– Хорошо,– как-то загадочно согласилась виновница событий, пряча от меня глаза.– Только, давайте, не сейчас. Нас уже заждались внизу.

Спустившись на первый этаж и преодолев расстояние между громадными портретами, что Ирине удалось лишь потому, что она вцепилась мертвой хваткой в мою руку, и неживыми, пустотелыми рыцарями, мы добрались до гостиной. За длинным столом, с одной его стороны, ожидая именинницу, сидели шесть человек.

– Ну, наконец-то,– засуетилась самая старшая из женщин, седовласая старушка, с короткой стрижкой в мелкую кудряшку.– Мы уже заждались. Присаживайтесь, пожалуйста.

– Это невежливо заставлять ждать всех гостей из-за двух опоздавших,– капризно сморщила носик самая молодая представительница женского пола.

– Валерия!– прикрикнул на нее импозантный мужчина в белом костюме и черной рубашке,– Оставь свои комментарии, пожалуйста, при себе,– он улыбнулся.– Друзья моей дочери, мои друзья.

Поднявшись со стула и, склонив на мгновение голову в качестве приветствия, он представился:

– Виктор Павлович. Папа именинницы.

– А че?– вступился за свою спутницу то ли обрюзгший молодой человек, то ли молодящийся мужчина средних лет с пивным животом.– Лерка права. Опоздавших не ждут.

– Заткнулся бы ты, Олег,– не церемонясь, осадила его женщина Ксюшиного возраста.– Тебя, вообще, сюда никто не звал. Чего приперся?

– Тебя забыл спросить,– не остался он в долгу, ответив собеседнице с выражением нахальства и самоуверенности на лоснящемся лице.– Ты здесь кто?

– Валерия,– вынужден был снова вмешаться Виктор Павлович.– Успокой своего друга, иначе мне придется это сделать.

Девушка наклонилась вперед и накрыла руку Олега своей ладонью. Тот, как-то съежившись в один момент, даже стал меньше по объему.

Я огляделась. За перепалкой, невольным свидетелем которой мне выпало «счастье» стать, я не заметила, как уселась за стол, заставленный яствами. От этого гастрономического разнообразия у меня разыгрался такой аппетит, что я не смогла сдержаться и потянулась за кусочком колбасы, тарелка с которой стояла ко мне ближе всех, надеясь, что меня никто не видит.

– И правильно,– услышала я снова голос той самой женщины, которая выразила радость при нашем появлении.– Нечего на них смотреть. Кушайте, на здоровье.

Мне стало стыдно за свой порыв, и я отдернула руку.

– Веди себя прилично,– склонилась к моему уху с нравоучениями Ирина,– Не уподобляйся тому борову,– и она, незаметно для окружающих, указала пальцем на Олега.

Сидевшая напротив нас женщина с пронизывающим взглядом и возрастом, которой определялся с трудом, громко рассмеялась. Мы с Ириной уставились на нее, подозревая, что она подслушала наш разговор.

– Смешно,– только и сказала она, прикуривая тонкую, коричневую сигарету через длинный мундштук и откинувшись на спинку деревянного стула, больше напоминающего трон.

Вся мебель в этом зале напоминала мне сказку про трех медведей, а себя я чувствовала Машенькой, случайно забредшей к ним в избушку. Громоздкие стулья и длинный стол, казавшиеся вырубленными из цельного дерева темного цвета, высокие проемы дверей и сами двери, которые находились на этом этаже, все это казалось не под силу подъемным, трудно открываемым и тяжело сдвигаемым. И здесь невольно возникало ощущение, как же хрупок и слаб человек в мире больших вещей.

Несколько окон с одной стороны, не решали проблему с освещением, поэтому люстра, размером под стать всей мебели, висела над нашими головами, обогащая зал светом благодаря ни одному десятку лампочек.

– Мамочка, как же здесь все страшно и опасно,– Ирина тоже задрала голову вверх и разглядывала люстру вместе со мной.– А если она упадет? Она же нас всех под себя подгребет.

– А я вот думаю, это какой же расход электроэнергии,– одновременно удивляясь и возмущаясь, заметила я.

– Ерунда,– на мгновение, вытащив мундштук изо рта, продолжала «просвечивать и прощупывать» нас своим взглядом женщина непонятного возраста.– Ее редко включают. Только в особых случаях. А таких случаев на моей памяти было всего пару-тройку раз.

Мы с Ириной, как два кролика перед удавом, уставились на ее губы, одновременно вслушиваясь в бархатный, гипнотизирующий голос.

– Тут все такое,– ухмыльнувшись не по-доброму, продолжила она.– Захар Петрович, будучи ростом «от горшка два вершка», как все маленькие люди имел тягу ко всему большому. Даже женщин выбирал выше себя.

И она резко замолчала, нервно затянувшись. Мы, не отрываясь, продолжали смотреть на нее, но она потеряла к нам интерес.

– Успокойтесь все, пожалуйста,– чуть не плача, стараясь перекричать гостей, заговорила хозяйка дома.– Я хочу вас познакомить.

И она показала на нас с Ириной:

– Это мои старые подруги Ирина и Татьяна, с которыми мы лет сто не виделись. Прошу любить и жаловать. А это,– пошла она по кругу, тыкая пальцем теперь в ту самую женщину с сигаретой.– Моя крестная, Екатерина Дмитриевна. Дальше, моя подруга Мила. Она мне, как сестра. Это, как вы поняли, мой отец, Виктор Павлович.

Ксюша сделала паузу, видимо обдумывая, как представить пару молодых людей.

– А это Валерия и Олег. Валерия – приемная дочь моего отца во втором браке, а Олег ее муж.

Мила, которая все свое внимание уделила столовому набору, состоящему из ножа и вилки, не поднимая глаз, хмыкнула.

– Да. Муж,– нарочито громко, чтобы, без исключения, услышали все, выкрикнула Лера.– Даже, если мы не зарегистрированы, никого это не касается.

– Хорошее дело «браком» не назовут,– добавил Олег, самодовольно улыбаясь и что-то жуя.

– Удачно пристроился,– демонстративно выпустив в его сторону сигаретный дым, прожгла его взглядом Екатерина Дмитриевна.– Не муж, не брат, а кормят, поят и денег не просят. А, самое главное, на работу не гонят. Да?

– Перестаньте,– пришла в себя Ксюша, сменив нотки плаксивости в голосе на более категоричные звуки.– Сегодня наш с Ириной праздник. У нас с ней День Рождения. Не надо его портить.

Все обернулись на нас, но уставились на Ирину. И тут мне стало не просто стыдно, а очень стыдно, потому что, слушая весь день подругу, я совсем забыла и упустила из виду, что она такая же именинница, как и хозяйка дома.

Я, не смея последовать примеру остальных, свои глаза устремила в пустую, сверкающую чистотой, тарелку, мысленно поставив на корке головного мозга толстую зарубку, чтобы не забыть поздравить Ирину потом, когда останемся один на один.

– Прошу не забывать про это и поздравлять нас обеих,– наконец, улыбнулась Ксюша, хлопнув в ладоши,– Ну? Что же вы? Наливайте вина и налетайте на закуску. Тетя Нина,– обратилась она к единственной, не представленной нам женщине с кудрями овечки романовской породы.– Чем угощать будете?

– Ой,– засмущалась та, поднимаясь со стула.– Да, тут ничего особенного то и нет. Так, салатики, колбаска собственного производства, холодец, огурчики с помидорчиками, тоже сама солила. Из горячего голубцы, плов, манты. Кушайте на здоровье.

К ней подошла Ксюша и обняла ее.

– А это,– представила она,– Не просто соседка, а мой самый настоящий ангел-хранитель, тетя Нина, которая помогает мне абсолютно во всем. И особенно на кухне.

– Ну что ты, дочка?– стало лицо той алым от смущения, а вокруг глаз и губ собрались в рисунок, словно сплетенный невидимым паучком, морщинки, которые придавали лицу особый вид доброты.– Какой из меня ангел? Это я так, по-соседски. Да, еще в память о твоей бабке. Хорошая она была, Клавдия Мироновна-то. Уж шибко я ее уважала.

Речь женщины была простой и легкой. Слушать ее было приятно и как-то умиротворенно. И я заметила, что такое впечатление она производила на всех, потому что, после ее слов, гости, не стесняясь, застучали ложками, вилками и ножами, попеременно хватаясь за общие блюда, чтобы переложить их содержимое себе в тарелки.

Ксюша тоже вернулась на свое место и, не отставая от нас, приступила к трапезе.