– Бери управление. – Тир поднялся из кресла, и пилот моментально оказался на его месте.

Ну! Ну… хотя бы куст попрочнее. Вон тот вполне сойдёт. Не куст, не дерево – падать невысоко.

– Вперёд!..

…Они лежали в колючей траве, боясь пошевелиться, даже друг друга не видели: камуфляжные костюмы что у того, что у другого были «хамелеонами» и лучше хозяев знали, как надо прятаться. Потом, когда исчез за грядой холмов шлиссдарк, когда растаяли в вечернем небе цветные мазки болидов, Казимир с Тиром ползком двинулись обратно на юг. К скалам. К крепости. К побережью, где были рыбаки и рыбацкие лодки.

И только оказавшись под надёжной защитой камней, прикрытые сверху широким скальным карнизом, смогли наконец облегчённо вздохнуть. Точнее, это Тир вздохнул, а Казимир рассмеялся:

– С тобой не соскучишься. Ты и на Земле так жил?

И снова Тир погасил вспышку памяти.

Нельзя вспоминать, как завершилась его земная жизнь. Незачем.

– Спасибо, – сказал он.

– Да ладно, – отмахнулся Казимир, – забудь. Лучше расскажи мне, что ты затеял. Но, пожалуйста, по порядку и от начала до конца. Ты вовсе не собирался возвращаться к Рыси, не так ли?

– Так.

– Почему?

– Он убил бы нас.

– Да он же тебя испугался!

– Вот именно. А после смерти Моюма стал бы бояться ещё больше. Работа, подобная той, за которую мы взялись, всегда оплачивается одинаково, потому я и требую аванс.

– Ну и что мы делаем дальше?

– Идём к морю, – Тир взглянул на небо, – находим рыбаков и лодку, добираемся до ближайшего города, а оттуда – в Саронт. Там принимают всех, кто может оказаться полезен. А мы можем. И даже если нас официально объявят в международный розыск, или как это здесь называется, саронтский герцог – надёжная крыша. С ним ссориться не станут.

– Откуда ты знаешь?

– Мы с тобой разные книжки читали в Драгане, – Тир улыбнулся, – ты – все подряд, а я искал, куда смыться. Повезло. Мог не найти.

– Нам вообще везёт, – рассудительно заметил светлый князь, – я бы назвал такое везение настораживающим.

– Пока тихо. – Тир поднялся на ноги и снова посмотрел вверх. Никогда раньше не боялся неба, родного и надёжного, а сейчас, вынужденный прижиматься к земле, поглядывал с тревогой. – Пойдём. Слушай, а как ты летаешь? И дерёшься, кстати. Как это получается?

– Вот так, – Казимир, не сбившись с шага, поднялся над землёй на ладонь, потом ещё сантиметров на двадцать, – это не полёт, это… больше похоже на медленный, затяжной прыжок. Если прыгать сверху, можно улететь довольно далеко, а если с земли, то я пролечу метров десять, не больше.

– Чтоб с «Хаттыя» убраться – в самый раз.

– Просто спрыгнуть у меня не хватило духу. Если бы я не умел летать, ни за что не решился бы. И, замечу сразу, что я не «дерусь».

– Да? – Тир сделал паузу, снизу вверх заглянул в лицо спутника и серьёзно сказал: – Объясни.

– «Когда движения танца смерти становятся совершенными, ты больше не принадлежишь тварному миру, ибо в нём совершенства нет и не может быть. Подобно ангелам и демонам твоя душа, облечённая плотью, ускользает в слои тончайших сплетений пространства и времени, и уже там ты ведёшь свой танец дальше, вперёд, к победе и смерти». Это искусство, – чуточку смущённо сказал Казимир, – оно не для людей – или для особых людей, отмеченных Драконом. Не столько бой, сколько состояние духа. И поражаю я не тела, то есть не только тела… Нет, это объяснить невозможно.

Тир молча кивнул.

Они шли бок о бок по старой дороге, когда-то бывшей единственным прямым путём от крепости Кабо к Зеестеру. Тир думал о том, что ему снова выпало сомнительное везение столкнуться с человеком… не-человеком, во многом превосходящим его самого. И снова он ошибся, с самого начала неверно оценив Казимира.

Казимир тоже думал. О Тире. О том, что вновь пришлось взвалить на себя заботу о смертном, но теперь-то уж он сделает всё, чтобы не погубить доверившегося ему. Может, хоть в этот раз получится?

А внизу, у подножия скал, на галечном пляже, что начинался от стен крепости и уходил на запад, к рыбацкому посёлку, поджидал их, сидя на тёплом камушке, отшельник. Не проявляя нетерпения, он, однако, с искренним интересом поглядывал на уходящую вверх дорогу, время от времени приговаривая с мягкой настойчивостью:

– Нет, Озирока, нет. Будь любезен, оставайся дома. Ты напугаешь их, а они и так изрядно напуганы.

Каждый ангел ужасен. И всё же – увы! -

Я вас воспеваю, великие птицы души, несущие смерть.

Рейнер Мария Рильке

– Человек, – сказал Тир, выйдя из-за поворота.

– Монах, – уточнил Казимир с лёгкой брезгливостью.

– Не любишь их?

– А за что их любить?

Пожав плечами, Тир пошёл вперёд, пробираясь между большими камнями и перепрыгивая через маленькие. Вопли муэдзина были хорошей школой, но христианские монахи просто так не орут, да и вообще, если шарахаться от любого служителя культа, жить станет довольно трудно.

Тиру не понравилось то, что монах поднялся им навстречу. Не понравилось то, что выглядел монах не по-монашески: был молод, высок, широкоплеч. А когда он улыбнулся, во рту сверкнули, несмотря на густые сумерки, такие клыки, что Тир чуть не повернул обратно.

Хотел увидеть настоящего керта, да? Ну вот. Увидел. Легче тебе стало?

– Мир вам, путники, – прозвучал дружелюбный спокойный голос, – да пребудет с вами если не милость, то хотя бы терпение Господа.

Тир остановился. Казимир, удостоив монаха едва заметным кивком, взаимно, мол, слегка подтолкнул спутника:

– Ну?

– Подожди, – сказал Тир, – вы кто?

– Моё имя Грэй И'Слэх. Впрочем, можно и отец Грэй, так, наверное, будет удобнее и для меня и для вас. Хотя вам, Чёрный, я не отец и, конечно же, не святой, а вы, сын мой, – взгляд неярких, странного цвета глаз обратился к Казимиру, – вижу, без сердечной любви пребываете в лоне матери нашей церкви. Однако вы спасаетесь от опасности, ищете надёжного убежища, я же могу предложить вам крышу над головой на эту ночь и на любое время, какое вы сочтёте нужным пользоваться моим гостеприимством. Не отказывайтесь, – произнёс он с властной мягкостью, – возможно, я смогу помочь вам.

– Ещё и священник, – прокомментировал Казимир. – Спасибо, – отрезал он решительно, – мы лучше пойдём.

– Спасибо, – задумчиво произнёс Тир.

Он смотрел на отца Грэя, пытаясь, как обычно, разглядеть за внешностью, нет, не душу, конечно, и не мысли, но увидеть эмоции. Это легко: люди, такие разные, во многом весьма схожи.

Он смотрел, но видел лишь внимательные глаза. Серые? Синие? И свет. Золотистый и тёплый, мягкий, как огни паникадила, уставленного сотнями восковых свечей.

– Спасибо, – повторил Тир, – нам действительно нужна помощь.

– Что ж, милости прошу. – Отец Грэй сделал приглашающий жест. – Обитель моя не столь скромна, как подобало бы смиренному отшельнику, я расположился в Кабо, но, с другой стороны, в случае необходимости там меня намного проще отыскать тем, кто приходит за утешением и советом.

– Ты что, в самом деле собрался… – начал было Казимир, мешая русские слова с немецкими.

– Да. Он нам не враг. Даже мне.

– Он – священник.

– Это не преступление.

– Это и в самом деле не преступление. – Отец Грэй, уже ушедший на несколько шагов вперёд, остановился, терпеливо ожидая, пока его гости решатся двинуться с места. – Я знаю русский язык, сын мой, но, увы, до сих пор не знаю вашего имени.

– Светлый князь Казимир Мелецкий. – Слова прозвучали как хрустальные молоточки, бьющие в хрустальный гонг, чисто, светло и высокомерно.

– Рад знакомству, – невозмутимо кивнул священник, – желаете ли представиться вы, Чёрный?

В этом его обращении близко не было ничего от агрессивного страха Рыси, от самодовольного отвращения Моюма. Чёрный – что-то вроде имени, которое всем известно. И странно, как это отец Грэй вообще допускает, что у «Чёрного» может быть и своё, настоящее имя.