- Вас только двенадцать? - спросила Миранда.

- Если бы Пуг не вытащил нас из нашего гибнущего мира, не осталось бы вообще никого. И если до родов к нам придет тринадцатый достойный ребенок, он тоже станет одним из нас. Если это будет девочка, тогда появится вторая дочь, чтобы прислуживать первой. У нас, аальцев, еще есть надежда на возрождение.

Миранда постаралась скрыть нетерпение. В настоящее время ее заботило совсем другое.

- И потом ты родишь свою дочь?

- Потом мой дух соединится с душами моих супругов-прислужников, мы сольемся в одно сознание - вся память и чувства, все боли и радости, - а потом оно вновь разделится, эти юноши станут нашими сыновьями, и появится моя дочь.

- Новый Оракул?

- Она им будет.

- А чье тело она займет? Я не вижу здесь девочки.

- Мое нынешнее тело обладает волшебными свойствами; оно крепче любого, которое служило Оракулу на моей долгой памяти. Оно будет использовано снова.

- Именно поэтому мы лишимся тебя на двадцать пять лет?

- Да. Моя дочь будет ребенком, хотя впоследствии она обретет все мои способности.

Миранда шумно вздохнула.

- В конце концов, этот ребенок будет достаточно велик, чтобы остановить любого, кто ворвется сюда. - Она ненадолго задумалась. - Ты не знаешь, где Пуг?

Дракониха прикрыла глаза и сосредоточилась.

- На острове его нет. Мои чувства говорят, что он где-то там, - она неопределенно мотнула головой, - среди миров.

- Проклятие! - выругалась Миранда. - Он нужен здесь - пока твоя дочь не окрепнет настолько, чтобы суметь защищать этот зал. - Она помолчала, что-то обдумывая. - Сколько времени осталось до того, как жар начнет усиливаться?

- Миранда, мы сольемся меньше чем через год. Потом я исчезну, поскольку при преобразовании что-то всегда теряется. Вот почему мы, те, кто был стар, когда звезды были еще молодыми, мало что помним о собственном начале. Но каждое возрождение увеличивает силу и знание, и та, что придет после меня, сравняется со мной, а потом и превзойдет.

- Если мы столько протянем, - пробормотала Миранда.

- Поднимаются черные волны. Сейчас они лижут далекие берега, но впоследствии докатятся даже сюда.

- Мне надо идти. Времени мало, а сделать предстоит много. Боюсь, что уже принята уйма дурацких решений - ведь мы так зависим от всяких авгуров и предсказателей!

- Ты выбрала неподходящую аудиторию для подобных высказываний, - заметила дракониха.

- Ты полезна, спору нет, - сказала Миранда. - Но я не считаю, что судьба неизменна. Я думаю, если приложить все усилия, можно ухватить ее за хвост.

- Того же мнения придерживаются и те, кто тебе противостоит, - сказала дракониха. - В этом и заключается самая большая сложность.

- Они - обманутые фанатики, живущие безумной мечтой, лишенной реальных основ. Они сеют бессмысленную смерть и страдание.

- Это верно, но их решимость ничуть не меньше твоей.

- На этом, - сказала Миранда сухо, - я с тобой попрощаюсь. Ваша защита надежна?

- Нашего искусства достаточно, чтобы остановить всех, кроме самых могущественных.

- Тогда я ухожу. Мы увидимся снова?

- Я не знаю, - ответила дракониха. - Много возможных развилок проходят передо мной, но ни об одной я не могу сказать, что она сбудется с большей вероятностью.

- Что ж, желаю тебе счастливого пути в бессмертие - и помолись за нас, низших существ, чтобы мы прожили достаточно долго и сумели приветствовать твою дочь, когда она обретет себя.

- Да пребудут с тобой мои пожелания успеха, - сказала дракониха - и Миранда исчезла, растаяла в воздухе, оставив вместо себя лишь слабый порыв ветра.

Усмехнувшись, дракониха склонила огромную голову к самому старшему из своих супругов-прислужников:

- Не находишь ли ты, что она очень похожа на своего отца? Эта капля цинизма в ее характере может стать ее уязвимым местом. Надеюсь, судьба будет к ней милостива.

- Да, очень похожа на своего отца, - согласился старейший из супругов-прислужников.

Ветры обвевали Миранду, стоявшую на вершине холма, превращая ее плащ и одежды в трепещущие крылья. Дым далеких пожаров щипал ей глаза, но магия позволяла Миранде разглядеть все подробности резни, Происходящей внизу. Всадники, не утолившие жажды крови в бою, охотились за уцелевшими, убивая для развлечения, неся смерть и страдания беспомощным людям. Миранда в бессильной ярости стискивала кулаки, понимая, что стоит ей лишь обнаружить свое присутствие, как солдаты начнут охоту за ней. Впрочем, не страх руководил ею - она знала, что не имеет права подвергать себя риску, ибо то, что ей предстоит сделать до того, как начнется настоящая битва, важнее жизни этих несчастных. От этого зависит судьба целого мира, а может быть, и всего мироздания.

Отвернувшись от криков, полных страдания, Миранда спустилась по склону холма, впервые в жизни жалея, что у нее не каменное сердце. Она страстно желала помочь уцелевшим, но гораздо более важные вещи требовали ее внимания.

Услышав цокот копыт, она нырнула за низкие скалы, дожидаясь, пока отряд пьяных воинов с нашивками изумрудного цвета проедет мимо. Поперек седла одного из всадников была перекинута женщина, и Миранда почувствовала на своих щеках краску гнева. Усилием воли она заставила себя успокоиться; нельзя терять головы, это никому не поможет.

Воздержавшись от вмешательства, она вошла в разрушенный поселок. Не уцелел ни один дом - тут торчала одинокая стена, там - обгоревший дверной проем, но не осталось ничего, где можно было бы укрыться. Проскакали еще несколько всадников - менее бдительных, чем им следовало бы быть, но не пьяных, как те, которых Миранда видела раньше. Опытные воины, определила она. И не просто наемники, они явно принадлежат к основной армии. Теперь Миранда смогла оценить скорость передвижения захватчиков и, тихо выругавшись, поскольку они двигались быстрее, чем она предполагала, побрела по поселку в поисках мало-мальски подходящего укрытия. Необходимость скрывать от врагов свое присутствие требовала дополнительных сил, и прежде, чем исчезнуть отсюда, ей нужно было хотя бы немного отдохнуть.

Миранда прокралась сквозь обгоревший дверной проем - и перед нею открылось зрелище, против которого оказалось бессильно даже ее железное самообладание. Задыхаясь, она ухватилась за косяк двери, ибо колени ее подогнулись при виде мертвых детей. В горле родился низкий животный вой страдания и гнева, и лишь колоссальным усилием воли она не дала ему вырваться наружу. Попадись ей сейчас на глаза одно из чудовищ, сотворивших этот ужас, она не задумываясь уничтожила бы его, невзирая на любые последствия.