщик. Только в сорок четвёртом, после того, как командующим штаба люфтваффе был назначен генерал-лейтенант Вернер Крейпе, ему вместе с командующим истребительной авиацией, прославленным асом генералом Галландом удалось убедить Гитлера, что МЕ-262 необходимо использовать именно как истребитель в структуре ПВО Рейха. Так что откуда он тут взялся в сорок втором году, было не понятно. Впрочем, времени подумать об этом у меня не было, мессер пикировал, и казалось, прямо на нас с Семёном. "Гостя" заметили не только мы. Со всех сторон в сторону мессера раздалась стрельба. Палили из всего, что было под рукой. Автоматы, трёхлинейки - всё шло вход. Толку от этой пальбы было мало, люди просто вымещали зло за вчерашнее. Справа от нас гулко забухало. Комбат, упершись спиной в ствол обломанного дерева, держал в руках пулемёт Дегтярёва и садил в небо одной сплошной длинной очередью. Я повернулся к самолёту. То ли от стресса, то ли от страха, но мне показалось, что зрение моё из человечьего вдруг превратилось в орлиное. Угол обзора снизился до минимума, включился zoom. Я явственно видел за стеклом кабины лётчика, его лицо, его наглую жестокую ухмылку. Казалось, он тоже видел меня, летел прямо на меня и смотрел мне прямо в глаза. Я сморгнул, наваждение прошло. Самолёт летел низко, прямо над позициями. Из-под крыла отделилась россыпь чёрных горошин.

- Вот она,- раздалось в голове, - ваша. Шесть секунд.

Что можно успеть за шесть секунд? Сердце успевает шесть раз качнуть кровь по венам, влюблённый успевает сказать любимой заветные слова. Я успел схватить Семёна за плечо и крикнуть:

- Уходим отсюда, срочно!

Выбраться из воронки не удалось. Во-первых, шесть секунд это чертовски мало, во-вторых, Семён навалился на меня сверху:

- Куда ты, дурак! Жить надоело!?

Это было последнее, что я услышал. Дальше был сильный, очень близкий взрыв. Он ударил сзади, в затылок. Мне показалось, что тонна земли обрушилась на меня. Все произошло настолько быстро, что я не успел ни рот закрыть, ни зажмуриться. Так и впечатался в землю с открытым ртом и глазами.

***

Из мемуаров генерала люфтваффе,

кавалера Рыцарского креста